- Так что это было за рагу?
- Ну, там было всего намешано - сельдерей, лук, брюссельская капуста, потом, по-моему, сладкий перец, морковь, горошек, вермишель, пара банок грибного супа, а сверху - жареная картошка.
Он содрогнулся.
- Звучит ужасно.
- Так и знала, что ты это скажешь.
- Прости за грубость. Я уверен, что все это было необыкновенно вкусно.
- Вообще-то, какая-то клейкая гадость, - призналась она, чувствуя себя предательницей.
- Ага! Я тебя уже понемногу начинаю обращать в свою веру.
- Да, хотя я еще и проявляю осторожность.
- Ты не слишком осторожна, чтобы не поужинать со мной?
- Нет, если готовить будешь ты.
- Ну, а может быть, пойдем на прием?
- Но сейчас уже одиннадцатый час, а завтра у меня полно работы. Может быть, лучше нам остаться здесь? - Она погладила его растрепавшиеся волосы.
- Мне надо туда пойти, - сказал он, беря ее за руки и прижимая их к груди. - Ты знаешь Дона Риччи, театрального художника? Мы вместе учились в школе. Сегодня у него премьера "Бута", и я обещал, что появлюсь в "Сарди" на банкете, где будет вся труппа.
- О, Джулио, как здорово! Никогда не была на банкете по случаю премьеры. А что мне надеть?
- На банкет по случаю премьеры можно надеть все что угодно, - это не имеет значения.
- Так почему же ты надел черный галстук. - Кэйт покачала головой. - Все вы мужики, одинаковы. Налей себе что-нибудь выпить, - сказала она, скрываясь в ванной. - Я буду готова тук? через полчаса.
Ее самое нарядное платье было не черным и не темным, а мягкого зеленого цвета из шелкового трикотажа. Цвет его очень гармонировал с цветом ее глаз. Спереди оно было ей под горло, зато спина вся открыта. V-образный вырез доходил почти до талии. Она надела жемчужные серьги и опрыскала себя самыми лучшими своими духами. Ее вечерний плащ из тафты был более темного оттенка, чем платье, с подкладкой из японского шелка цвета морской волны.
Увидя ее, Джулио тут же встал. Она подала ему свой плащ и немного покрутилась перед ним.
- Кэйт.., о, Кэйт, - выдавил он, глаза его светились от восхищения. Давай забудем про банкет.
Он бросил плащ на диван и подошел к ней ближе. Его руки скользнули по обтянутым шелком бедрам.
- Давай останемся здесь.
- Ни за что на свете, - засмеялась она, выскользнув из его рук. - Ни за что на свете не пропущу такое событие.
Джулио назвал свое имя у столика администратора и отнес плащ Кэйт в раздевалку.
- Зал "Беласко" - за баром, - сказал он, показывая рукой налево, где на небольшом пятачке сгрудилась масса народу. - Я буду прокладывать дорогу - дай мне руку.
Когда они протискивались через толпу, она чуть не столкнулась с женщиной, показавшейся ей удивительно знакомой - у нее были фиалковые глаза и такое количество бриллиантов, что ими можно было бы осветить весь Бродвей. Она весело смеялась над тем, что рассказывал ей стоявший рядом с ней мужчина. Его глаза за очками в роговой оправе щурились от смеха, а улыбка была такой широкой, словно он хотел проглотить земной шар.
- Джулио, - шепнула она, когда они обогнули эту пару, - это не?..
- Да, - сказал он, - она самая. Они свернули к стойке, где подавали коктейли, но здесь им преградила путь группа людей. Дама с серебристыми кудряшками серого пуделя беседовала с молодым человеком с ангельской внешностью.
- Я только что разговаривала с Джин.
- Можете не продолжать, я все знаю. Ей страшно не понравилось, - сказал он.
- Она считает, что по сравнению с лондонской постановкой эта выглядит весьма жалко.
- Ничего не хочу и слышать об этом. Я проплакал весь второй акт. Как вы думаете, осталось хоть что-нибудь поесть. - Голос его звучал жалобно. - Ну почему еда всегда кончается, когда приходят актеры?
Джулио сильнее сжал руку Кэйт и втащил ее в нарядную комнату, отделанную сверху донизу темными панелями, в которой собрались члены труппы и их друзья. Одни сидели за столами, другие стояли небольшими группками, некоторые ждали своей очереди у буфетной стойки. Джулио был прав. Туалеты были самые разнообразные - от элегантных вечерних платьев и смокингов до джинсов и водолазок. Одна молодая женщина, казалось, вся была обернута шалями. Вытянувшись на цыпочках и откинув назад голову, она жадно слушала невероятно высокого и худого человека в белом костюме.
Кэйт ожидала увидеть взволнованных, встревоженных артистов, с нетерпением и страхом ожидающих первых отзывов, во все здесь смеялись и болтали с самым беззаботным видом. Вот это и есть, подумала она, настоящая актерская игра.
Многие лица были ей знакомы - она видела их на сценах Бродвея или на экране. Она дернула Джулио за рукав.
- Вон Розалинд Кузине, - сказала она, не отводя от нее глаз.
В жизни та была красивее, чем на сцене, что казалось Кэйт совершенно невероятным. У нее были светло-русые волосы с медным отливом, уложенные крупными локонами, и огромные карие, известные всей стране глаза. На ней был фиолетовый муаровый шелковый жакет, юбка более темного оттенка и такого же цвета туфли. Шею украшал прекрасной работы кулон из аметиста, в ушах сверкали бриллиантовые серьги. Она слушала темноволосого человека, что-то нашептывающего ей на ухо, с легкой насмешливой улыбкой.
- Хочешь с ней познакомиться? - спросил Джулио.
- Познакомиться? Ты хочешь сказать, что знаешь ее?
- Достаточно хорошо, чтобы представить тебя. Пошли, не стесняйся. Кэйт отпрянула.
- Джулио, я не могу так. - Можешь, можешь. Не веди себя, как ребенок.
Джулио и Розалинд поцеловали воздух у щек друг друга, темноволосый мужчина извинился и отошел. Розалинд повернулась к Кэйт, и ее светло-карие глаза расширились еще больше.
- Джулио! - воскликнула она. - Представь меня. Ты нашел Загадочную Мими, Безумного Картографа.
- Насколько мне известно, это Кэйт Эллиот, Кэйт, это Роз...
- И где вы живете? - спросила Розалинд.
- На Пятьдесят шестой улице, - сказала Кэйт. - Мой дом недалеко от вашего. Глаза Розалинд недоверчиво сузились.
- Если я не ошибаюсь, ваша квартира как раз напротив моей.
- Да, - призналась Кэйт.
- Как здорово наконец с вами познакомиться. Джулио, мы ведь старые знакомые. Мы машем друг другу уже...