- Никогда не понимал женщин, - удивленно фыркнул Джулио. - Разве можно представить, чтобы двое мужчин махали друг другу через дорогу в течение четырех лет? Это было бы ужасно смешно. И если бы я обнаружил, что живу напротив артиста, который мне нравится, я бы устроил так, чтобы встретиться с ним и сказать ему об этом.
- Мне кажется, женщины больше боятся нарушить чужое уединение.
- Это как раз то, что нам сейчас необходимо, дорогая. - Он легко коснулся пальцем ее губ. - Уединимся. Пойдем?
- Ну еще так рано - мы ведь не слышали официальных отзывов о спектакле.
Человек с полной тарелкой спросил, может ли он сесть на свободное место за столиком, который они только что заняли. Он представился, но Кэйт, продолжая думать о Розалинд, не расслышала его имени. Хотя это был высокий мужчина с гордым орлиным носом и гнусавым выговором выходца из Новой Англии, его висячие усы делали его похожим на добродушного дядюшку Панчо Вилья.
- Не знаю, зачем я хожу на эти мероприятия, - сказал он. - Но эти премьерные банкеты имеют особое очарование, когда поднимаешь бокал вместе со ждущими своего приговора, глаза их расширены от ужаса, уши напряжены в ожидании шума колес по булыжникам Сорок четвертой улицы. - Он с удовольствием уплетал куриную ножку.
- А вы не актер? - спросила его Кэйт. Нога Джулио под столом прижалась к ее ноге. Она улыбнулась.
- Нет, дорогая. Мой печальный облик когда-то отбрасывал свою мрачную тень на Бродвее, но это уже позади. Теперь я не тружусь в виноградниках, дающих густое и ароматное театральное бургундское, но возделываю свою лозу на менее солнечных и плодородных склонах и произвожу не благородные, а обычные вина американской жизни. Короче говоря, пишу мыльные оперы.
- И какую написали? - спросила Кэйт. Нога Джулио прижалась к ней еще сильнее, и она почувствовала, как дрожь пробежала по ее бедру.
- "Сын каждой матери".
- Правда? - сказала Кэйт. - Я часто слушаю мыльные оперы, когда работаю, хотя смотреть их особенно не могу. Зачем же вы убили Эмили? Это так неожиданно. Мне действительно нравилось ее ненавидеть.
- Да, да. Бедняжка Эмили. У Агнес Калдер, игравшей эту роль, началось какое-то заболевание вестибулярного аппарата, и она двигалась по съемочной площадке, как пьяный моряк, налетая на столы и опрокидывая стулья. Ей пришлось лечь в клинику. Мы не смогли найти ей замену, поэтому я утопил ее в бассейне спортивного клуба. Мне показалось, что это самый подходящий для нее конец смерть в воде. Извините, пойду возьму еще порцию цыпленка.
- Мне действительно кажется, что пора... - сказал Джулио.
Неожиданно в зале стало очень тихо, и все лица обратились к дверям. На стул взобрался какой-то человек, размахивающий руками, в которых были какие-то листки.
- Мы победили! - закричал он. - Здесь у меня телевизионные отзывы. Сигал, Линдстром и Лайонз - всем им понравилось. Через полчаса принесут утренние газеты.
Все закричали, захлопали и стали целоваться.
Джулио поцеловал ее страстным долгим поцелуем.
- Ну, а теперь, Кэйт?
- Но ведь принесли еще не все отзывы. "Тайме" и...
- Если мы сейчас же не уедем, то я просто затащу тебя под стол и овладею тобой там, а он пусть ест своего цыпленка над нашими головами.
- Ну если вопрос ставится таким образом...
Но мне интересно, что случилось с твоим приятелем Доном?
Когда они с Джулио пробирались к выходу, то у раздевалки встретили Дона Ричи. Быстренько познакомив их, Джулио спросил:
- Где ты был, Дон? Ты слышал телевизионные отзывы? Просто блеск.
- Да, слышал. Я был в театре - разбирался с осветителями. Представляешь, что они сделали во втором действии? Эти мерзавцы забыли сменить светофильтр, и все было в зеленом свете!
Зеленом! О Боже, какой кошмар!
- Да ладно, критики ничего не заметили, - попытался успокоить его Джулио.
- Ну что они понимают? - в отчаянии причитал Риччи.
- Я вас поздравляю, - робко вставила Кэйт.
- Да, спасибо, - пробормотал он.
Вскоре они оказались на улице одни, и Кэйт обняла Джулио со словами:
- Как отблагодарить тебя за то, что ты привел меня на такой чудесный прием?
- У меня есть несколько мыслей на этот счет. - И я намерен предложить тебе их все. Куда направимся - ко мне или к тебе?
- Ко мне, дурачок. Не хочу видеть выражение лица швейцара, когда я явлюсь домой в семь утра в вечернем платье.
- Неужели тебя волнует, что думает о тебе швейцар?
- Тебе этого не понять. Все вы, мужики, одинаковы.
Глава 12
Кэйт снился сон; они с Джулио устроили в лесу пикник. Он спал, пока она дремала в его объятиях и не могла понять, почему они не промокли, если идет дождь. Она уже хотела было проснуться и спросить его, что он думает об этом, но тут услышала кошачий вопль. Эти кошмарные звуки, проникающие прямо в душу, в то же время были полны невероятной радости жизни. Она резко села в кровати, сердце ее колотилось, и она пыталась окончательно прийти в себя, моргая изо всех сил.
Джулио пел в ванной. Он пел "Сердце красавицы" в полный голос. Он старался изо всех сил, украшая пение то нежно-вкрадчивыми, то энергично-жизнерадостными руладами и при этом безбожно врал. Кэйт зарылась лицом в подушку, чтобы заглушить смех, она даже прикусила запястье, но и это не помогло. Когда он вышел из ванной, все еще напевая, она каталась по кровати, держась за живот, слезы ручьем текли по лицу.
- Очевидно, ты и есть то самое исключение, которое подтверждает правило, дорогой, - сказала она со смехом.
- И что это за правило, позвольте узнать? - спросил он надменно. Подняв голову, он высокомерно взглянул на нее сверху вниз.
Кэйт вытерла слезы.
- Есть одна старая норвежская поговорка:
"С деньгами в кармане ты умен, ты красив и ты прекрасный певец", сымпровизировала она.
Он откашлялся и сказал с достоинством:
- Если я вас правильно понял, мое пение вам не очень-то понравилось.
Это вызвало у нее новый приступ смеха. Еле отдышавшись, она спросила:
- Ах ты, мой миленький. Неужели ты и вправду итальянец?
- Си!