Увидев кровать, она расплакалась, и рыдания глухо раздавались в стенах темной комнаты. В отчаянии теряя над собой контроль, она сбросила простыню и подушки, опрокинула на пол стоявшие на столике безделушки.
"Я сумасшедшая", - подумала она с ужасом, выйдя из спальни и захлопнув за собой дверь.
Измученная, подавленная Мэри устроилась в соседней комнате. Она даже не разделась и упала на постель, чувствуя, что в ее душе не осталось ничего живого. Стыд душил ее. И она уснула как мертвая...
Была еще ночь, когда Мэри проснулась. Сколько времени она спала? Она попыталась собраться с мыслями, и из уст ее вырвался стон. Что она делала в этой комнате? Почему она не сняла свой желтый костюм? Постепенно воспоминания возвращались к ней, не вызывая больше печали. Все поглотил гнев, оставив после себя только тяжелую усталость. Ее руки и ноги болели. Голова была пуста. Она попробовала связать свои мысли. Но это оказалось невозможно. Мэри одновременно была и живой и мертвой. Амнезия уже вызывала в ней это странное чувство...
Внезапно на первом этаже послышался звук шагов, и молодая женщина поняла, почему она проснулась. Кто-то ходил по кухне... Проскрипела, открываясь, дверь. Чья-то рука повесила на рычаг телефонную трубку, которая так и оставалась висеть на проводе.
Она вскочила на ноги. Ужас овладел ею... Небо было чистым и звездным. Светила луна. Сколько было времени? Мэри вспомнила, что не закрыла на замок входную дверь, и в ее комнате также не было замка...
Не зажигая света, молодая женщина вооружилась подсвечником, достаточно тяжелым, чтобы оглушить человека. Крадучись, она вышла на площадку и стала спускаться по лестнице. Ступени скрипнули, и тотчас же знакомый голос раздался в холле:
- Мэри?
Облегчение, которое она сперва испытала, перешло в холодный гнев. С необычайной отчетливостью перед нею предстала снова сцена их первой встречи в этом доме. Не думая об абсурдности происходящего, Мэри продолжала спускаться по лестнице. Джон повернул выключатель. Вспыхнул свет.
Он рассмеялся.
- Мэри, дорогая, что за сцену ты повторяешь? Он поднялся на две ступени и остановился, пораженный.
- Еще шаг, и я вас ударю.
- Мэри, проснись! Ты случайно не страдаешь лунатизмом?
- Успокойтесь. Нет.
Ее облик, видно, был необычен, ибо удивленная улыбка появилась на губах ночного посетителя.
- С кем ты тут билась, любовь моя? Ради бога, поставь этот подсвечник, иначе я подумаю, что желание раскроить мне голову - твое любимое наваждение.
Не обращая внимания на ее угрозы, он приблизился к ней и сжал в своих объятиях. Уткнувшись носом в кожаную куртку, Мэри почувствовала себя раздавленной у него на груди. Он взял ее оружие и бросил на пол.
- Этого достаточно, - сказал он. - Что произошло, Мэри? Ты вся дрожишь. Кто-то тебя напугал? Уже несколько часов я пытаюсь до тебя дозвониться. Почему ты сняла телефонную трубку?
Лавина вопросов оставила ее равнодушной. Когда Джон осыпал ее лицо градом поцелуев, ее кровь осталась холодной, и она выскользнула из его рук.
- Оставьте меня в покое, Джон! Я вправе выключать телефон, когда захочу, резко проговорила она, направляясь в гостиную.
- И спать одетой? Когда я приехал, в доме не горел свет.
- Теперь вы шпионите за мной?
Мэри с гневом обернулась. Со своими волосами в беспорядке, помятой одеждой, заплаканным лицом она производила, наверное, странное впечатление. Джон окинул ее с головы до ног взглядом своих темных глаз и озадаченно и беспокойно сказал:
- Я думаю, что нам надо поговорить, Мэри.
- Мне нечего сказать. Кроме того, что оставьте навсегда привычку появляться здесь посреди ночи.
- Сейчас всего лишь десять часов!
- Для вас это не время!
- Покончим с этим, Мэри. Наверняка сегодня что-то произошло. Ты была в ненормальном состоянии, когда звонила мне вечером. И сейчас тоже.
- Вы думаете! - воскликнула она, прищурив глаза. - Значит, существуют состояния нормальные и ненормальные. По вашим теориям важно лишь настоящее, а я как раз не хочу объяснять сегодняшний день. Поскольку он прошел, то, пользуясь вашими словами, он не имеет уже никакого значения!
- Но... Ты бредишь, честное слово!
- Нисколько! Я слушала ваши замечательные советы и только воплощаю их в жизнь. Джон схватил ее за плечи и сильно встряхнул.
- Хватит, комедия уже длилась достаточно.
- Жизнь - это и есть комедия!
- Почему ты так изменилась?
- Я?
Ее васильковые глаза расширились и потемнели, она равнодушно смотрела на склонившееся к ней страдающее и напряженное лицо. Предатель!
- Да, ты! - ответил он резко.
- Я только меняюсь, как все на свете, Джон. Разве вы не следуете этому правилу? Разве вы тот же самый, каким я встретила вас месяц назад?
Он, казалось, не понял намека.
- Абсолютно тот же, Мэри.
- В таком случае я узнала только одну сторону вашей натуры.
- Объясни.
Молодая женщина колебалась.
Глухая боль снова поднималась в ней. Хватит ли у нее смелости идти до конца? У нее закружилась голова.
- Я думаю... - начала она.
- Ты думаешь... Хорошо, я тебя слушаю.
- Я любила только одну сторону твоей души, Джон. И я нашла, что этого недостаточно, - заключила она, отведя взгляд.
Он резко выпустил ее из своих рук.
- Ты больше меня не любишь... Мне это нужно понять?