Постель была холодной и недружелюбной, Мэллори долго не могла согреться. Она прокручивала в голове разговор с Дунканом и не могла понять, что на нее нашло, почему она бросилась в объятия практически незнакомого человека. Не настолько она нуждалась в мужском внимании, чтобы потерять всякий стыд и благоразумие.
С другой стороны, ей не в чем было себя винить. Да, ей было приятно с ним. Дункан Мур не только замечательный танцор, он еще и великолепно целуется. Он окончательно вскружил ей голову.
И все же нельзя было так открываться перед ним. Еще подумает, что ей нравится целоваться с незнакомыми мужчинами.
Нет, одной ей было гораздо лучше – свободная, независимая, никому не обязанная...
И все-таки все было волшебно!
Мэллори заснула поздно, ей снились кошмарные сны с детективным сюжетом – будто за ней охотился человек без лица, с длинной винтовкой.
Винтовка наконец выстрелила, и Мэллори в липком поту вскочила с кровати и тут же поняла: кто-то звонит в дверь. Господи, сколько же времени? Она схватила со столика будильник: десять часов утра, подумать только!
Снова раздался звонок, уже более настойчиво. Она быстро натянула джинсы, накинула на голову футболку и, надевая на ходу, спустилась с лестницы.
Из ванной донесся звук льющейся воды, через дверь просачивался пар.
Девушка открыла и уставилась на крыльцо: там никого не было.
В это время в ванной выключили воду и послышалось звяканье металлических колечек о трубу: внутри отодвинули занавеску. Пар ворвался в комнату.
– Мэллори! – Девушка услышала голос матери из кухни. Мать вошла через заднюю дверь. – Ты дома?
Сердце у Мэллори подпрыгнуло и покатилось куда-то в пятки.
– Доброе утро, дорогая, – улыбнулась Дороти Бэйнс и наклонилась поцеловать дочь.
– Привет, мам. У тебя новое платье? Отличный цвет.
– Спасибо, дорогая. Писк моды в этом сезоне – зеленый хлопок. Сюда подходят лавандовые духи и аксессуары изумрудного цвета. – Она замолчала и осмотрела Мэллори. – В магазине Неймана Маркуса есть еще одно. Правда, чтобы его надеть, тебе придется немного потренироваться в тренажерном зале и сбросить лишний вес.
– Я вовсе не собираюсь ехать за тысячу миль в Сан-Франциско за новым платьем. Кроме того, лимонно-зеленый цвет мне не идет, я буду выглядеть в нем как бледная моль. И в нашем местном магазине одежды есть неплохие варианты.
Мама вяло улыбнулась, не желая плодить морщинки.
– Я только хотела сказать, что тебе нелишне прикупить пару новеньких вещиц. – Она жестом показала на футболку Мэллори.
Так, Мэллори, спокойно, ты не обращаешь внимания ни на чьи замечания. Не обращаешь внимания.
– А вдруг кто-нибудь сейчас к тебе придет в гости? Например, Джон? Неужели ты появишься перед ним в таком виде?
– Он уже приходил. И ушел.
– Не удивлюсь – ты с ним так неласкова.
– Что ты, напротив, я была с ним чересчур ласкова. Она умолкла, ей показалось, что из ванной донесся какой-то шум. – В любом случае я не желаю о нем разговаривать.
– Почему же? Он о тебе говорит постоянно. В прошлый раз, когда ты покинула нашу вечеринку, мы очень долго с ним беседовали.
– Мама, хочешь кофе?
– Не смей менять тему разговора.
– Я не меняю, просто кофе предложила.
– Спасибо, дорогая, я не пью кофе с утра.
– Ладно. А почему тебя не интересуют мои чувства? Неужели ты не понимаешь, у нас с Джоном все кончено, как пара мы больше не существуем, мы расстались раз и навсегда.
– Я тебя не понимаю, он мужчина замечательный во всех отношениях: респектабельный, красивый, хорошо к тебе относится, он подарил тебе этот дом, хотя, конечно, с его стороны это было не самым мудрым решением...
– Прости, но за дом платила я.
– Но если бы ты не работала с ним в фирме, у тебя не было бы таких денег. Он хочет, чтобы ты вернулась, Мэллори, он сам мне об этом сказал.
Неужели это ее судьба: нравиться мужчинам, которых она терпеть не может?
– Нет, мама, я ему не нужна, ему нужно обладание мной.
– Не понимаю, о чем ты говоришь. – Кажется, мама начинала злиться, но остановиться Мэллори уже не могла.
– Да, я ему не нужна, он совершенно не понимает, что кто-то еще, кроме него, хочет быть свободным и независимым.
– Ты говоришь о любви, как политик о делах. Любить кого-то не значит предоставлять ему независимость, как раз наоборот.
Мэллори тяжко вздохнула. Полгода назад они уже говорили примерно о том же, и мама за это время не изменила своих взглядов ни на йоту.
– Мама, это моя жизнь, плохая она или хорошая, и твои интриги с Джоном ни к чему не приведут. Джон действует мне на нервы.
– Это хороший знак, значит, что ты к нему еще что-то чувствуешь.
– Большое счастье, что он больше не живет со мной.
– Ой, не надо, ради бога. Просто ты устала, так же как и Элейн.
Мэллори встрепенулась.
– А что с Элейн?
– У меня ощущение, что с девочкой в последнее время творится что-то неладное. Вчера я навещала ее, и она показалась мне такой грубой. Она сказала, что работает, и попросила не мешать – у нее, видите ли, нет времени.
– Да, она работает. Она хочет вернуться на службу и писать статьи.
– Но ей не нужно работать, – возразила мать. – Мэтт полностью их обеспечивает, он хороший, заботливый муж и отец.
– Мама, не все в жизни рационально. Элейн хочет работать, чтобы чувствовать себя человеком.
– А мне кажется логичным и разумным, если она будет спокойно сидеть дома. Ведь ее детям нужны забота и уход. Мои бедные внучата!
Ну вот, все сначала. Мэллори попыталась взять себя в руки.
– Надеюсь, твои дети не будут страдать оттого, что их мать работает. – Дороти замолчала. – Когда ты наконец встретишь кого-то и родишь детей.
– Мама, не смей снова касаться этой темы.
– Хорошо, если не хочешь видеть Джона, скажи, скольких мужчин ты встретила за последнее время? Настоящих, респектабельных мужчин, а не загнанных работяг?
– Ну, парочку-то точно. И что такого в том, чтобы встречаться с наемными рабочими? Да я лучше буду жить с человеком, который знает, как держать в руках рубанок, чем с таким, который вечно орет, что ему испачкали костюм.
– Ну, и многие из них приглашали тебя на свидание? – спросила Дороти.
– Нет. Потому что я сама этого не хотела.
– Вот видишь. Если ты не встречаешься с людьми, не общаешься с ними, то как же ты узнаешь их? Ты даже не сможешь ни в кого влюбиться, не то что выйти замуж. Однажды, лет через десять, ты проснешься ночью и поймешь, что уже слишком поздно.
Просыпаться ночью? Вот о чем бы ей не хотелось сейчас вспоминать, так об этом. Тишина в ванной была слишком подозрительной и действовала ей на нервы.
– Мама, зачем ты пришла, скажи честно? – спросила Мэллори.
Впрочем, тишина в ванной – неплохой знак. Если у него есть мозги, он будет сидеть там до тех пор, пока мать не удалится. Мэллори достала кофе и насыпала в кофемолку. Громкий звук разбил проклятую тишину.
– Я хотела тебя спросить... – Но тут слова застряли у нее в горле, и она повернулась к ванной. За дверью слышалось подозрительное жужжание электробритвы.
О господи. Для частного детектива Дункан на редкость туп.
– Кто у тебя там?
– А... Ну, это одна подруга. – Господи, хоть бы он вел себя тихо. Может, она подумает, что это Карли... ну может же Карли брить ноги или еще что-нибудь.
Из ванной послышалось пение, голос был явно мужской. Дороти схватила дочь за руку.
– Мэллори Элизабет Бэйнс, это же мужчина!
– Да, я знаю. Мама, отстань, давай уйдем отсюда.
– Я не уйду, пока не узнаю, кто это.
– Я уже сказала. Приятель.
Дороти прищурилась.
– Какой такой приятель? – Ее взгляд пронзал Мэллори насквозь. – А ты даже не причесана! Ты посмотри на себя! Уже начало одиннадцатого, суббота, а ты только что проснулась!
– Я долго не могла заснуть.
Дороти мгновенно отдернула руку, словно она коснулась змеи.
– Не обманывай меня, дорогая.
– Я только хотела сказать...
– Теперь я понимаю, почему вы с Элейн ведете себя так странно. И почему ты так равнодушна к Джону. У тебя появился другой мужчина. – Дороти воспрянула духом. – С твоей стороны было некрасиво скрывать это от меня. Ты чуть не довела меня до обморока. И я бы не стала так настойчиво сватать вас с Джоном.
– Я никогда не просила меня сватать. Я постоянно твержу тебе, что мои отношения с Джоном – это мое личное дело.
– Но я хотела помочь. А ты, оказывается, все это время встречалась с мужчиной.
– Это не совсем так. И потом, мы же не...
– Ой, ради бога, уверяй меня в чем-то другом.
Тут дверь ванной открылась, и в коридор вышел Дункан. Кожа у него блестела от воды, а бедра были обмотаны полотенцем.
Мэллори неожиданно почувствовала, как у нее подогнулись колени. Неужели один вид обнаженного мужского тела так на нее действует? К ней вернулись воспоминания жаркой предыдущей ночи.
Мужчина обворожительно улыбнулся. Одной рукой он поддерживал полотенце, а другую протянул для приветствия.
– Должно быть, вы мама Мэллори. А я – Дункан Мур. Мэллори так много рассказывала мне о вас.
Дороти от удивления открыла рот, однако из него не вылетело ни звука. Она автоматически протянула руку, и Дункан пожал ее. На ее лице не дрогнул ни один мускул.
– Дороти Бэйнс, – наконец выговорила она. – Очень жаль, что Мэллори не была откровенна со мной.
Мэллори пыталась поймать взгляд Дункана, но ей это не удалось. Тогда она стала внушать ему мысль на расстоянии. Скажи, что ты наемный рабочий, что просто воспользовался моей ванной, потому что тебе пришлось здесь долго работать. Скажи, что у тебя жена и трое детей.
Дункан пожал плечами.
– О, это моя вина, я попросил Мэллори не рассказывать об этом. Мужчине очень редко может встретиться такое сокровище, как Мэллори, и я бы хотел сохранить отношения как можно дольше.
Он кинул на девушку взгляд, полный обожания. Кровь бросилась Мэллори в лицо, ей стало душно. Да как он может говорить такое в присутствии ее матери?
– Но теперь, когда мы встретились, я надеюсь, мы станем хорошими друзьями.
О чем он говорит, какие еще отношения? Что он делает?
– Да, – тихо проговорила Дороти, – но может быть, вы все же сначала оденетесь?
Он рассмеялся.
– Точно. Просто я так хотел с вами познакомиться, что забыл обо всех условностях. Сейчас вернусь.
Дороти посмотрела вслед Дункану, поднимавшемуся по ступенькам. Мэллори не знала, что делать: броситься за Дунканом и поставить его на место или остаться и попытаться разубедить маму во всем, что сейчас наговорил этот мужлан.
– Ты должна была сказать об этом первой.
Мэллори опустила голову. Проклятье, почему она так дрожит, она же взрослая женщина. Мэллори, приди в себя, все, что могло произойти плохого, уже случилось, больше можно не волноваться.
– Итак. – Дороти положила сумочку и пиджак на стул. – И где же ты встретила его... как его там зовут?
– Дункан Мур. – Так, что бы такое сказать, похожее на правду? – Ну... он тут выполнял сначала одну работу, потом другую, и все такое.
Черные брови Дороти взлетели под самый лоб.
– Ты хочешь сказать, что он – наемный рабочий? Но ты только что говорила, что не встречаешься ни с кем из них. Мэллори, что ты о нем знаешь?
Всего несколько часов назад она сама разговаривала с Дунканом на эту тему. Если это, конечно, можно назвать разговором.
– Ну, вообще-то я много о нем знаю. – Она отвернулась, чтобы скрыть вспыхнувшее лицо. – Он хорошо работает, у него золотые руки.
– Мне не нужны слащавые подробности, – сморщилась Дороти. – Не думаю, что это те качества, которые нужны для будущего мужа. – Она посмотрела наверх.
– А кто сказал, что я ищу мужа?
– Ты должна была об этом думать.
Мэллори бросила гневный взор на мать.
– Да он просто наемный рабочий, и не о чем тут говорить.
– Да, но чем он занимается? Он делает у тебя ремонт! – Дороти всплеснула руками. – Он же может быть наркоманом, маньяком, серийным убийцей. Или, что еще хуже, мошенником.
– Он что, так выглядит? – Мэллори взяла две чашки и налила в них кофе. Нет, сама она обойдется без кофе. Если она выпьет хоть каплю, то превратится в разъяренного зверя. – А вдруг он приличный парень? И пожалуйста, не решай за меня, мама, мне уже двадцать восемь, и я неплохо разбираюсь в людях, я достаточно долго с ним работала.
Мать с удивлением воззрилась на нее.
– Решать за тебя?
– Да, именно это ты и делаешь, – проговорила Мэллори уже немного мягче. – Я, только я одна могу знать, что мне нужно, а ты должна верить, что я сама способна решить свои дела. Ведь именно так ты учила меня когда-то.
И она передала ей чашку с кофе. Дороти молча взяла ее.
– Поэтому ты иногда грубишь мне, а потом неделями даже не звонишь, чтобы спросить, как мое здоровье?
– Да, я чувствую, что постоянно нахожусь под твоим контролем. А ведь я взрослая, уважаемая женщина, работаю в фирме, руковожу людьми. Но как только я прихожу домой, меня встречают критикой. Из-за этого я порвала с Джоном. Я уже давно выросла, мама, но ни ты, ни он этого не заметили.
– Элейн говорит, что ты купила этот дом из женского протеста.
Мэллори улыбнулась – это звучит забавно.
– Отчасти она права. Я хочу жить по-своему. У меня были деньги, и мне понравился этот дом. Иногда так бывает: у тебя вдруг возникает невероятно ясное чувство, которое говорит, что надо поступить так.
– Так же случилось и с... – Дороти кивнула в сторону лестницы, – с ним?
Может быть, и Дункан появился в ее жизни не случайно?
– Отчасти.
– Я просто хочу, чтобы ты не совершала моих ошибок, – Дороти посмотрела в чашку с кофе, будто хотела увидеть там свое будущее. Или прошлое. – Не хочу видеть тебя одинокой.
– Ну, об этом говорить еще рано, – улыбнулась Мэллори. Она немного помолчала. – У тебя все хорошо получилось, мам, ты все правильно делала.
– Ты правда так думаешь? – Дороти с удивлением и благодарностью посмотрела на дочь, глаза у нее подернулись влагой.
– Правда, мама, – Мэллори протянула руку и дотронулась до руки матери, вдохнула такой знакомый запах духов «Шанель № 5» и представила молодую напуганную женщину с двумя детьми в безвыходном положении. Долгие годы ее мать работала в вечерней школе. Когда девочки подросли, она настаивала на их скорейшем устройстве на работу, чтобы они помогали ей оплачивать их учебу. Да, ее мама была бойцом, что и говорить. И все это она делала ради любви, и она победила.
– Это кофе для меня? – послышался густой бас Дункана. Женщины вздрогнули.
Улыбка Дункана была жизнерадостной и обаятельной и относилась не к Мэллори, а к ее маме. Эта улыбка могла свести с ума любую женщину, и совсем неважно, кому она предназначалась.
– Итак, миссис Бэйнс, что привело вас сюда в столь ранний час?
Дункан прислонился к кухонному столу, оказавшись рядом с Мэллори. От него пахло дорогим одеколоном. Мысли у Мэллори смешались.
Дороти смотрела на них так, будто читала давно знакомую, десятки раз читанную книгу. Любопытно, будет ли хоть здесь счастливый конец?
– У меня были дела в этом районе, и я решила: почему бы не зайти к Мэллори и не спросить, свободна ли она вечером во вторник? – Дороти выдавила некое подобие улыбки, как часто делала это для своих клиентов, когда сделка казалась им не очень выгодной. – Но теперь я вижу, вас будет нелегко вытащить ко мне на вечеринку.
– Для вас мы свободны, – сказал Дункан. – Правда?
Он влюбленно посмотрел на Мэллори, и на мгновение она позабыла обо всем.
– Верно, – произнесла она автоматически.
– Так во сколько нам прийти?
– В семь. Напитки – в половине седьмого.
– Отлично, мы будем.
Дороти поднялась и забрала со стула свои вещи.
– Мэллори говорила вам, что у нее есть сестра?
– Мы даже познакомились. – Дункан тепло улыбнулся и положил руку на плечо девушки. В ней поднялась волна желания. Нет, это никуда не годится.
– Мэтт и Элейн тоже придут, и кое-кто еще. – Дороти вновь окинула их материнским взглядом и направилась к входной двери. – Значит, прощаюсь с вами до вторника.
Они стояли на крылечке, обнявшись как образцовая американская чета, пока машина Дороти не скрылась за поворотом.
– Едва дождался. – Рука Дункана легко, пожалуй даже слишком легко, соскользнула с плеча Мэллори, и он отодвинулся от нее.
– Что ты тут вытворял, хотела бы я знать?
Его взгляд не выдавал ничего, кроме делового интереса.
– Ничего особенного – просто напросился на семейный ужин, не больше. А потом мы вернемся в свои покой и тишину. В вашей семье когда-нибудь предупреждают о приходе?
– Конечно, нет, мы же семья. Разве ты звонишь своей маме перед приходом?
– Да, звоню.
– Ага... Ну, что же, если тебе так нужны покой и тишина, то прошу пожаловать обратно в свою машину. – Кажется, холод прокрался не только в ее голос, но и в сердце. – Если кто-то из моих родственников снова захочет меня навестить, они сделают это в любое время, и им не обязательно спрашивать твоего разрешения, у них уже есть мое.
– Но сейчас мне не стоит сидеть в машине. Если твоя сестра или мама вздумают вернуться, это будет выглядеть странновато.
– Всегда можно сказать, что мы поссорились и ты временно изгнан с моей территории.
– Но мы не ссорились, и я не изгнан.
Это было правдой. Как ни в чем не бывало, он поднялся на второй этаж, дверь наверху скрипнула и хлопнула, вслед за этим наступила полная тишина.
Мэллори схватила садовые перчатки и вылетела в сад. Взяв в руки мотыгу, она принялась за работу.