- Последний раз ты был дома в конце марта?
Эрик кивнул в знак согласия. Он протянул генералу перехваченное донесение, подписанное "Принцесса", и грязно выругался.
- Не слишком ли поспешно ты ее осуждаешь? - предостерег его Вашингтон.
Эрик покачал головой. Его следующие слова были грубыми, холодными и безжалостными, он сам это почувствовал:
- Генерал, я, наоборот, слишком долго тянул, и это промедление может дорого обойтись нам всем, Эрик встал, одним глотком допил остатки виски и резко отдал честь.
- С вашего разрешения, я поплыву на юг.
- Каковы твои планы?
- Бить Данмора, Стирлинга и Тэрритона!
Вашингтон встал, протянув Другу руку на прощание:
- Будь осторожнее, Эрик. Боюсь, что тебя ожидает худшее. Здесь наступления пока не предвидится, а вот Данмор уже бороздит воды Виргинии. Эрик, не знаю, как тебе сказать, но ты можешь найти свой дом разрушенным, сожженным дотла.
- Вполне возможно.
- А твоя жена...
- Клянусь, она от меня не уйдет!
- Эрик!..
- Я знаю, что она опасна. Я доберусь до нее. Я хочу отправить ее во Францию под надежной охраной.
Вашингтон пожал ему руку:
- Может статься, что она невиновна.
- Вы единственный все время предупреждаете меня о возможности ошибки. Но все доказательства прямо указывают на нее.
- Может, да. А может, и нет. Может, она заслуживает справедливого суда.
Эрик стоял, готовый уйти, горя нетерпением отплыть.
- Сэр, я уже свершил справедливый суд, - твердо сказал он.
Взяв предназначенные ему приказы, он оставил Вашингтона, пообещав вернуться при первой возможности. Возвратившись в дом, который он выбрал для штаба в нижней части Манхэттена, Эрик вызвал Фредерика и попросил того подобрать хорошую команду для корабля.
Эрик собирался в дорогу, когда кто-то негромко постучал в дверь.
Он быстрыми шагами пересек комнату, обогнув грубый деревянный стол и простую походную кровать, и резко распахнул дверь. Лицо его было искажено гримасой душевной боли.
К его удивлению, за дверью оказалась Энн-Мари Мабри, дочь сэра Томаса.
Энн-Мари после той бостонской ночи многое пережила. Она организовывала многочисленные женские акции протеста, бойкот английских товаров, она обручилась с молодым человеком, который погиб в Бостоне. Она больше не была юной кокеткой, превратившись в красивую, взрослую женщину с мягкой улыбкой. Она последовала за своим отцом на войну, и мужчины здесь считали ее чуть ли не ангелом.
"Ну почему я не выбрал в жены ее? - с горечью думал Эрик. - Она верна тому же правому делу, что и я, нежна и прекрасна, у нее искренние голубые глаза и такая ласковая улыбка!"
Но даже думая так, Эрик знал, что не может повернуть время вспять, что он по-прежнему любит Аманду, даже сейчас. Если он поймает ее, он поступит с ней так, как должно, но не разлюбит ее.
Он был навсегда заколдован волшебством изумрудных глаз и пылающих рыжих волос. Никакая другая женщина не могла взволновать его так, как она.
- Энн-Мари, входи, - сказал он сдержанно. - Мне почти нечего тебе предложить, хотя в кофейнике еще что-то осталось. Можно быстро подогреть кофе. А есть еще и бренди.
- Эрик, прошу тебя, я пришла не за этим. - Энн-Мари замялась. - Я пришла просить тебя очень хорошо подумать, прежде чем ты совершишь непоправимое.
Он помолчал, глядя на нее с удивлением и некоторой долей любопытства.
- Энн-Мари, они хотят сжечь мой дом, первый камень которого был заложен в конце двадцатых годов прошлого века. Они захватят оружие, предназначенное для виргинского ополчения и для нашей армии. И послушай, Энн-Мари, британцы узнали об оружии потому, что моя жена - хозяйка этого самого Камерон-Холла - сказала им об этом.
Он все больше распалялся, пока говорил. Слишком поздно он понял, что непроизвольно теснит молодую женщину и почти загнал ее в угол комнаты.
- Видит Бог! - воскликнул он. - Прости, Энн-Мари, но пусть будет что будет.
Он подошел К столу и налил себе бренди. Энн-Мари торопливо устремилась к нему.
- Эрик, я тоже слышала разговоры обо всем этом! Но стоит ли считать сплетни слуг самым правдивым источником? Аманда не покидала Камерон-Холла со времени твоего отъезда.
- Значит, у нее есть сообщник.
- Эрик, она моя подруга, я ее хорошо знаю.
- Энн-Мари, однажды ночью я поймал ее на месте преступления. И я спустил ей это с рук. Это была моя ошибка. Я должен был отстегать ее кнутом и отправить во Францию.
- Эрик! - воскликнула Энн-Мари. - Тебя я тоже знаю, ты бы не смог так поступить.
- Но это было бы правильно, - холодно сказал он. - Энн-Мари, я отплываю и хочу успеть до отлива.
- Эрик, - проговорила она несчастным голосом, - я ничего, совсем ничего полезного не смогла здесь сделать. Послушай меня, пожалуйста. Может быть, она и была шпионкой, но она ничего не сделала против своего собственного дома. Неужели ты не видишь, что кто-то использует против нее ее прошлое?
- Я думаю, Энн-Мари, что Аманда всегда могла бы поговорить со мной. Если бы ей угрожали, я бы защитил ее. Я бы защитил ее и дрался бы с любым человеком, справился бы с любой опасностью. Но она выбрала другую дорожку. А сейчас.., прости меня, но...
Она заступила ему дорогу. Ее глаза были влажны от мольбы и сострадания.
- О, Эрик... - снова прошептала она и приподнялась на носки, чтобы поцеловать его.
Он не знал, что на него нашло. Может быть, его Всего лишь мучила боль предательства, но когда губы Энн-Мари коснулись его, он ответил. Не братским поцелуем, а раздвинул ее губы и глубоко проник в ее рот, как мог бы сделать любовник. Она ответила тем же, как поступила бы любовница. Ей губы сладко раскрылись, она звала его, ее руки обвились вокруг его шеи. Мгновения бежали в ослеплении, и вдруг он понял, что не может получить от Энн-Мари того, что искал в другой. Он не мог просто воспользоваться ее чувством, слишком хорошей женщиной она была. И она всегда заботилась о нем, он и раньше это знал. Она была его другом и дочерью одного из его лучших друзей. Стыдясь самого себя, Эрик оторвал губы от ее губ и медленно выпустил молодую женщину из рук. Он хотел извиниться. Ее глаза неотрывно смотрели на него, и оба поняли, что ошиблись.
Прежде чем он смог произнести хоть слово, их прервал яростный возглас. Очнувшись, Эрик увидел, что у двери стоит Дэмьен Розвелл, высокий, прямой, оскорбленный.
- Лорд Камерон, я пришел узнать, не нуждаетесь ли вы в помощи, но вижу, что о вас и без меня хорошо заботятся.