- Ко всем нам, очаровательнейшая. Впрочем, его окучивает Альберт Владленович. А статисты должны изображать довольство. Это вовсе не трудно, девочка. Внимательно взглянем на стол.
- Красиво.
- Изысканно! Обратите внимание на это огромное блюдо. Клумба, букет, натюрморт! Потрясающая колористическая гамма. Коричнево-бежевые треугольнички изваяны из утиной печени, темные плитки - из копченой утиной грудки, звездочки желе из портвейна. А румяные бриоши среди овощной бахромы манят взор, словно белый гриб в нежной траве. - Он со знанием дела смачно цыкнул. - Здешний шеф рисует эскизы, прежде чем составлять блюда. Виртуоз композиции. Какой изыск форм!
- Чувствую себя как на экскурсии в Третьяковке, - Мара улыбнулась соседу. - Простите, я не расслышала, как вас зовут.
- Везун. Это фамилия. Откликаюсь на имя Гарик.
- Мара.
- Звучит вполне аппетитно. С привкусом лаванды, лимонной или перечной мяты. Прохлада и горечь.
Загрузив тарелку, Гарик энергично ел.
- Ничего, если я буду жевать в процесс беседы? В самолете проспал обед, полутруп от усталости, но обаятелен и весел. Что требуется для ощущения полного счастья? Красивая женщина, манящий стол, удачно завершившееся дело. У меня все есть.
- Тсс! Старикан в пенсне будет говорить речь, - остановила соседа Мара.
Взгляды застывших с набитым ртом гостей устремились в сторону поднявшегося джентльмена. Он оказался высок ростом, но, как-то нервно передергивал плечами и, вроде, кособочился. В руке тостующий держал бокал, с явным намерением использовать его как микрофон.
- Я буду краток, друзья мои. Мы присутствует при величайшем эпохальном событии. В муках родился гений. Наполеон современности. Которого еще ждет... Которого ждет... - Он дунул в бокал, прислушался к звучанию последнего слова, чему-то очень огорчился. Лицо болезненно сморщилось, из-под пенсне явилась, блеснув хрусталем, слеза. Содрогаясь от нахлынувших чувств, гость махнул рукой и сел. Аплодисменты завершили его впечатляющую речь.
- Цирк, - шепнула Мара. - Это родственник юбиляра?
- Окститесь, полу литовка. Шарль де Боннар - потомок русских эмигрантов-аристократов. Изъясняется он, как слышали, на чистейшем великом и могучем. Махинатор общемировой вездесущности. Где ни появишься - Европа ли, Америка, или вовсе - Занзибар, - затеваются какие-то акции, фонды, возникают сказочные пожертвования, инвестиции. В деловых кругах Боннара знают все, его имя произносят с придыханием и загадочно поднимают брови, словно знают про него нечто жутко значительное, не подлежащее разглашению. Новый, супер-деятельный Хаммер. И, как мне кажется... - Гарик повел крупным носом. - Пахнет серой!
- Понятно. Банкет, в сущности, затеян ради этого господина.
- В основном. Вообще, куда ни поверни шею - сплошные странности. Боннара этого я в глаза не видел. А он, едва о банкете узнал, сразу поинтересовался: "Игорь Везун будет?" Шеф меня экстренным порядком из Норвегии вытащил, я примчался - не одет, не брит... Кинулся к интересовавшейся мною персоне, а она посмотрел на меня, как сквозь стекло, промычала нечто невнятное и отвернулась! С какой стороны я ему сдался - ума не приложу. Если только, как знаток сего заведения. Этот домик - мое хобби. Черт-те откуда страстишка завелась - похаживать сюда, подмечать, изучать... Может, я из роду Олсуфьевых, выстроивших этот особнячок сто лет назад? Впоследствии в нем произошло много интересного и, особенно, с тех пор, как дом стал писательским клубом. Помните: "Порционные судачки а натюрель. Виртуозная штучка"? Грибоедов это, милая моя, тот самый МОССОЛИТ, - со значением произнес Гарик.
- Знаю. По роману Булгакова... - Мара смутилась, что столь слабовато информирована о знаменитом доме. - Но ведь Коровьев и Бегемот на прощанье спалили его.
- Как посмотреть. Вопрос состоит в том, что мы с вами предпочитаем вымысел или реальность. Честно говоря, я на стороне хорошего вымысла. Но то, что мы сейчас с вами сидим здесь и жуем, свидетельствует в пользу реальности. А кроме того - история не горит. Здесь в каждом зале живут тени минувшего. И шепчут, шепчут!
Перед сменой блюд, дорогая, мы совершим ознакомительную экскурсию. Обожаю великолепие! Это от несчастного детства. Представьте, Мара, приют, а в нем хиленький сиротка... Ах, не представляйте, не представляйте ни в коем случае - не хочу портить вполне жизнеутверждающую атмосферу вечера. Вообразите лучше что-нибудь нежащее - ресторан на берегу океана. Играет скрипка, только вы и я! - Игорь загляну ей в глаза и смешливо подмигнул.
- Уж лучше останемся здесь, а вы мне покажите другие залы, предложила Мара, отметив в себе расцвет не часто посещавшей ее веселости.
...Когда в банкете наступил перерыв и гости начали подниматься, гремя стульями и роняя с колен салфетки, Гарик скомандовал:
- Пошли, - он внимательно оглядел Мару. - Не сочтите за пошлость, но меня преследует ощущение, что я вас где-то видел.
- Вполне возможно, - выйдя из-за стола, Мара поправила узкое, плотно охватывающее тело платье. Бретельки постоянно спадали с плеч. Вероятно, модельер задумал подобный эффект, но Мару это раздражало и все время хотелось закутаться во что-то мягкое и теплое. - Я демонстрирую и продаю шубы в салоне "Шик". И еще снялась в эпизоде хорошего фильма. Хорошего но не заметного.
- Часто именно так и бывает, поскольку интересует людей больше не хорошее, а скандальное. Вот, к примеру, виртуозно исполненный бифштекс проглотят и не заметят. А мочевой пузырь крокодила в розовых лепестках под соусом "экскримент"?.. - Взгляд Гарика стал стеклянным. К ним, распахнув руки и сияя белым пластроном сорочки, направлялся шустрый иностранец.
- О! О-о-о! Счастлив снова видеть вас, мой друг! Давненько не встречались, говубчик!
Возражения застыли на устах Гарри, изобразивших самую радушную улыбку. Двумя руками Боннар потряс протянутую лодочкой кисть повара, увидел Мару, склонился к ее руке, бормоча нечто восторженное. Потом поднял остробородое лицо к дубовому потолку и резко взгрустнул:
- Бывал я здесь, бывал... Интереснейшие вещи происходили в сем чертоге. Тут, именно тут собиралось правление Союза писателей. Э-э-э, деточка, вам невдомек, сколь важна миссия литератора в обществе! Союз Писателей СССР - дитя русской словесности и государственного аппарата. Капризное, уродливое, но могучее: помесь танка с патефоном. А роль Правления Союза можно сравнить лишь... - Он воздел глаза, но тут же, словно смутившись, перешел на серьезный тон. - Принимало Правление в ряды инженеров человеческих душ, исключало, давало советы, поощряло... М-да!.. И характеристики составляло, письма протеста в ЦК... Активная велась деятельность! А уж насчет путевочек, дачек, зарубежных читательских конференций - сами знаете - имелся определенный фонд и требовалось выбирать достойных. Увлекательнейшая процедура!
- Редкая осведомленность для жителя других, гм... широт, - восхитился Гарик, так и не выяснивший ни гражданства, ни места проживания Шарля.
- По случаю, друзья мои, по печальному случаю. "Доктора Живаго", помнится, здесь разбирали, тысызыть, анализировали стилистические особенности, идейную направленность произведения рассматривали... Горячее было дельце. Не любили в Стране Советов Нобелевских лауреатов.
- Зато теперь чтят, - восстановил справедливость Игорь. - И все исторические ошибки критически обсуждают.
- Вот оно-то и радостно! Оно-то и обнадеживает! - иностранец просиял. - А люстра здесь знаменитая. Вам, конечно, известно, что это подарок Иосифа Виссарионовича?
Мара и Гарик, переглянувшись, пожали плечами.
- Дело, видите ли, было так. В день открытия первой станции метро к товарищу Сталину подошел сочинитель Горький, этот самый Союз писателей возглавлявший, и в который раз пожаловался, что у клуба литераторов нет своего здания. Все есть - и темы, и идейная направленность, и мощь художественного слова, и совесть партийная, а здания нет. Вождь сочувственно покачал головой, обещал дом выделить и добавил, указывая пальцем на станционный "канделябр": "А люстру вот эту вазмы". - Шарль ловко изобразил акцент. - Невообразимый, скажу вам, был человек. Как-то на даче в Усово засиделись мы с ним до звезд. Комары, знаете ли, звенят, сирень так и светится, луна за соснами и тишина сумасшедшая. Коба пыхтел, пыхтел трубкой, а потом спрашивает: "Скажи, Шарло, а через сто лет меня помнить будут?" Ну, что я мог ответить? Вынужден был спешно уехать за границу.
Игорь и Мара переглянулись и собрались вежливо улизнуть от разъюморившегося господина.
- Я как раз собирался показать моей девушке дом, - Гарик отступил, любезно кланяясь, с явным намерением отвязаться от Шарля. Но тот оживился:
- Охотно, охотно пройдусь с вами и поделюсь информацией. У графа Ивана Семеновича Олсуфьева, выстроившего для семейства эти хоромы, был неплохой вкус. Общество собиралось отменное и стол, знаете ли, стол - лучший на всю Москву. Повар из Парижа, винный погреб с драгоценнейшим содержимым... Может, Грибоедов и читал здесь возлежащей на канапе даме выдержки из "Горе от ума", но мало вероятно, что она доводилась ему теткой, хотя, как известно, вопрос крови - самый загадочный.
Они спустились на первый этаж и вошли в широкую дверь. Нельзя сказать, что бы дым в Дубовом зале стоял коромыслом. За столиками по углам мирно ужинали господа, ничем не напоминавшие о богемном разгуле. Прохлада, свойственная не жилым помещениям или комнатам, предназначенным для официальных собраний витала над белыми скатертями.
- Дубовый зал служил для особо торжественных случаев. При графе здесь заседала масонская ложа. О сем свидетельствует четырехлистник в стрельчатых окнах. Как известно - их знак. А вот двуглавые орлы в рисунке балконной решетки - самодержавные. Так и остались, не улетели, не испугались визита генералиссимуса в скрипучих сапогах... А в соседнем, каминном зале сохранились деревянные панели - первозданные, настоящие... Надо сказать гуляли здесь литераторы до потери членских билетов и предметов личного пользования! - Взгляд Шарля заиграл отсветами минувших банкетов. - Помню, Константин Симонов, получив шестую Государственную премию в 1950 м...
Игорь вздохнул, демонстрируя ангельскую терпимость к болтовне навязчивого джентльмена.
- Мне хочется взглянуть на Пестрый зал, - робко подала голос Мара, которой забавный иностранец нравился. - Вероятно, у господина де Боннара найдется не мало историй...
- Пестрый считался одним из самых богемных кафе в "оттепельной" Москве. Прямо на стенах оставляли шаржи и автографы знаменитости, перехватил инициативу Игорь.
"Когда будешь есть тушенку не забудь про Евтушенку", - процитировал де Боннар и обратился к Игорю: - Ваш просветительский пыл похвален, мой юный друг. Но нет никакой возможности пропустить коронные блюда шефа, которые сейчас вон на тех тележках покатили к нашему столу. М-м... Поразительная вещь: кухня русско-французская, повар австриец, продукты из Швейцарии и Германии, а пахнет благополучием и процветанием.
- Эти штуки называются "фуллите из лосося тартар" мудрено, а? раскланявшись с иностранцем, Везун увлек Мару к столу. - На самом же деле простейшая вещь - розово-черная слоеная башенка. Можете наскоро приготовить сами: слой копченого лосося, слой черной икры, прозрачный ломтик свежемаринованного лосося и букетик сочной зелени. Я лично предпочитаю "Олсуфьева". Жареное филе форели с креветками, шампиньонами, артишоками и соусом "Салтыков". Хотите я вас научу готовить? Или лучше перепелов "Галицино"?
Мара подозрительно взглянула на черноглазого весельчака:
- Вы настоящий джентльмен.
- Джентльмен? Ерунда! Я повар, дорогая девочка. И этим все сказано.
Глава 18
Игорь Везун теперь частенько думал, что фамилия прилепилась к нему не случайно. С того сентябрьского дня, когда в особняке Пальцева насморочный ученый докладывал о запуске какого-то прибора, компания заговорщиков собиралась еще дважды.
Подслушав разговоры в кабинете, Игорь кое-что смекнул о происходящем и понял: пробил его звездный час. Канул в прошлое наивный сирота, позволявший, как теперь говорят, крутануть себя всякому сопляку. Исчезла круглоглазая удивленность, робость, подобострастие к вышестоящим товарищам. Вместо них заявила вдруг о себе разбойничья лихая удаль. Будто стоял он всю жизнь не у плиты, а на пляшущем корабельном мостике, был жилист, зол, опоясан широким кожаным поясом, из-за которого торчали рукоятки пистолетов, а волосы воронова крыла перехватывал алый шелк. Плыл под его командой в Карибском море фрегат с черным гробовым флагом. И гнался за отчаянными флибустьерами корвет, и стлался над волной пушечный дым. Но уходил от погони отчаянный пират, гроза морей, владеющий несметными сокровищами и властью...