- Да! Честное партийное! - просветлел Тарановский, вцепившись в резинку и дотянув ее чуть не до шеи. - Ничего такого снимать больше не буду! Ей-богу!
Фонограмма похоронного марша неожиданно прервалась.
- Все слышали? - пророкотал американец в зал внушительным церковным басом. - Отпустить?
- Отпустить, отпустить! - просили сердобольные сограждане. - Он же больной.
Собрав одежду в охапку, Тарановский торопливо покинул сцену.
Успевшая снять бюстгальтер певица победно уселась на свой стул, но веселость ее прошла. Ярко и обыденно светили софиты, из зала раздавались смешки.
- Вы ж этого хотели, любезнейшая? Или рассчитывали на другой эффект? Иллюзии вредны. Скромность украшает даму, особенно, если больше ее украсить нечем, - сверкнув кривым глазом, американец ощерил клык. - Ступайте на место, милая моя. И подумайте хоть чуть-чуть. Если вас это, конечно, не затруднит.
В рядах застывших под эмблемой с голубками участников шоу наметилось движение, словно их расколдовали.
- Я протестую! Здесь происходит массовое зомбирование! - в центр сцены выступил экстрасенс. - Не удивлюсь, если прошедшие через ваш эксперимент люди сейчас выйдут на улицу и начнут убивать. Да, убивать! На кого вы работаете? На американские спецслужбы? - Речь мрачного целителя была произнесена столь убедительно, что в зале раздался визг. Визжали спутники подопытных.
- А ты кто такой, козел? - самым блатным образом выступил американец.
- Известный экстрасенс. Я внушаю людям добро.
- Вот так здесь у вас всегда и выходит - внушают добро, а получается как всегда. - К мужчине подступила и нежно его обняла державшаяся до сих пор в тени Зелла.
- Ой, рука холодная! - вздрогнул тот. - Тебе вообще в морг пора. Вон шрам какой! Может, и голову он тебе открутил под гипнозом?
- Отрывали по-настоящему. А вернули обратно - чудом. - Зелла улыбнулась. В уголке ее рта показалась красная пена, явилась, скатившись к подбородку, капля крови, ощерились белые, слишком острые и длинные зубы.
- Все, все! Пиздец, баста! - вскочил, словно только проснувшись, Юлий Барнаульский. Он протер глаза и потянул у рыжего микрофон. - Пора завершать наше шоу.
- Не базлань, жопа, и так все слышно. И, между прочим, видно. Прямая трансляция. - Американец указал на бесстыдно расстегнутые брюки ведущего и стоящие в проходе камеры. - Представление продолжается. - И микрофона не отдал.
Ам Арелло отступил вглубь сцены, потемневшей и засветившейся фосфоресцирующей зеленью. Участники стали похожи на несвежих мертвецов, в зал потянуло болотной гнилью. В этой неприятной обстановке, озвученной уханьем сов и какими-то дикими завываниями, экстрасенс-целитель вдруг издал голодный рык и с воплем: "Вам хорошо, хорошо!" - прильнул к шее Барнаульского, впиваясь в нее зубами. То же самое случилось с юмористом: он стал жертвой Зеллы. Раздалось хлюпанье и чавканье, из зала донесся истерический хохот. Но никто не мог покинуть своих мест, пригвожденный парализующим страхом.
- Будет. Надоели, - американец трубно высморкался с помощью двух пальцев и утерся рукавом мундира. Зажегся свет, а все участники вампировской оргии стали кланяться и делать реверансы на авансцене. Однако глаза юмориста, целителя и Юлия стеклянно застыли, лица напоминали маски из магазина ужасов.
- Ладно, граждане. Подбиваем бабки, делаем далеко идущие выводы: врать нельзя, особенно хворым и убогим. Зарабатывать деньги низкосортным непотребством - стыдно. Особенно на людях, которые и ничего хорошего-то не видели. А воровать лично я вам никак не советую. Уяснили, господа родимые? - Ам Арелло генералом прошелся перед строем участников шоу. Засим прошу простить и откланиваюсь. Свои благодарности и аплодисменты направляйте любимцу российской публики - Юлию Барнаульскому!
Бархатный занавес за спиной вышедших на поклон участников шоу задернулся, краснея по низу от света рампы. Физиономии в этом свете выглядели престранно - дурные рожи из предрассветного кошмара. Луч прожектора высветил лицо Барнаульского, наполнившееся большим внутренним содержанием. Кашлянув, актер сделал шаг вперед, пробежал рукой по наиболее ответственным деталям туалета и затянул с душой:
" - Я прошу, хоть не на долго..."
"Боль моя, ты оставь меня, - подхватил целитель, юморист, дамы, повинуясь дирижерскому взмаху голливудского секс-символа. - Облаком, синим облаком, ты улети к родному дому. Отсюда к родному до-му..."
Хор на сцене пел не стройно, но с трепетом: "Берег мой, покажись вдали краешком, тонкой линией. Берег мой, берег ласковый, вот до тебя, родной, доплыть бы, доплыть бы хотя б когда-а-а-а то..." - вывели старательные голоса.
- Дальше - все вместе! - скомандовал Ам Арелло, поднимая зал. Загромыхав креслами публика вставала, светлея лицами.
"Где-то далеко, очень далеко идут грибные дожди..." - понеслось по рядам, обретая мощь "Интернационала", исполняемого участниками Первого съезда РСДРП. -"В маленьком саду у реки созрели вишни, наклонясь до земли. В памяти моей, в памяти моей теперь как в детстве светло..." - пел зал, все больше вдохновляясь. Женщины молодели, как на первом свидании, по некоторым мужественным лицам текли слезы просветления.
- Вот это самое, не знаю, как у вас выражаются, а я обычно называю катарсис, - объявил в микрофон рыжий. - А теперь по-тихому, рядками очистим помещение... Басам подтянуться! Колоратуру погуще! Не сбивайтесь с ритма, умоляю, родимые! И душевней, душевней...
Проследив за организованным выходом хора во все имеющиеся двери, американец изобразил для телекамеры глубокий реверанс, с каким являются на поклон лебеди в финале незабываемого балета. Где-то очень кстати прокукарекал петух и на экране телевизора, ошарашив Пальцева, появилась заставка: "Трансляция прекращена из-за прохождения спутника через космическую орбиту".
Глядя в одеревеневшее лицо Федула, Альберт Владленович поднял телефонную трубку и набрал врезавшийся в память номер. Козлиный голос Шарля проблеял:
- Аллё?
- Мы согласны на ваши условия, - сказал Пальцев, слабея. - Готовьте документы контракта.
Глава 21
День во всех отношениях выдался неудачный, хоть и воскресный. То дождь, то снег, милиция - зверюги, наверно, получили указания из метро частных торговок гонять. Тетка Леокадия облюбовала переход на "Соколе". Ехать хоть не далеко, и то через пару часов торговли ноги гудят - артрит с детства, прогрессирующий, лишающий всяческой трудоспособности. Но деньги-то в дом приносить надо - плюс к грошовой пенсии? Как погибла в автомобиле младшая сестра с мужем, так двое ее дочек на руках одинокой и насквозь больной инвалидки и осталось. Приходится из последних сил крутиться, выстаивать тут на больных ногах со своим не ходовым товаром.
Начала Леокадия бизнес с продажи не очень породистых котят соседской Муськи. В благодарность соседка свела ее с людьми, разводящими кошек в домашних условиях. Оказалось, что вислоухий британец идет за семьсот долларов! А если окотится четверыми? Страшные деньги. Но на вислоухих производителей надо еще заработать, ведь держать придется парочку. Для заработка Леокадия взялась распространять некондицию клубных производителей. Вначале ей улыбалась удача - одноклассники Ани и знакомые Мары разобрали уцененных британцев и американских экзотов. А потом произошел сбой. То ли корма подорожали, то ли людям совсем не до удовольствия стало, но приобретением кошачьих друзей москвичи теперь интересовались мало. Остались трое подростков кошачьей породы дома, а через год начали размножаться. К тому же Серафиме подарили клубного перса и она прикупила к нему пару. А длинношерстные кошки вышли из моды - грязи от них полно, аллергия. В результате в комнате Серафимы жили пять взрослых особей периодически обзаводящиеся потомством. Аня и Мара сносили зоопарковую вонь - лишь бы потискать теплого урчащего зверушку, пригреть на коленях какого-нибудь подхалима, ожидающего подачки в виде дорогостоящего сухого корма.
В общем, пришлось Леокадии признать, что в бизнесе она не сильна. Но куда девать котят, не топить же?!
Уже третье воскресенье она выносила в переход станции "Сокол" четверых подростков неизвестной кошачьей национальности, называя чисто символическую цену - все бес толку. Часов в восемь измученную торговку прогнал милиционер.
- Чтоб тебе пусто было! - пожелала она сердитому лейтенантику, спускаясь к платформам. Это была низенькая, плотная краснолицая старуха пятидесяти трех лет. В метро Леокадия приглядывалась к попутчицам, прикидывая возраст, и думала, что если ей такую шубу и шляпу надеть, то, верно, получилось бы не хуже. А еще шампунь с формулой "PH-5" и помаду "Ревлон" применить, так и вовсе иномарку подавай. Ничего этого отродясь у Леокадии не было. Не появилось и теперь по причине бедности, болезненности и абсолютной ненужности. Не для кого рядиться, надо на похороны экономить.
В темных переулках за "Речным вокзалом" свистел ветер, гоняя вдоль тротуаров хлесткую снежную крошку, под ногами чавкало, в кошелке возились и пищали голодные, намаявшиеся в тесноте котята. Жалея себя до слез, Леокадия плелась к месту жительства, тяжело переваливаясь на больных ногах. Удар в спину сбил ее с ног. Рухнула прямо в грязь плашмя, раскинув руки. Тут же налетели пацаны в высоких шнурованных ботинках и, саданув взвывшей старухе под бок, подхватили сумку.
Заглянув внутрь, длинный парень грязно выругался, подкинул сумку и поддал ее футбольным пасом. У Леокадии оборвалось сердце. Хватая ртом воздух, она спрятала лицо в грязь, чтобы не видеть, как пинают ногами маленьких и беззащитных животных эти сильные, здоровые парни. Те гоготали, матерились, швыряли в лежавшую безмолвно бабку грязью и нарочито громко орали: "Пасуй сюда, давай еще..."
После этого случая Леокадия два дня не вставала с постели, пригревая единственного оставшегося в живых котенка.
Холодно и печально было в маленькой квартире. Никто из троих женщин не хотел вспоминать, что им по праву полагается праздник.
Телефон звонил долго, Аня нехотя сняла и передала Маре трубку.
- Привет, подруга. Это Игорь. Гарри-повар. Узнала? Извини, я взял твой телефон у мадам Левичек. Мне нужно заехать по делу. Срочно.
- Но... - оторопела Мара, - мы тут уборку затеяли. Тетка болеет... Она сделала паузу. - Угостить нечем.
- Я в гости не жрать езжу, - бодро объявил Игорь. И через пять минут стоял в прихожей - очевидно, звонил из машины по мобильному. Его руки отягощали две огромные плетеные корзины, с которыми ходят удачливые грибники. Накрыты корзинки были полотняными полотенцами, а под ними... Мара заохала, в коридор выползли тетка и Аня.
- Мамочки мои! - схватилась за голову Леокадия. - Это что ж... - Она в ужасе замолкла, решив, что ловкий фирмач таким образом навязывает покупателям дорогие продукты. - Сколько ж такая упаковка стоит? - покрутила она в руке незнамо чего в красиво граненой, словно хрустальной, баночке.
- В настоящий момент цены, сударыня, - моя проблема. Поверьте, я ее решаю удачно. А ваша задача, милые дамы, подготовить поле для успешной деятельности профессионала высшего класса. - Он по-хозяйски прошел на кухню. - Та-ак, ясненько... Работать придется в экстремальных условиях. Маргариту Валдисовну прошу быть внимательной а аккуратной с инструментом. Юная леди, - он хитро покосился на Аню, - может делать конспект.
- Сразу на двух языках, - похвасталась леди и представилась, сделав книксен: - Анна.
- Игорь одарил Анну восторженным взглядом, достал из пакета и привычно подвязал поварской фартук, второй протянул Маре, одетой кое-как - в джинсы и растянутый свитер. Затем обернулся к тетке:
- Дело в том, уважаемая сударыня, что я обещал Маргарите Валдисовне блиц-курс высшего пилотажа. Программа узкая: мы будем готовить перепелов, фаршированных фазаньими грудками. То, на что вы с таким отвращением взираете, называется сморчками. Это грибы, совершенно незаменимые в данном случае.