Глаза Ламбертона загорелись, и он улыбнулся. Хитрое выражение его лица являло странный контраст с молодостью и одеянием священнослужителя.
— Это очень дальновидно. — Он взглянул на Брюса с восхищением. — Революционная идея для революции.
— Совершенно верно.
Брюс тоже улыбнулся, довольный реакцией друга.
— Это будет непросто, — сказал Ламбертон, словно прочитав мысли друга. — Объединить этих людей почти невозможно.
— Также как объединить Шотландию под моими знаменами?
Ламбертон задумался. Да, задачи перед ними стоят сложные. Но они не могут позволить себе отступить перед трудностями.
— Кто будет командовать тайной армией?
Брюс указал пальцем на первое имя в списке.
— Кто, если не человек, прославившийся как величайший воин Западных островов, Тормод Маклауд, глава клана Маклаудов. Никто не может одолеть его в сражении на мечах. Как и Уолес, это человек впечатляющего телосложения, без малейших усилий орудующий большим двуручным мечом. Говорят, он как-то раз одолел десяток воинов, которые окружили его и попытались захватить в плен.
У епископа дрогнул уголок рта. Почему-то только один.
— Преувеличение?
— Конечно. — Брюс тоже криво улыбнулся. — Но миф может обладать такой же силой, как правда. Барды уже воспевают отвагу Маклауда, сравнивая его с Финном Маккулом[2]. Как и легендарный ирландский герой, он заботился не только о собственном мастерстве в бою, но и о тренировках своих людей.
Ухмылка исчезла с лица епископа. У кельтов не было более известного и уважаемого героя, чем Финн Маккул.
Брюс улыбнулся, довольный, что друг оценил сравнение.
— Кстати, Маклауд заработал целое состояние, тренируя в Ирландии будущих наемников — галлоглассов[3].
— Значит, его можно купить?
— Возможно, — Граф пожал плечами и нахмурился. — Ты же знаешь этих островных вождей. В лучшем случае они непредсказуемы, в худшем — открыто враждебны.
Подчиненные шотландской короне лишь два десятилетия назад, упрямые вожди с островов все еще считали себя независимыми правителями, «морскими королями», правившими обширными изолированными территориями. Недостаток верности раздражал Брюса, но, в отличие от своих предшественников, он знал: чтобы победить англичан и завоевать корону, ему необходима поддержка горцев и жителей островов.
— Я что-нибудь придумаю.
На круглом лице Ламбертона появилось скептическое выражение.
— Ты уверен, что это правильный ход? Эти вожди кланов не любят, когда их к чему-то принуждают.
Брюс мрачно ухмыльнулся.
— Я вовсе не собираюсь его принуждать. Незачем. Деньги, земли, красивая женщина — у каждого мужчины есть своя цена. Нам просто надо будет узнать, какова цена Маклауда.
Ламбертон кивнул, хотя убежденным не выглядел.
— Значит, ты твердо решил?
Брюс задумался. Сможет ли он полностью отказаться от рыцарских идеалов прошлого и начать войну нового типа, прямо противоположную всему, к чему он привык с детства?
Чтобы победить, сможет. В любом случае он должен быть готов.
— Да. Свести этих людей вместе будет нелегко. Делай что хочешь, но ты должен добиться успеха. Мне они могут понадобиться раньше, чем мы рассчитываем.
Ламбертон встретился взглядом с другом. Оба понимали, что перед ними длинная дорога. И ее конец теряется в тумане.
Епископ почувствовал озноб.
— Тучи сгущаются, милорд.
— Я знаю, — не стал спорить Брюс.
Они уже дошли до точки, откуда нет возврата. Он вспомнил слова Цезаря, сказанные им перед началом гражданской войны против Помпея, и добавил:
— Alea iacta est.
Ламбертон послушно перевел:
— Жребий брошен.
Глава 1
Величайший герой своей расы.
И.Ф. Грант о Тормоде Маклауде
Замок Данвеган, остров Скай
День святого Михаила, 1305 год
Он убьет его. Медленно.
Как только писарь закончил чтение послания, в зале все стихло. Такая мертвая тишина обычно наступает после оглушительного удара грома. Воины, собравшиеся в большом зале замка Данвеган, застыли словно каменные изваяния, ожидая его ответа:
Тормод Маклауд, глава клана Маклаудов, сидел на возвышении один. Он слегка подался вперед, и теперь его взгляд был устремлен на несчастного юношу, переминавшегося перед ним с ноги на ногу.
— Что он сделал?
Ледяное спокойствие его голоса отнюдь не уменьшило сгустившегося напряжения.
Писарь испуганно вздрогнул и издал тоненький звук, который можно было назвать разве что писком. Послание выскользнуло у него из рук и спланировало по наполненному дымом воздуху на устланный камышом пол. Тор наступил на в общем-то ни в чем не повинный клочок пергамента. Наклонившись, чтобы вытащить его из-под своего каблука, он увидел знакомые каракули: Торквил Маклауд, его младший брат-близнец, родившийся через две минуты после него.
Писарь наконец снова обрел способность говорить — правда, его голос сильно дрожал.
— Ваш брат утверждает, — пробормотал он, — что не может вынести отказа вождя Николсонов отдать ему дочь и потому вынужден взять дело в свои руки. — Юный служитель церкви сделал паузу, вытер со лба пот тыльной стороной ладони. — Он говорит, что его любовь...
— Хватит!