- Ваша мать очаровательная женщина, Линда, но вы не должны верить всему, что она говорит. Она просто бросила замечание, которое, как она считала, подходит к случаю. Ей будет очень хорошо с ее кузиной — я в это верю, поверьте и вы, — гораздо лучше, чем было с вами. Вы сами скоро в этом убедитесь. Вы можете нежно любить друг друга, но вы совершенно разные люди.
Линда фыркнула. Она не собиралась плакать, хотя ей и очень хотелось.
Большая надежная рука на мгновение коснулась ее пальцев.
- Вы должны мне верить: ваша мама будет счастлива, и вы - тоже.
5
Линда сидела рядом с адвокатом Морнэ, глядя на поросшие лесом холмы, мелькающие за окном. Он говорил ей, что все будет в порядке и что она должна ему верить, но ее одолевали сомнения. Она может не понравиться Шарлотте Броуди, она может не справиться со своей работой. Ей придется весьма существенно заняться своим французским... И сможет ли она прожить на свою зарплату?
А за всем этим маячила тоскливая мысль: так или иначе, но она может добиться успехов в работе, обрести некоторый опыт и скопить немного денег, потом вернуться в Штаты... А дальше что? Мать будет рада ей до тех пор, пока Линда не станет помехой в ее жизни. Возможно, ей уже никогда не придется вернуться в дом в Тринити...
— Перестаньте тревожиться, — сказал адвокат. - Живите одним днем, а когда увидите, что стали на ноги, начнете строить планы. И обещаю: если вам не понравится в Квебеке, я позабочусь о том, чтобы вы вернулись в Штаты.
- Вы очень добры, - улыбнулась Линда. — Конечно, глупо с моей стороны так волноваться. И мне действительно не терпится начать работать с вашей Шарлоттой Броуди.
Морнэ снова заговорил, ласково и серьезно, почти не требуя ответов с ее стороны, но эта беседа почему-то успокоила Линду. К тому времени, когда они миновали Льюистон и повернули на шоссе, ведущее к Мэдисону, Линда окончательно воспрянула духом.
При скорости, на которой ехал адвокат, они довольно быстро оказались на дороге, ведущей к границе. Но по пути остановились в Джэкме-не, чтобы перекусить.
- Мы можем еще что-нибудь перехватить по пути, - заметил Люк Морнэ. — И конечно же нас встретят, когда мы приедем домой.
- Разве мы едем не к Шарлотте Броуди?
- Нет-нет, я бы не рискнул тревожить ее ночной сон. Я живу в нескольких милях от города. Вы переночуете у меня, а утром отправитесь к Шарлотте. — Он взглянул на часы и прибавил скорости. - Мы уже подъезжаем к границе. Вы не устали?
— Что вы. У вас чудесная машина. Поездка была замечательной.
Границу они пересекли без задержек. Дорога все круче забирала в горы. Миновав перевал, они остановились у кафе в небольшой деревушке с французским названием.
— Думаю, я закажу кофе с бренди и чего-нибудь поесть, пока вы осмотритесь.
Изящно изложено, подумала Линда, отправившись на поиски дамской комнаты.
Они съели бутерброды, выпили кофе с бренди и вернулись в машину. Голова у Линды приятно кружилась от бренди, и, положив руки на спящего у нее на коленях теплого, мягкого Смоуки, она заснула тоже.
Первое, что она увидела проснувшись, были яркие огни Квебека где-то внизу. Линда не сразу поняла, что они едут по мосту через реку Святого Лаврентия. Но когда мост кончился, огни тут же исчезли, поскольку Люк свернул налево. Короткое время они ехали в полной темноте, прорезаемой только светом фар. Мимо промелькнули какие-то деревья, и вскоре машина выехала на очаровательную узкую деревенскую улочку, тесно застроенную живописными старыми домиками. Линда заметила церковь — конечно же закрытую в такой час, — и высокую чугунную ограду с кирпичным въездом, куда Люк и свернул. Проехав по короткой прямой дорожке, он остановился перед домом.
— Вам лучше сразу же лечь в постель. Я позабочусь о Смоуки.
Он вышел из машины, взял у нее кота и помог Линде выйти. Минуту она стояла оглядываясь, сон как рукой сняло. Дом был большой и высокий, с белыми стенами и коричневой черепичной крышей. Массивная дверь была открыта, и в некоторых окнах уже зажглись огни.
— Ваш дом? — спросила Линда.
— Да. — Его голос прозвучал равнодушно.
Линда, поднявшись вслед за ним по ступеням, вошла в просторный холл, пол которого был выложен черной и белой плиткой. Вдоль стен шли двери, а на второй этаж вела изогнутая лестница, на верхней площадке которой их поджидала женщина. Многочисленные светильники ярко освещали все вокруг. Линда охватила все это великолепие одним быстрым взглядом, прежде чем Люк взял ее под руку и сказал:
- Это моя экономка, Мари Бонно... Мари, это мисс Линда Уайт. - И когда женщины пожали друг другу руки, заговорил с Мари по-французски.
Мари Бонно была высокой, статной и исполненной достоинства, но ее лицо излучало добродушное веселье. Она что-то отвечала адвокату, когда одна из дверей, выходящих в холл, открылась и на пороге появился пожилой мужчина.
Он подошел к Морнэ, поздоровался с ним за руку и произнес что-то извиняющимся тоном. Адвокат рассмеялся и повернулся к Линде. — Это сам Бонно. Он и его жена тащат на себе весь дом. Он просит прощения за то, что не вышел встретить меня, потому что запирал моего пса в кухне.
Линда поздоровалась и с тревогой взглянула на Смоуки, доверчиво свернувшегося на руках Люка.
- Взять его с собой?
- Ступайте за Мари. Она покажет вашу комнату, принесет горячего чая и устроит на ночь, а потом покормит Смоуки и принесет его к вам наверх. Сегодня ночью ему лучше побыть с вами.
Мари улыбнулась и закивала, а Люк Морнэ бодро произнес:
— Спокойной ночи, Линда. Завтрак в половине девятого, а потом я отвезу вас к Шарлотте Броуди.
Линда пошла за экономкой наверх. Мне двадцать пять лет, сонно думала она, а он командует мною как ребенком. Но она слишком устала, чтобы беспокоиться по этому поводу.
Лестница вела на галерею с дверьми по обеим сторонам. Мари открыла одну из них и предложила войти.
Линда сразу же очутилась в царстве тепла и света. Кровать красного дерева была застелена мягким покрывалом — того же розового цвета, что и шторы на окне. На маленьком столике стояло трехстворчатое зеркало, перед ним — стул на высоких ножках, а по обеим сторонам кровати — низкие столики и лампы под розовыми абажурами на них.
Экономка откинула покрывало.
— Постель, — сказала она и улыбнулась, затем кивнула и вышла из комнаты.
Линда сняла туфли и зарылась ногами в белый мягкий ковер. Кто-то уже принес ее вещи в комнату. Она отыскала ночную рубашку и, поскольку делать больше было нечего, быстро приняла душ в смежной с комнатой прекрасно оборудованной ванной. Она уже улеглась в кровать, когда Мари Бонно вернулась, на этот раз со Смоуки под мышкой и одеялом, которое она положила в ногах кровати. Экономка опять улыбнулась, кивнула и исчезла, но через минуту появилась вновь - с подносом, на котором стояли кружка горячего молока и тарелка с печеньем.
— Месье Морнэ говорит: есть, пить и спать! Она по-матерински похлопала Линду по плечу и удалилась, на этот раз окончательно.
Линде ничего больше не оставалось, кроме как выпить молоко и, положив голову на подушку, тут же уснуть. Разбудила ее утром пухленькая девушка, подавшая ей на подносе чай, который Линда с удовольствием выпила, недоумевая, куда делся Смоуки. Завтрак назначен на половину девятого, а сейчас уже восемь. Она приняла душ и оделась, жалея, что не хватает времени на то, чтобы привести в порядок волосы и лицо, и спустилась вниз, толком не зная, куда идти дальше.
В холле ее встретил Бонно, добродушно пожелавший ей доброго утра. Он открыл одну из дверей и предложил следовать за ним. Они оказались в небольшой комнате, где жарко горел огонь в камине. Окна выходили в сад. Круглый стол, окруженный удобными стульями, был накрыт к завтраку, висящие повсюду полки переполняли книги, и маленькие столики стояли именно там, где требовалось. Стены были обшиты дубовыми панелями, а потолок терялся где-то в вышине.
Линда медленно повернулась, когда Люк вошел из сада. Следом за ним бежал большой серебристо-серый дог.
Люк коротко поздоровался.
— Знакомьтесь — это Шодэ. Вы хорошо спали? Давайте завтракать?
Линда ответила на приветствие.
— Какая у вас красивая собака.
Она протянула руку, и Шодэ, подойдя вплотную, осторожно обнюхал ее, затем отступил и стал рядом с хозяином. Вошел Бонно с нагруженным подносом, и Люк отправил Шодэ в сад на время еды.
Линда была голодна. Казалось, прошло сто лет, с тех пор как она нормально ела, и, словно прочтя ее мысли, Морнэ заметил: