— Нет, — это привычное движение головой и плечом. — Всё хорошо. Просто…
Почему он никогда не замечал, что она так смущается?
— Я на самом деле не люблю людей, точнее… их внимание ко мне, — ответила Хэла, прикусывая губу. — Мне неловко и оно меня утомляет. В моём мире я жила в огромном городе, где было невообразимое для этого мира количество людей и все спешат куда-то, и ты можешь быть в толпе и быть абсолютно одиноким, знаешь… Никому не нужным, пропадёшь и никто не заметит.
Последние слова она прошептала, улыбнулась так робко.
— И конечно это странно, но мне нравилось это, — кивнула ведьма. — А здесь — все знают кто я, я постоянно притягиваю к себе внимание и я устаю… а ещё эта способность, когда, сам того не желая, видишь то, что не хочешь. И я научилась видеть не сами действия, а эмоции… чувства. Но всё равно выматывает.
Рэтар понимающе кивнул, и было так важно, что она говорила о себе, потому что это было такой редкостью, кажется он ценил эти моменты, как никакие другие.
— Даже когда выступала, — склонила голову Хэла, — в момент, когда стоишь на сцене и все на тебя смотрят, и все на таком драйве, ну в смысле эмоциональном… эм… подъеме чувств, — нашлась она, как объяснить, — и так хорошо, но после… я могла сутки лежать и не шевелиться, потому что пустота внутри невыносимая — словно все вокруг вытянули из тебя все силы без остатка. А я люблю быть одна. Мне это нравится. Такая спокойная тишина. Мыслей.
И она пожала плечами, ухмыльнулась озорно:
— Я сегодня с утра хотела быстро прогулять хараг, чтобы не оказаться в толпе всех вас, возвращающихся из селения, а в итоге зашла к серым и они меня закрутили, я заплела больше десяти кос, ответила на страшное количество вопросов. А потом…
— Попала в толпу из нас? — договорил Рэтар.
Ведьма согласно кивнула и слегка улыбнулась.
— Ты можешь осадить Тёрка, чтобы он не делал так, — предложил феран. — Или я скажу, хочешь?
— Нет, — мотнула головой Хэла. — Тёрк такой, не знаю, но он тянет внимание на себя и рядом с ним легче, потому что все смотрят на него. С ним рядом кажется реально быть невидимым.
Рэтар хотел бы что-то сказать, но лишь улыбнулся. Он и сам столько раз пользовался этой особенностью Тёрка — быть рядом с ним неприметным.
— Костры зажигают, — отозвалась Хэла, кивая в сторону виднеющейся отсюда части дороги. — Красиво.
Ведьма снова улыбнулась, потом перевела на него взгляд и повела бровью:
— А ты решил снова сидеть в доме, один, как сыч?
— Как кто? — феран нахмурился.
— Сыч — это птица, хищная, из совиных, — объяснила Хэла. — Идеальный охотник. Удивительная птица, ночная и она абсолютно бесшумно летает. В моём мире есть такое выражение “один, как сыч”, не знаю почему, наверное, потому что совы птицы-одиночки. А ещё совы символ мудрости. Научное название сыча — афина. А Афина — это богиня мудрости и военного ремесла. По-моему идеально для тебя.
— Действительно, — ухмыльнулся Рэтар.
— Почему ты не любишь костры?
— Я люблю костры, — возразил он. — До того как стал фераном, я почти не пропускал их. Особенно в детстве. Даже в военных походах, костры в честь праздника, особенно Изара — это неприкосновенное.
— Что изменилось с того момента, как ты стал фераном? — поинтересовалась Хэла. — Разве ферану нельзя на костры? Без него же их даже не зажигают.
— Мой отец никогда на них не ходил, — вздохнул Рэтар. — Но при том, что он был вечно мной недоволен, да и вообще всем недоволен. Он никогда ничего против костров нам не говорил. И я тоже думал, что он просто их не любит. А потом стал фераном. И понял, что феран на кострах всех стесняет. Достаточно и митара. А феран он, как…
— Батя, — проговорила Хэла серьёзно, а потом улыбнулась. — Как отец, а при отце не поругаешься матом, не выпьешь и уж тем более не пообжимаешься… надо вести себя прилично, а какое тогда веселье?
— Да, Хэла, — рассмеялся он, — как-то так.
— Но разве отец не человек? — ведьма сконила голову, и слегка улыбнулась.
— Человек, — согласился феран. — Но когда ты отец целого ферната и все эти люди смотрят на тебя, как на кого-то подобного чуть ли не богу… Ты для них тот, кто всё может, ты их опора, надежда, защита. Ты должен быть непоколебим, как гора…
— Тут и не повеселиться, — проговорила Хэла, а Рэтар усмехнулся. — Можем не идти, так? Или нет?
— Эти костры пропустить нельзя, — вздохнул феран.
— Из-за нападения? — спросила ведьма. Он кивнул и Хэла, спустившись со стены, протянула ему руку. — Тогда пошли?
Взяв её руку с ледяными пальцами, феран потянул ведьму на себя и она оказалась у него на коленях.
— Мы можем задержаться, — прошептал Рэтар, целуя ей пальцы.
— Достопочтенный феран, ты с ума сошёл, — она нахмурилась и попыталась встать, глянув на выход.
— Хэла, в доме пусто, — улыбнулся он, прижимая её сильнее, и поцеловал в шею. — И ты об этом знаешь.
— Кто-то может вернуться и, — шепнула ведьма, — я не замечу, и…
Его рука добралась до её ног под юбкой, Хэла выдохнула и Рэтару удалось её поцеловать. Получив стон со своим именем в губы, он развернул её спиной к стене, чтобы закрыть собой.
— Отпусти, Хэла, — шепнул он и, в очередной раз, утонул в бездне её замутнённых от страсти глаз.
И словно не было близости утром, словно он в руках её не держал вечность. И внутри эта пустота, которую можно заполнить только вот этой нежностью рук, мягкостью тела, ласковым дыханием на коже, и этой настоящей, живой страстью… стоны, бездна взгляда…
Никогда не было такой тяги к женщине, никогда не было столько вот всепоглощающего желания, которое рвало на части, сметая всё кругом. Он вообще сможет без неё?
Всё, что происходило там, за пределами этого их маленького, но такого бескрайнего кажется мира на двоих, было не важно, не нужно и так тяготило. Рэтар понимал Хэлу, когда она говорила об одиночестве, каждое слово, потому что у него было так же.
— Ну, что пошли петь? — спросила Хэла хриплым голосом, пытаясь прийти в себя.
Рэтар прижимал её к себе, невообразимо хрупкую после их близости, внезапно ставшую совсем маленькой рядом с ним. Улыбнувшись и поцеловав, ему больше всего на свете хотелось сейчас утащить её к себе, укутать и не отпускать, и вообще ничего не делать.
— Про дурака и молнию? — спросил феран.
— И не только, — хихикнула ведьма.
— Эта песня кажется про меня, — заметил Рэтар.
— Правда? — нахмурившись, она посмотрела на него с удивлением.
— Да, — шепнул он, всё никак не желая отпустить.
— Эта песня про дурака, — заметила Хэла.