Юноша прочистил горло:
— Да, — голос был охрипшим от возбуждения.
— Вас достопочтенный феран ищет. И Тёрк тоже.
Элгор вобрал в себя воздух, потом выпустил его и крикнул:
— Передай, что иду.
Мужчина внизу ничего не ответил, шаги удалились от лестницы и стало так оглушительно тихо, что показалось будто всё умерло. И она тоже умерла. Упала и умерла. А может он её и не ловил на башне?
— Прости, — бронар снова её поцеловал, мягко, нежно. Глаза его были полны такой невыносимой тоски. А у неё не было силы ответить. — И за слова, и за вот это тоже прости.
И Элгор снова поцеловал, потом так отчаянно прижал её к себе и уткнувшись в шею прошептал:
— Сходи к Хэле, Мила.
Белая ведьма попыталась замотать головой.
— Сходи, — он посмотрел ей в глаза, проведя рукой по лицу. — Тебе станет легче, ты совсем себя загнала, но это всё только внутри тебя, сладкая, только в твоей голове. Ты сходишь с ума, девочка, даже не имея на то веских причин.
— Я… она меня не простит, — упрямо бессильно проговорила Милена.
— Хэла? — Элгор улыбнулся… улыбнулся по-настоящему! — Простит. Хэла простит.
Девушка зажмурилась, чтобы снова не разреветься.
— И ты… ты светлая, знаешь… смотришь и можно ослепнуть… такому как я к тебе нельзя. С таким как я, ты пропадёшь, — он ещё раз её поцеловал и встал, а потом всего в несколько шагов оказался внизу, а потом с нижней площадки башни вышел в коридор.
— Ты чего такой всклокоченный, Элгор? — спросил какой-то мужчина, видимо из стражников. О, боже, они были так близко!
— А вы все тут что делаете? — взвился бронар, выходя на этаж, и она услышала всё тот же дерзкий заносчивый голос. — На свои места расходитесь, давайте! Собрались, рваш, дел нет? Кому отдыхать, валите отдыхать, а не сидите тут как бабы, перемывая всем кости.
— Оторвали достопочтенного бронара от занятий важных, — отозвался кто-то.
— Молча завидуй, что я могу поспать, когда хочу и где хочу, — рыкнул Элгор. — А вот для того о чём ты подумал у меня девки есть сколько хочу, а у тебя только правая и левая. Сказал же вон отсюда!
Мужчины засмеялись, потом голоса стихли, и послышались удаляющиеся шаги.
Милена всё лежала и не шевелилась, она понятия не имела сколько времени пролежала вот так на полу, смотря в уходящий вверх конус крыши. Потом она собралась с силами и спустилась вниз.
На этом этаже под крышей никого не было, девушка никем не замеченная спустилась ниже, туда где были жилые комнаты ферана и митара, где был портал… Здесь была стража, но внимания на неё никто не обращал.
Милена прошла мимо двери в комнату Роара и её захватило невыносимое чувство отчаяния.
— Милка, а ну хватит мокрое дело устраивать, — голос Хэлы был полон веселья.
Белая ведьма увидела женщину сидящей на привычном месте, на площадке внешней стены и вышла туда из коридора.
— Э, нет, — покачала головой чёрная ведьма. — Гнарк!
За спиной Милы, замершей почти на пороге, выросла фигура одного из стоящих на этаже стражников.
— Да, Хэла? — бробасил воин.
— А дай-ка, дорогой Гнарк, нашей белой ведьме свой плащ, будь так любезен, — улыбнулась Хэла.
Милена услышала смешок и на её плечи лёг плащ.
— Так намного лучше, — кивнула женщина. — Спасибо, Гнарк, милый!
И он был жутким, но ни разу не милым, но кивнул женщине, довольно улыбаясь в густую бороду и усы, потом встал на своё место в коридоре.
— Хэла… — Милену прорвало. — Хэла, пожалуйста, прости меня, Хэла, я такая ужасная, я такая глупая, я такая…
— Тшшш, ну-ну, что за бред, солнышко моё, — она протянула к ней руку. — Иди сюда, бедовая моя! Да поскорее, а то тяжко руку так долго на весу держать, это ты у нас комсомолка, спортсменка, красавица, а я так… старая больная женщина…
И Милена схватив протянутую руку обречённо упала в объятия Хэлы, снова разрыдавшись, но теперь от рыданий становилось так легко, там спокойно.
— Ну-ну, что ты тут натворила, детка моя? — чёрная ведьма гладила её по голове, покачивая. — Ох, сколько ж с вами проблем, с детьми неразумными…
Глава 7
Роар сидел уставившись в стену. Пустота внутри росла и пугала, как ничто на свете. Как вообще у него получилось так потерять голову, чтобы это привело к таким вот отвратительным последствиям? Всё это началось с него.
Роар был виноват. Рэтар оставил на него фернат, оставил дом, а он вместо того, чтобы делать то, что надо, как мальчишка поддался чувствам, которые утащили под воду, выбили почву из-под ног и словно погасили всё разумное.
Митар понимал, что нельзя было доверять Шерга, нельзя было оставлять всё на Элгора. Нельзя было лезть к белой ведьме. Нельзя. Запреты существуют не просто так. Влезешь в это, и конец будет вот таким.
У Роара сердце болело, когда он вспоминал, как из Милены выплеснулось столько боли и злобы. И его ярость на это… он вышел из себя. А теперь внутри был клубок из гнева, отчаяния, страдания, непонимания, страха и сожаления.
И Роару было страшно даже представить, что могло бы произойти, если бы белая потемнела. Если бы внутри неё родилась ненависть, она спалила бы огнём весь внутренний свет и явила тьму. Такое было… поэтому белых и не призывали, а если призвали, то старались обращаться с ними как с даром богов, потому что последняя призванная белая ведьма была доведена до сумасшествия, почернела, стала неутравляемой угрозой, и по приказу эла была казнена… по приказу того самого эла, который её и сломал.
И вот сам Роар кажется почти натворил такой же беды. Вот же дурак! Он был так зол на себя, на девчонку, на весь свет. Но началось с него.
— Что в стене такого интересного? — Элгор нагнулся и из-за плеча брата уставился в стену.
— Ничего, — отозвался Роар. Брат выпрямился и подойдя к столу налил себе воды. — Был с Тёрком?
— Был, — буркнул парень, скривившись.
— Что, так плохо? — усмехнулся Роар.
— Он изучает каждый обоз и кажется я сойду с ума, пока он доделает это, — закатил глаза Элгор. Роар рассмеялся, потому что Тёрк умел быть невыносимо дотошным. — Что? Я состариться успею, а мне ещё дом в Зарну собирать. За десять, десять, Роар, дней! Он шутит?
— Он никогда не шутит, — ответил митар, на деле разделяя нервозность младшего брата и понимая, что Рэтар приказал сделать практически невозможное. Потом нахмурился, увидев у Элгора распухшую губу. — Что у тебя с губой опять? Кто там у тебя такой кусачий?