Хэла пожала плечами.
— Но после завтрака, если была хорошая погода, брали бутерброды и уходили на пруд и всегда пропускали обед. Потому суп у неё, это как похлёбка, был провальным всегда! И мы лежали на берегу, смотрели на облака и играли в “скажи, что видишь”.
Она улыбнулась грустной, полной тоски улыбкой.
— Мне кажется я была папиным проклятьем. Если бы у меня спросили сейчас, что бы я сказала себе тогдашей, то это без сомнений было: “оставь папу в покое, дай ему побыть наедине с собой!” Я любила быть с папой. Я прогуливала пение или рисование, приходя к нему на работу, — и лицо Хэлы стало открытым, детским, невероятным. — Это было нельзя, но как я любила пожарную часть. Красные машины, пожарный инструмент, а люди.
Она перевела взгляд на бумагу и стала рисовать.
— Я обожала папину смену. Я приходила и папа нарочито меня отчитывал, что нельзя приходить и, что я прогуливаю занятия, а к нему подходил дядя Миша, водитель лестницы и говорил, чтобы он отстал от ребёнка, а потом забирал меня пить чай с конфетами. И я сидела в пожарной части, слушала разговоры и ничего не делала, вот вообще ничего.
На листке росчерками нескольких линий появлялись странные вещи и Рэтар даже предположить не мог, что это такое. Хэла, рисуя, хмурилась и улыбалась, прикусывала губу и была совершенно озорной девчонкой. Это завораживало.
— А ещё папа единственный, кто спрашивал меня, как я, — проговорила она. — Подходил и говорил “давай, птенчик, пощебечим?” и мы говорили про всё, что в голову взбредёт. Я говорила только с ним.
И Рэтар хотел спросить почему, но в дверь постучали:
— Достопочтенный феран, — вместо Сейка в дверь заглянул Брок.
— Ты не сменился? — нахмурился феран.
— Сейка попросил побыть за него немного, — ответил парень. — У него супруга ночью рожать начала. Мы его отпустили.
— Всё хорошо? — поинтересовался Рэтар.
— Да, достопочтенный феран, — кивнул Брок. — Сейка придет позднее.
— Что ты хотел?
— Там, пришли, — сын нахмурился, — трое. Двое откуда-то отсюда, а ещё один из Кэлтога.
— Кэлтога? — удивился Рэтар.
— Да, по нему прям видно. Мы сказали, что феран не будет с ними говорить, но тот, что из Кэлтога сказал, что подождёт, а двое других кажется убьют друг друга, если вы с ними не поговорите, — Брок улыбнулся.
— Хорошо, — вздохнул феран. — Зови сначала того, который из Кэлтога.
Брок кивнул и ушёл.
— Насколько это далеко? — спросила Хэла.
— На тооре мирт шесть-семь пути, пешком, конечно дольше.
— Ого, далековато, — ведьма слегка нахмурилась, а Рэтар улыбнулся.
— Это селение на границе с Юргом, — пояснил он. — У них там спорная земля и они возделывают часть полей на стороне Изарии, а часть на стороне Юрга. Была проблема с податью. Но всё селение изарийцы, там нет ни одного человека родом из Юрга, да и спорная земля всегда была изарийской, но так получилось, что пришлось часть отдать в пользование Юрга. Теперь там постоянно что-то на границе происходит.
— Мне уйти? — спохватилась она.
— Нет, — сказал Рэтар кажется слишком резко, даже понял, что был порыв поймать её. — Останься.
— Я мешаю тебе работать, — сказала Хэла мягко и наклонила голову.
Феран отрицательно махнул головой:
— Не мешаешь.
— Ты ничего не сделал за то время пока я тут сижу, болтаю и рисую, — заметила ведьма.
— И ты всё ещё не нарисовала лошадь, так? — ответил на это Рэтар.
Хэла рассмеялась:
— Нет, — улыбнулась она. — Постараюсь не лезть в разговор.
— Я не против, — проговорил феран и это было правдой. — Только не ныряй слишком глубоко, изучая людей, хорошо?
— Не буду, — пообещала ведьма. — Я не умею плавать.
— Что? — он был удивлён. — Ты не умеешь плавать?
— Нет, — Хэла повела головой. — Я в детстве чуть не утонула и с тех пор боюсь воды, люблю, но боюсь.
— Надо будет тебя научить, — улыбнулся Рэтар.
— Ты не сможешь, это кажется абсолютно гиблое дело. Да и как ты собрался меня учить, если тебе нельзя со мной в одну воду лезть? — она прищурила глаз. — С берега?
Феран рассмеялся.
— Или ты собрался меня учить в своём персональном феранском бассейне?
— Почему бы и нет? — некоторые странные слова он понимал уже интуитивно.
— Он подходит только для… — ведьма хихикнула и осеклась, потому что в дверь зашёл Брок, а за ним высокий и сухой мужчина, вытянутое, немного скорбное лицо, волосы, тронутые сединой, обувь и простая одежда были в дорожной грязи. — Всё, молчу, рисую лошадку.
Рэтар рукой махнул Броку, отпуская его.
Пришедший мужчина немного потерялся, уставившись на ферана, вид которого внушал всем благоговейный ужас, а потом на Хэлу, которая всё ещё сидя в кресле на коленях, рисовала картинки на бумаге на столе. Правда при виде женщины в сером платье, он немного расслабился, хотя конечно в голове у него, как подозревал Рэтар, сейчас возникло очень много вопросов. Хорошо, что простые всегда считают богатых странными, а уж что до знатного главного дома — тут, по их мнению, вообще все безумные.
— Ты старейшина Кэлтога? — спросил феран, понимая, кто перед ним и вопросом выводя мужчину из забытья.
— Да, достопочтенный феран, — тот кивнул, встретился с Рэтаром взглядом.
— Ты долго шёл. Что у вас произошло?
— Я… мы… — он отчаянно пытался найти слова, чтобы начать, ему стало тяжело дышать и хотя он явно не видел другого выхода, чтобы решить свою проблему, но сейчас был готов уйти не с чем, потому что слова застряли в глотке.