— Перестань, — рассмеялась ведьма, заёрзав. — Ты щекотный.
— Хочешь сбрею всё? — спросил феран внезапно.
— Не надо, — улыбнулась Хэла.
— Я собирался в это благословение Изара сделать это.
— В смысле? — она посмотрела на него с непониманием.
Рэтар рассмеялся:
— На благословение Изара мужчины сбривают бороды и иногда волосы. Это обряд обновления и благодарности, — пояснил он.
— Боги, каждый тир? — повела бровью ведьма.
— Не все, это не обязательно, — мотнул головой феран. — Но Тёрк вот каждый, а я уже давно этого не делал, тиров десять, но в этот раз надо.
— Почему? — спросила она.
— Потому что в этот раз мне есть за что благодарить, — нагнувшись он поцеловал её плечо, а Хэла спрятала лицо, потому что — ну, сколько уже можно доводить её?
Она хотела много-много чего сказать, но у неё не получалось, потому что всё это заваливало её с головой в нежность, умиление, какую-то невообразимую негу наслаждения каждой секундочкой того, что происходило.
— Надо вставать и делать дела, — слабая попытка выбраться из постели, хотя её желание говорило совсем об обратном.
— Ты не хочешь, — шепнул ей на ухо Рэтар.
— Не хочу, — отозвалась Хэла и закрыла глаза.
Он продолжил целовать ей спину.
— Я вот думаю про заговор ведьмы. То есть она на меня его наговорила, когда клеймо действовать перестало, — сказал феран. — Но почему не было его видно? Не только эйол меня смотрел, но и маги. Ты права… А голова у меня болеть стала после ранения.
— Я не знаю пока, но я постараюсь разобраться и тебе расскажу.
— Точно? — спросил феран снова оказавшись у её уха.
— Точно, — шепнула ведьма, окунаясь в счастье.
Внезапно внутри всё рванулось, тени дёрнули её и она вспомнила, что вчера почувствовала смерть. Напряглась.
— Хэла? — повернув голову, ведьма встретилась с его полным тревоги взглядом.
— Вчера кто-то умер, — проговорила она, пугаясь этого осознания.
— Хэла, — лицо ферана стало напряжённым.
— Ты поэтому ушёл? — она привстала на локтях, всматриваясь в него. — Рэтар, кто?
И мужчина стал хищником в ожидании нападения. Клыкастым, жестоким, опасным, лютым.
— Шера, — проговорил он с трудом.
— Как? — спросила Хэла, ошарашенная этой вестью.
С чего вдруг молодой и сильной, здоровой девице умирать? Да она могла сама кого хочешь извести и даже не заметить.
— Её убили, — тихо ответил феран и сел, потом спустил ноги с постели, встал и стал одеваться.
Рэтар был зол. Хэла видела, как внутри него бушует пожар, видела как огонь едва умещается внутри его тела, а он отчаянно пытается держаться, чтобы не сказать лишнего, чтобы не сделать чего-то о чём пожалеет потом.
— Ты знаешь кто?
— Я не уверен, — она видела, что феран солгал. — Я не могу доказать. И Хэла, никто не должен знать, что она убита, что умерла.
— В смысле, ты хочешь это скрыть? — и ведьма нахмурилась не понимая его мотивов.
Рэтар повернулся. В его взгляде было столько сожаления, что Хэле захотелось обнять его, он так сильно винил себя, что плакать хотелось, потому что был не виноват.
— Да, — кивнул феран. — Я вынужден это скрыть.
— Зачем?
— Потому что надеюсь, что это поможет мне прижать убийцу, — ответил мужчина, но как бы Хэле не хотелось уверовать в это, было ещё что-то.
— Что-то ещё?
Рэтар колебался.
— Из-за тебя, — тихо ответил он, спустя как ей показалось вечность.
Хэла втянула воздух, замерла, потом выдохнула — ну, конечно, скандал, который учинила Найте Шера из-за камня. Ведьма ничего наложнице не сделала, но свидетелей этой сцены было предостаточно, да и разнеслось всё уже по округе… и стало похоже на снежный ком, о таком не молчат, и теперь, если люди узнают, что Шера мертва, то первым делом подумают, что это чёрная ведьма отомстила ей. И то, что Шера наложница ферана, и то, что сказала Хэле во время ссоры… и все эти домыслы о феране и его чёрной ведьме…
Она сжалась и зажмурилась.
— Хэла, — Рэтар сел рядом, погладил по голове и по руке.
— Прости, — выдавила она из себя.
— За что? — спросил он.
— Я… я… — она не нашлась что сказать и феран её обнял.
— Тихо, всё, не важно. Ты ни в чём не виновата, — стал успокаивать Хэлу Рэтар. — А я сделаю всё, чтобы её душа была спокойна за гранью. Не думай об этом, прошу тебя.
Ведьма силилась не рыдать, потому что уже бесилась от себя самой, хоть заговаривай от этого мерзкого ненавистного ей мокрого дела.