— Не думаю, — ответила ведьма. — Роар слишком горяч, только если он сам узнал. Элгор, ну такое себе, Рэтар ему не доверяет. Мирган может быть, а вот Гир нет, он больше с Роаром водится, чем с фераном. Ты единственный на кого Рэтар может положится.
— И единственный, кто может за всеми прибирать, — невесело добавил Тёрк.
— Скажи мне на кого вы думаете?
— Ты же только что сказала, что я единственный на кого он может положится, — и мужчина пожал плечами. — А я его доверием дорожу. Если он тебе не сказал, то значит не надо тебе знать.
— Я ведь могу найти, — ответила на это Хэла.
— Мне кажется, что он об этом подумал и предусмотрел, предупредив твои необдуманные и упрямые действия.
— Брат от брата, — вздохнула она, понимая, что понятно дело ничего ей не светит узнать, а лезть в его голову она не может, потому что слово дала.
— Не надо тебе это, ведьмочка моя, не надо, — вздохнул Тёрк. — Боги с ней, красивая, но глупая. Жизнь была сытая, а чего-то хотелось ещё, ну, хоть смерть быстрая.
Они помолчали, глядя на то, как бегают в поле хараги — даже странно, что к Тёрку они её не ревновали.
— Расскажи, Тёрк…
— Что? — он посмотрел с удивлением, но оно было такое неестественное.
— Ты плохой актёр, скажу я тебе, — повела головой ведьма. — Хотя когда ты всем улыбаешься, а внутри убить хочешь, отлично выходит. Очень убедительно.
— Я никогда не хотел тебя убить, Хэла, — ответил он.
— Нет. Но вот на реку тебя понесло сегодня, — склонила ведьма голову на бок, — расскажи. Ведь не только в Шере дело. Не верю, что ты настолько расстроен из-за смерти наложницы ферана, что в реку полез почти в темень.
Он ухмыльнулся её проницательности.
— Сцепился с Мирганом, припомнил он мне кое-что, а тут эта девка ещё, — ответил Тёрк. — Я же тоже не каменный, Хэла. И ты вот сердце мне расколотила.
Они улыбнулись друг другу.
— Как её звали? — спросила ведьма.
— Геса, — ответил мужчина и Хэла видела, какой тоской наполнился его взгляд. — Из домашних была. Простая такая, вообще ничего в ней не было, во внешности. Вот увидел и через мгновение забыл. Но какая у неё улыбка была, а как она смеялась. Как вода журчит, знаешь, я до сих пор иногда слышу её смех.
Он нахмурился, тяжело вздохнул.
— Он у меня в голове наверное навсегда останется и я до смерти буду его помнить и улыбку её эту, до костей пробирающую, — прошептал Тёрк. — И шутить с ней хотелось, потому что она смеялась, а мы все заслушивались. Помню с Мирганом сядем и давай колоть друг друга, а она слушает и смеётся, а мы таем от неё, как курнаты становимся. Она меня выбрала. Ох, Хэла, какая она была, ух… Горячая, я даже сначала и не знал что делать с этим, тут редко такое бывает, и у меня не было таких женщин как она, знаешь, не до, ни после… ни разу.
Тёрк замолчал и ведьму полоснуло его горе. Такое ощутимое, даже несмотря на то, что прошло столько времени.
— Что случилось? — спросила Хэла шёпотом.
— А что у нас тут случится может? Хворь да война. Война началась и нас всех раз и, — он сделал жест рукой, словно загребал песок, а потом словно бросил его перед собой. — Мы тогда не на своей земле воевали, долго, страшно. Я один раз только был в Кармии, когда на Рэтара наёмников наслали, он их раскидал, а сам почти сдох. Я его оттаскивал в башню Харныги, к магам, чтобы полечили и поправили. Они сделали и мы с ним обратно. Всё. Когда вернулся, а Гесы моей нет. Отец её не дождался нас, отдал её какому-то сыну знакомого земледельца в Хэжени.
Он вздохнул со злостью, внутри рвалась ярость.
— Совсем немного не дождался, Хэла, всего пара луней, — проговорил он с горечью. — Как меня разрывало от этого, ты не представляешь. Он ведь, тварь, знал, что война кончилась. Знал, что мы возвращаемся. А всё равно её отдал, позарился на прикуп. А я ведь мог больше дать. Я был тенью Рэтара, он был бронаром, командиром отряда ферана, я был у него фором, был вторым командиром. Я знаешь сколько камней получал? Я бы за неё всё отдал, и это было бы даже не в десять раз больше, что эта мразь получила, продав её, как скотину.
Хэла видела, что Тёрк ушёл в это воспоминание и наверное в некотором смысле было плохо тянуть из него это воспоминание, но почему-то понимала, что сейчас ему надо было этим поделиться, особенно после ссоры с Мирганом.
— Но я сам был виноват, как у меня ума не хватило обвязаться с ней до того, как на войну уйти? Или ладно, не было на это времени, так мог отцу прикуп оставить, чтобы он меня дождался, а коли помер бы я, тогда твори, что хочешь. Дурак, ой дурак, — мужчина ударил кулаком в ствол дерева. — И я хотел её искать, знаешь? Хотел. Думал найду и у этого земледельца, или кем он там был, выкуплю, такое бывает, а я не простой же мужик, из какого селения на карте не найти, я сын ферана! Я мог её просто так забрать и без откупа.
— Почему не поехал?
— Дурак! Я подумал, что вдруг ей там хорошо, вдруг за то время как меня не было, — каждое слово давалось ему с трудом, — у неё чувства изменились, может, она не хотела уже со мной быть…
Он пожал плечами так горестно, что у Хэлы навернулись на глаза слёзы.
— Ещё раз дурак, — прошептал он. — Он её убил. Забил на смерть. Мне её сестра младшая это рассказала. Как скотину купил и как скотину забил…
— Тёрк, — Хэла села к нему лицом, протянула руку.
— Ну и что, что разлюбила? — и он сжал её пальцы. — Забрал бы у него и была бы сама себе предоставлена, я не неволил бы её. Просто… понимаешь… Надо было мне… я же знал какая она. Не любят у нас таких. Не любят.
— Каких?
— Девок, что под вояками были. Они как подпорченное мясо, — он зло скривился, с обидой, гневом. — Знаешь, как простые говорят? Коли баба под воякой была, то она потом всю жизнь на дорогу будет смотреть, и вояку своего ждать, и не важно семья у неё, супруг, детей по лавкам не счесть — вернётся вояка, и она с ним уйдёт.
— Какой бред, — выдавила из себя ведьма, пытаясь не расплакаться.
— Я думаю, что это всякая тварь придумала, чтобы оправдать себя, — кивнул Тёрк. — Я считаю, что если мужик не только на людях супруг хороший, но и в доме, и за дверьми закрытыми, наедине с бабой своей, то никуда она от него не денется, а если он дерьма кусок, то она и с благим уйдёт, если он ей слово доброе скажет и ласковым с ней будет. Просто люди службы, как самые, бесхозные, что ли. Бездомные. Нам улыбаются, Хэла, а в спину ненавидят.
— Тёрк, милый, — ведьма сжала его руку.
— Они вон почему девок своих от нас подальше держат? Не замечала? — он сделал движение головой в сторону селения, потом посмотрел с вопросом и Хэла нахмурилась. Потому что замечала, конечно. — Домашние местные, которые вроде глазки стоят, а всё равно не подпускают к себе, потому что отцы за ними смотрят, чтобы девка какая не попорчена вояками была. Вот каким пекарем — не вопрос, а служакой, это беда! Парни мои и Гира больше к наложницам жмуться, да к серым лезут, больше даже, чтобы у самих девушек местных потом проблем не было. Все ж всё понимают. Так что ты не серчай, если кто там серых за юбки ловит… а то они тебя боятся ого как!
— Если два условия выполняют — я не серчаю, — улыбнулась ведьма.
— Целых два? — удивился Тёрк.
— Да, — кивнула Хэла. — Чтобы без насилия, по согласию, и чтобы к малолеткам не лезли — этого не потерплю.
— Справедливо, — кивнул Тёрк. — Я сам насилие не люблю, бывало правда у меня такое, не буду душой кривить и хорошим себя говорить, по службе иногда приходилось делать то, что потом не забудешь и отмаливать будешь всю жизнь и то не уверен, что такое проститься может. А вот с мелкими девками… надеюсь, что боги не допустят, что мне так голову покосит, что я на девку мелкую полезу. Это меня можно сразу в мясо пускать, да я и сам ждать не буду, потому как этому оправданий нет. Я и тех, кто девок после обряда берёт не понимаю, а уж раньше и подавно.
— Обряда? — нахмурилась Хэла.
— Когда девочки проходят через обряд благословения Анат, — пояснил брат Рэтара.
— Не могу я привыкнуть к этому отношению к женщине, — мотнула головой ведьма. — Хотя у меня в мире такое тоже сплошь и рядом, но вот раз никому не нужна невинность, если можно близость иметь и до свадьбы, ну до обвязания этого вашего, то кому какое дело с кем у неё эта близость была? Вот у нас долго как было — нельзя и всё. Типа прохлопала невинность — всё хана. Вот такую никто не возьмёт. Плохая, порченная. И всем всё понятно. А тут… с этим можно, а вот с этим нет.
— Вот так. У меня тоже не получается к этому спокойно относиться, — он повёл головой и горько усмехнулся. — Меня выдёргивает… И я ведь понимаю, что с Гесой такое случилось не только из-за того, что она с воякой была, но и потому что она в близости другая была. Этого тоже не любят. Это вместе с эйолом выбивать пытаются — он оговорами, а супруг кулаком.
— А этого я вообще не могу тут у вас понять и тем более принять, — прошептала Хэла в задумчивости. — Близость она же для двоих. Вот никого больше не касается, что там и как, главное, чтобы этим конкретно двоим было хорошо. А у них в головах насрано…