- Понимаешь, Нэнси, этого никто не знает... Я могу жить очень долго. Некоторые люди живут с этим годами... - Сама она на это не очень-то надеялась, каждый день видя в зеркале свое отражение. Зеркала с недавних пор стали ей ненавистны. - В любом случае, до конца учебного года я буду работать. Времени, как видишь, еще предостаточно. Можешь пока не беспокоиться. Договорились?
Крошка Нэнси Фаррелл послушно закивала головой и молча вышла из класса, держа в руках целую горсть шоколадного печенья.
В этот же день, когда они уже ехали домой, Лиз заметила, что Джейн ведет себя как-то необычно, у нее возникло ощущение, что дочь чем-то обижена. Всю дорогу Джейн смотрела в окно, когда же они подъехали к дому, пристально посмотрела на Лиз и спросила так, словно обвиняла ее в чем-то недостойном или неприличном:
- Ты скоро умрешь, да?
Лиз остолбенела, поразившись вопросу. Она тут же поняла, кто в этом повинен. Это была все та же Нэнси Фаррелл.
- Все мы умрем, моя хорошая.
Лиз прекрасно понимала, что говорить с Джейн и говорить с Нэнси совсем не одно и то же. Она не была готова к этому разговору.
- Ты понимаешь, о чем я говорю... Эта.., твоя химия.., она не действует - так?
При слове "химия" девочка даже сморщилась.
- Ну почему же? Как-то действует.
В чем это проявлялось, Лиз и сама не знала. Это было очевидно не только для нее, но и для всех остальных. Иногда она даже думала, что сеансы химиотерапии лишь вредят ей, ускоряя и без того скорую кончину...
- А вот и нет.
Девочка сказала это без тени сомнения.
Лиз оставила машину возле дома. Она так и продолжала ездить на своем стареньком "Форде", который купила еще до того, как познакомилась с Берни. Она всегда оставляла свою машину возле дома, а в гараже у них стояла новенькая "БМВ".
- Детка, поверь, сейчас тяжело не только тебе одной... Я изо всех сил стараюсь держать себя в форме.
- Но тогда почему ты так плохо выглядишь? - Огромные синие глаза девочки внезапно наполнились слезами. - Почему тебе не становится лучше? Почему?.. Нэнси Фаррелл сказала, что ты скоро умрешь...
- Можешь больше ничего не говорить, моя родная. - Она, обливаясь слезами, обняла Джейн, и та вдруг услышала, как хрипит у мамы в легких... Не знаю, что тебе и сказать. Когда-нибудь все мы умрем... Возможно, отпущенный мне срок уже подходит к концу... Кто знает... В том, что рано или поздно это должно было произойти, сомнений нет... С каждым из нас это может случиться в любую минуту. На нас, к примеру, может упасть бомба, понимаешь?
Шмыгнув носом, девочка посмотрела в лицо матери.
- Лучше бы так и было... Я хочу умереть вместе с тобой.
Лиз сжала ее руку так, что Джейн стало больно.
- Замолчи! Никогда не говори таких вещей! Тебе еще жить да жить...
Но ведь и ей самой было всего тридцать...
- Почему это произошло именно с нами? Джейн задала ей тот же вопрос, которым они задавались все это время. Но никто, никто не мог дать на него ответа.
- Чего не знаю, того не знаю... - еле слышно прошептала Лиз.
Глава 20
В апреле Берни должен был принять окончательное решение - ехать ему в Европу или нет. В глубине души он надеялся на то, что Лиз согласится поехать вместе с ним, но особенно на это рассчитывать не приходилось. На путешествия у нее уже не хватало сил. Самое большее, на что она могла отважиться, так это на поездку к Трейси в Саусалито. Она, как и прежде, ходила на работу, но теперь лишь два раза в неделю.
Берни пришлось звонить Полу Берману.
- Мне очень неловко подводить тебя. Пол. Но ты понимаешь, сейчас я просто не могу куда-то ехать...
- Я все прекрасно понимаю. - Говорить с Берни ему было необыкновенно трудно. Пол был очень ранимым и чувствительным человеком. - На сей раз вместо тебя мы пошлем кого-то другого.
От поездки в Европу Берни отказывался уже второй раз, но никому и в голову не приходило ставить ему это на вид, тем более что дела в магазине по-прежнему шли как нельзя лучше.
- Даже не знаю, как тебе удается работать в таких условиях, - поспешил добавить Пол. - Если тебе вдруг понадобится уйти в отпуск, ты мне сразу об этом сообщи...
- Спасибо. Пока вроде бы такой необходимости нет... Может быть, через несколько месяцев...
В последние недели жизни Лиз он хотел быть рядом с нею, хотя понимал, что предсказать сколько-нибудь точно время ее кончины было практически невозможно. Ей могло на несколько дней стать получше, и тогда она оживала, но за улучшением неизменно следовал новый кризис, повергавший Лиз в панику. Ситуация усугублялась еще и тем, что понять, как она чувствует себя на самом деле, было сложно: Лиз могла скрывать от него правду. Он так и не знал - подействовала ли на нее химиотерапия, и если да, то на какой срок они могли рассчитывать: на годы, на месяцы или на недели. Доктор тоже не мог дать вразумительного ответа.
- А как ты насчет того, чтобы вернуться назад? В таких обстоятельствах я не хочу удерживать тебя там силой, Бернард.
Поступить иначе Пол действительно не мог - вот уже много лет он относился к Берни как к сыну. Теперь, когда речь шла о жизни его жены, говорить о том, что он должен оставаться в Калифорнии, было бы, мягко говоря, непорядочно. Но Берни повел себя странно, хотя в правдивости его слов Пол не сомневался. Он всегда говорил с ним искренне. Пол одним из первых узнал о том, что Лиз больна раком. Известие это потрясло и его, было невозможно поверить в то, что прекрасная хрупкая блондинка, с которой он танцевал всего два года тому назад, умирает.
- Пол, если уж говорить начистоту, сейчас я не хочу ехать никуда. Если у тебя есть человек, который может взять на себя импортные поставки и готов два раза в год выезжать за границу, я буду только рад этому. Нам сейчас не до поездок. В Сан-Франциско Лиз дома, понимаешь? Срывать ее с места сейчас было бы не правильно.
Они с Лиз долго думали, прежде чем принять такое решение. Впрочем, Лиз с самого начала говорила о том, что она предпочла бы остаться в Сан-Франциско. Она никому не хотела быть в тягость - ни самому Берни, ни его родителям, она не хотела срывать Джейн из школы, и, наконец, она ни в какую не хотела расставаться сейчас со своими друзьями, в особенности с Трейси. Даже такие люди, как Билл и Марджори Роббинс, казались ей сейчас особенно близкими - они были дороги ей по-своему...
- Я прекрасно тебя понимаю.
- Да, Пол, но имей в виду, речь идет только о настоящем моменте.
- Хорошо. Если у тебя что-то изменится, дай мне знать - я тут же начну подыскивать на твое место человека. Нам не хватает тебя здесь, в Нью-Йорке. Кстати... - Он взглянул на календарь. - Ты не смог бы на будущей неделе поприсутствовать на совете правления?
Берни нахмурился:
- Мне надо сначала поговорить с Лиз. - На этой неделе сеансов у нее не было, но оставлять ее одну Берни все равно не хотелось. - Тогда я смогу ответить определенно. Когда он должен состояться?
Пол назвал ему число, и Берни записал его в блокнот.
- Все это займет не больше трех дней. Ты сможешь вылететь к нам в понедельник и вернуться домой в среду вечером или в четверг утром. Что бы ты ни решил, я пойму тебя, можешь на этот счет не беспокоиться.
- Спасибо, Пол.
Как всегда, Пол был великодушен. Этим же вечером Берни спросил у Лиз, как она посмотрит на то, что он на несколько дней отлучится в Нью-Йорк. Более того, он даже предложил ей поехать туда вместе с ним. Грустно улыбнувшись, Лиз отрицательно покачала головой.
- Я не смогу, милый. У меня слишком много дел в школе.
Причина была совершенно в ином, и они оба прекрасно понимали это. Через две недели они должны были отметить день рождения Александра, на котором собиралась присутствовать и мать Берни. Отец на сей раз приехать не мог - у него было слишком много работы. Руфь ехала к ним не только для того, чтобы отметить это знаменательное событие, но и для того, чтобы повидаться с Лиз.
Берни, прилетев из Нью-Йорка, отметил то же самое, что вскоре отметила и его мать. Лиз менялась прямо на глазах. Нескольких дней отсутствия было вполне достаточно, чтобы понять это. Вернувшись домой, он полночи провел, зацершись в ванной и проплакав. Берни боялся, что его может услышать Лиз, но сдержать себя был уже не в состоянии. Она была бледной и слабой, и сильнее всего его поразило, как она истаяла буквально на глазах. Он стал покупать ей в гастрономе, работавшем при "Вольфе", все мыслимые и немыслимые деликатесы - от земляничного торта до копченой лососины, но это, увы, не шло ей впрок. Она совершенно потеряла аппетит и ко дню рождения Александра похудела на девятнадцать фунтов. Приехавшая на день рождения внука Руфь была убита тем, как стала выглядеть Лиз, хотя не подала и виду. За то время, что они не виделись, плечики Лиз стали еще более хрупкими Руфь не могла не заметить этого, когда обнимала свою невестку, встречавшую ее в аэропорту. Лиз наотрез отказалась ехать к багажному отделению в инвалидной коляске, и Берни пришлось нанимать для нее, специальную тележку. О том, чтобы идти туда пешком, не могло быть и речи.