- Джейн уже легла, милая. Ты не хочешь поесть? - Видя, как похорошела Лиз, он чуть было не побежал разогревать обед, который она проспала, но в ответ она с улыбкой покачала головой.
- Я хочу ее видеть.
- Сейчас?
Лиз кивнула, и по ее взгляду он почувствовал, насколько это срочно. Чувствуя себя немного глуповато, он накинул халат и на цыпочках пробрался мимо спавшей на диванчике Трейси. Она решила переночевать у них на случай, если Лиз понадобится сделать ночью укол, а утром помочь Берни с детьми.
Он поцеловал Джейн в макушку, затем в щеку, и она заворочалась во сне, а потом открыла глаза и посмотрела на него.
- Папа, привет, - пробормотала она сонным голосом и вдруг резко приподнялась и села. - С мамой все в порядке?
- Все хорошо. Но она соскучилась по тебе. Может, зайдешь поцеловать ее на ночь? - Джейн обрадовалась, что ее позвали по такому важному делу. Она тут же выскочила из постели и пошла следом за Берни к ним в спальню, где ее ждала мама. Казалось, у Лиз не осталось сна ни в одном глазу.
- Привет, детка, - проговорила она звучным чистым голосом. Джейн наклонилась, чтобы поцеловать маму, и заметила, какие ясные у нее глаза. Ей подумалось, что мама вдруг стала еще красивее, чем прежде, и вроде бы гораздо здоровей на вид.
- Привет, мамочка. Ты получше себя чувствуешь?
- Гораздо лучше. - Даже боль куда-то пропала, на мгновение она освободилась от всех мучений. - Мне просто захотелось сказать тебе, что я очень тебя люблю.
- А можно, я заберусь к тебе в постель? - спросила Джейн с надеждой. Лиз улыбнулась и откинула одеяло.
- Конечно. - И тут они обе заметили, как чудовищно исхудало ее тело, но лицо вроде бы немного округлилось. Хотя бы на этот час.
Какое-то время они лежали, болтая шепотом, а потом Джейн начала задремывать. Она приоткрыла напоследок глаза и улыбнулась маме, а Лиз поцеловала дочку и еще раз сказала, что очень ее любит. Джейн заснула, обнимая маму, а потом Берни на руках отнес ее обратно. Вернувшись, он обнаружил, что Лиз уже нет в постели, заглянул в ванную, но ее не оказалось и там, и тут он услышал, что из соседней с их спальней комнаты доносится ее голос, и увидел, что она стоит, склонившись над кроваткой Александра, поглаживая мягкие завитки его светлых волос. "Спокойной ночи, маленький красавец..." И вправду, какой красивый у них сын. Лиз поднялась на цыпочки и тихонько вернулась в спальню. Берни посмотрел на нее.
- Солнышко, может, тебе лучше поспать? А то утром у тебя совсем не будет сил.
Но вид у нее был такой веселый и такой живой, что он позволил ей примоститься у него под боком, и они принялись перешептываться. Он обнимал ее и ласкал ее грудь, слушая, как она вздыхает от удовольствия и говорит о том, как нежно его любит. Лиз как будто вдруг понадобилось прикоснуться к каждому из членов семьи - то ли в попытке оттолкнуть от себя смерть, то ли в преддверии встречи с ней. Она начала погружаться в сон, лишь когда солнце уже взошло. Они с Берни провели в разговорах всю ночь, и он заснул следом за ней, крепко обнимая ее и ощущая тепло ее тела. Лиз еще раз открыла глаза и увидела, какое счастливое и сонное у него лицо. Она тихонько улыбнулась, и глаза ее закрылись. А наутро, когда Берни проснулся, Лиз уже не стало. Она умерла во сне, лежа в его объятиях. И успела перед разлукой попрощаться с каждым из них. Он долго стоял, глядя на лежащую в постели жену. Трудно поверить, что она вовсе не спит. Сначала он попытался растормошить ее, взял за руку, притронулся к ее лицу.., и наконец понял. Громкое рыдание вырвалось у него из груди. Он запер дверь в спальню изнутри, чтобы никто не мог туда войти, и распахнул окна, выходившие на море, а потом вышел из дому, тихо прикрыв дверь, и побежал. Он долго-долго бегал по пляжу, и ему казалось, что Лиз рядом, и они все бегут.., и бегут.., и бегут...
Вернувшись в дом, он отправился на кухню и увидел, что Трейси кормит детей завтраком. Он взглянул на нее, и она принялась о чем-то рассказывать и вдруг запнулась, догадавшись, что случилось, и посмотрела на него, а он кивнул. А потом Берни перевел взгляд на Джейн, сел рядом с ней, обнял ее и произнес слова, страшней которых она не услышит никогда в жизни, ни от него, ни от кого-либо другого. Никогда.
- Малышка, мамы больше нет...
- Как это нет? А где она? Опять в больнице? - Она высвободилась у него из рук, чтобы посмотреть ему в лицо, и вдруг все поняла. Она ахнула и заплакала, уткнувшись лицом в его грудь. И это утро запомнится им до самой смерти.
Глава 23
После завтрака Трейси повезла детей домой, в город, а в полдень в дверь постучали представители бюро похоронных услуг "Халстед". Берни остался один в доме, дожидаясь их. Вначале он не решался открыть дверь спальни, но потом все же отправился туда, взял Лиз за руку и прилег рядом с ней. Больше никогда не остаться им наедине друг с другом, больше никогда не лежать рядом в постели, и он пытался убедить себя, что и сейчас нет смысла цепляться за нее. Лиз уже нет. Но глядя на нее, целуя ее пальцы, он подумал, что она все же здесь. Лиз стала частичкой его души и сердца, его жизни. И он знал, что это навсегда. Услышав, как к дому подъехала машина из похоронного бюро, он отпер дверь и вышел навстречу работникам "Халстеда". Не в силах смотреть на то, как будут выносить ее тело, покрытое простыней, он пригласил одного из представителей бюро в гостиную и отдал ему распоряжения насчет похорон. Берни предупредил его, что вернется в город лишь в конце дня: ему нужно собрать вещи и закрыть дом. Работник бюро сказал, что все понимает, и оставил Берни свою визитную карточку. Они приложат все старания, чтобы облегчить его положение. Облегчить? Он потерял любимую, жену, мать своих детей, какое тут может быть облегчение?
По просьбе Берни Трейси созвонилась с доктором Йохансеном, а сам он переговорил по телефону с владельцем дома, сказав, что с завтрашнего дня освобождает его. Берни решил, что больше никогда не поедет на взморье, ему было бы невыносимо больно находиться там. Внезапно возникла масса мелких забот, но все это казалось ему ненужным. Представитель похоронного бюро все выспрашивал, какой гроб ему больше нравится - сосновый, металлический или красного дерева, и какую взять подкладку - розовую, синюю или зеленую, но какая, к черту, разница? Лиз умерла.., всего три года.., и теперь он потерял ее. Берни казалось, что сердце его превратилось в камень. Он побросал вещи Джейн в один чемодан, сложил одежду Александра в другой, выдвинул ящик комода и наткнулся на парики Лиз. Резко опустившись на стул, он расплакался. Такое ощущение, будто он вечно будет лить слезы, не в силах остановиться. Он посмотрел на море и, вскинув голову к небу, закричал: "За что, бог мой? За что?" Кровать их опустела. Лиз больше нет. Прошлой ночью она поцеловала его и поблагодарила за жизнь, которую они делили друг с другом и с детьми, а потом ее не стало, он не сумел удержать ее, хотя всеми силами пытался.
Собрав вещи, он позвонил родителям. Было два часа дня, и к телефону подошла его мать. В Нью-Йорке стояла страшная жара, от которой не помогали даже кондиционеры. Они условились с друзьями о встрече, и, услышав звонок, Руфь подумала: наверное, их что-то задержало и они решили предупредить.
- Алло.
- Мама, привет. - Внезапно на Берни накатил приступ малодушия, и он побоялся, что у него не хватит духу сказать ей о случившемся.
- Что-нибудь стряслось, дорогой?
- Я... - Он помотал головой, потом закивал и опять заплакал. - Я.., хотел сообщить тебе... - Нет, он не сможет произнести этих слов. Как будто ему пять лет и весь мир вокруг него перевернулся... - Лиз... Ой, мама... Он всхлипывал, как маленький, и Руфь тоже заплакала, слушая его. - Она умерла.., этой ночью... - Берни не удалось больше ничего сказать. Лу стоял рядом с Руфью, встревоженно глядя на нее. Она махнула рукой.
- Мы сейчас же выедем к тебе. - Она посмотрела на часы, на мужа, на свое выходное платье, не переставая плакать, думая о женщине, которую так любил ее сын, о матери своих внуков. Ее не стало, просто уму непостижимо, и это жутко несправедливо. Ей не терпелось обнять Берни. - Мы вылетим первым самолетом. - Лу понял, что означают ее странные жесты, подошел к телефону и взял трубку у нее из рук.
- Сынок, мы очень тебя любим. Постараемся добраться до тебя как можно скорей.
- Хорошо.., хорошо.., я... - Он не знал, как себя вести, что при этом полагается говорить и делать.., ему хотелось разразиться криками и плачем, топая ногами, требуя, чтобы Лиз вернулась, но ведь этому не бывать. Никогда. - Я не могу...
Нет. Может. Он должен. Должен. У него двое детей, и он обязан о них заботиться. Он остался один. Кроме них, у него никого нет.
- Откуда ты звонишь, сынок? - Лу испытывал отчаянную тревогу за Берни.
- Из Стинсон-Бич. - Ему хотелось поскорей покинуть дом, в котором она умерла. Он торопливо огляделся по сторонам, радуясь тому, что чемоданы уже в машине. - Это произошло здесь.
- С тобой кто-нибудь есть?
- Нет.., я отправил детей домой с Трейси, а... Лиз недавно забрали отсюда. - Он ужаснулся собственным словам. Они прикрыли ее тело брезентом.., и голову, наверное, тоже, и лицо.., при мысли об этом на него накатила тошнота. - А теперь мне пора ехать в город. Надо все организовать.
- Мы постараемся добраться до тебя сегодня вечером.
- Мне хотелось бы побыть с ней в зале прощания. - Точно так же, как прежде, в больнице. Он не оставит ее до самых похорон.
- Хорошо. Мы приедем туда сразу, как сможем.
- Спасибо, папа.
Он говорил совсем как маленький мальчик, и от этого у Лу сжалось сердце. Повесив трубку, он повернулся лицом к Руфи. Она тихонько всхлипывала, и Лу обнял ее. И вдруг по щекам его тоже покатились слезы. Он плакал от горя за сына, которого постигла чудовищная трагедия. Лиз была замечательной женщиной, и они тоже очень ее любили.
Отменив обед с друзьями, они вылетели в Сан-Франциско девятичасовым рейсом и прибыли в полночь по местному времени. В Нью-Йорке было уже три часа ночи, но за время полета Руфь отдохнула и попросила, чтобы они сразу поехали по адресу, который дал им Берни.
Он сидел в зале прощания рядом с закрытым гробом, где покоилось тело его жены. Если бы он мог видеть ее на протяжении всего этого времени, он бы просто не выдержал, но и так ему тоже пришлось крайне тяжело. Помещение похоронного бюро давным-давно опустело, и Берни остался в полном одиночестве. Другие посетители ушли домой, но в час ночи приехали Руфь и Лу Фаин, и двое неулыбчивых мужчин в черных костюмах открыли им дверь. По дороге родители успели завезти чемоданы в гостиницу. Руфь надела строгий костюм, черную блузу и черные туфли, купленные в "Вольфе" много лет назад, а ее муж - темно-серый костюм с черным галстуком. Берни переоделся в костюм цвета сажи и белую рубашку с черным галстуком. Он как-то разом постарел, казалось, ему куда больше тридцати семи лет. Вечером он заглянул на пару часов домой, чтобы повидаться с детьми, а затем вернулся сюда. Он попросил мать отправиться к детям, чтобы, проснувшись утром, они сразу же увидели ее. А Лу сказал, что проведет ночь вместе с ним в бюро "Халстед".
Они перемолвились лишь парой слов, и поутру Берни поехал домой, а его отец в гостиницу, чтобы принять душ и переодеться. Руфь уже начала готовить завтрак для детей, а Трейси взялась сделать необходимые звонки. Она передала Берни, что Пол Берман прилетит в Сан-Франциско в одиннадцать утра, чтобы поспеть к полудню на похороны. Они решили похоронить Лиз в тот же день, по еврейскому обычаю.
Руфь приготовила белое платьице для Джейн, а Александр должен был остаться дома с приходящей няней, которую Лиз раньше иногда нанимала. Малыш не понимал, что происходит в доме, и ходил вразвалку вокруг стола на кухне, покрикивая: "Маммм.., маммм.., маммм..." Так он всегда называл Лиз, и это словечко опять повергло Берни в слезы. Руфь похлопала его по плечу и велела ему прилечь ненадолго, но Берни подсел к столу рядышком с Джейн.
- Привет, солнышко. Тебе очень плохо? - А кому сейчас хорошо? Но спросить все-таки нужно. Ему тоже плохо, и Джейн это понимает. Плохо им всем. Она пожала плечами, и ее маленькая ладошка прижалась к его руке. По крайней мере, никто больше не спрашивает, почему с Лиз и с ними приключилась такая беда. Взяла и приключилась. Им ничего не остается, как смириться. Лиз больше нет. Но она хотела, чтобы они научились жить без нее. Берни нисколько в этом не сомневался. Только как это сделать? Вот в чем вся штука.
Берни вспомнил, что у Лиз хранилась Библия, которую она иногда читала, и решил; пусть во время похорон прозвучит двадцать третий псалом. Зайдя в спальню, он взял Библию в руки и почувствовал, что она стала толще, чем прежде, и тут к его ногам, выскользнув, упали четыре письма. Он наклонился, подобрал их и увидел, что это за письма. Не пытаясь сдержать поток слез, он прочел свое, затем позвал Джейн и вслух прочитал ей прощальное послание мамы. Он отдал Руфи письмо, которое Лиз написала для нее. А то, что предназначалось Александру, он уберет и достанет его лишь через много лет. Берни решил, что будет его хранить до тех пор, пока Александр не подрастет как следует и сможет понять его смысл.
День нескончаемой боли, неизбывной нежности, незабываемый день памяти. Во время похорон Пол Берман все время стоял рядом с Берни, а тот крепко держал Джейн за руку. Отец Берни поддерживал Руфь, и все плакали, а к гробу все шли и шли друзья, соседи и сотрудники Лиз. Директор школы сказал, что все они будут тосковать по ней, а Берни растрогался, заметив, что в толпе очень много работников магазина "Вольф". Какое множество людей, любивших Лиз, будет теперь грустить о ней.., но их горе несравнимо с тем, что выпало на долю ее мужа и осиротевших детей. "Когда-нибудь мы снова встретимся", пообещала она каждому из них. С теми же словами она обратилась к своим ученикам в последний день занятий.., который назвала Днем святого Валентина... Она дала им обещание. Берни надеялся, что так оно и будет.., ему очень хотелось увидеться с ней снова.., очень.., но сначала ему придется вырастить двоих детей... И, слушая, как звучат строки двадцать третьего псалма, он стоял, сжимая руку Джейн в своей, отчаянно горюя о том, что Лиз не смогла остаться с ними, заливаясь слезами от тоски по ней. Но Элизабет О'Райли-Файн покинула их навсегда.
Глава 24
Лу пришлось улететь в Нью-Йорк, а Руфь задержалась в Сан-Франциско на три недели и уговорила Берни отпустить после этого детей к ней в гости хотя бы ненадолго. На дворе еще только конец июля, и заняться им нечем. Со временем Берни придется вернуться к работе, и Руфь считала, что это пойдет ему на пользу, хоть и держала свое мнение при себе. От дома в Стинсон-Бич они отказались, и, пока Берни будет на работе, детям ничего не останется, как сидеть дома с приходящей няней.
- И к тому же тебе необходимо наладить быт, Бернард. - Руфь замечательно ласково обходилась с ним, но Берни нередко срывался. Он досадовал на судьбу, которая так жестоко с ним обошлась, и ему хотелось выместить на ком-нибудь свое недовольство, а кроме матери, никто не подворачивался под руку.