— Не понимаю, зачем было так рисковать? Похищать меня из замка? Для того чтобы я вместо тебя забрала какую-то вещь у лавочника? — вопросы сами полились в тишине, нарушаемой перезвякиванием монет и скрипом колес.
Бывший стражник вскинул голову, нахмурившись. Поймав мой недоуменный взгляд, он тут же отвернулся.
— Я не ради тебя пришел в логово этих диусов… — парень рассеянно провел рукой по шее — будто хотел схватить кулон, которого там не было. — Радуйся, что я оказался там. Денег с тебя не возьму. Поможешь с моим делом — и свободна. И «спасибо» сказать не помешало бы.
— Спасибо? — выпучила глаза, подавляя желание резко выпрямиться. Повозку как раз качнуло, да и не хотелось лишний раз светить королевской обувкой. — За что? За то, что ты похитил меня?
— Т…
Бывший стражник, запнувшись на полуслове, будто его что-то сбило с мысли, резко встал. Быстро преодолев расстояние между нами, он рывком поднял меня с пола, впечатав в балку, составляющую скелет транспорта. Ледяной, полный ненависти, взгляд обжег до мозга костей. Мозолистая рука с силой сжала шею.
— А ну, живо принимай свой настоящий облик, скользкая тварь.
Захрипела, отчаянно царапая его руку и пытаясь вернуть доступ к кислороду, чьи запасы истощались с каждой секундой сопротивления. Перед глазами заплясали пятна, глаза запекло. Волна слабости пронеслась по телу.
Я остро осознала, что, если он надавит еще сильнее или это продлится на пару минут дольше — мне конец.
25
Парень отпустил мою шею так же резко, как схватил. Рухнула на пол, кашляя и потирая пульсирующие мышцы.
— Ты… больной…? — прохрипела я, метнув в незнакомца с маниакальными наклонностями испепеляющий взгляд.
— Надо было убедиться, что ты человек, — блондин пожал плечами, взъерошил свои волосы цвета жженого сахара с золотым отливом, и вернулся к своему занятию.
Меня пронзило острое желание вырвать из его рук серебряный клинок, и вонзить ему в… Убить его у меня духу не хватит. А вот полоснуть лезвием по руке или ноге — вполне.
Горло саднило, из-за это ужасно хотелось пить. Будто прочитав мои мысли, или, может, заметив, как я облизываю губы, лжестражник швырнул мне под ноги кожаный мешочек с водой. Осторожно пригубила — но никого странного привкуса не было, обычная родниковая вода, без примесей хлора и железа, что течет у нас по городским трубам. Еле удержалась, чтобы не осушить бурдюк до дна.
— В первый раз встречаю человека, который питал бы нежные чувства к этим тварям, — пробормотал он, не смотря на меня. Можно было подумать, что он говорит сам с собой, но уж больно четко он произнес брошенную фразу.
— Слу… шай, ты… — язык все еще плохо слушался, в голове пульсировало, а каждый звук давался с трудом, но мой взгляд, я уверена, справился с передачей нужной интонации.
— Гавриил, — небрежно бросил парень. — Друзья зовут Ганя.
Гневная тирада, складно сложившаяся в голове, повествовавшая о нетерпимости и предвзятости, рухнула как карточный домик. Я запнулась.
— Э… Эм… Кхм. А я — Геня.
Геня и Ганя. Ну, надо же. Если это шутка Мироздания такая, то я ее не поняла.
— Ты все равно не прав, Гавр, — порядком подрастеряв свой пыл, продолжила, намеренно сократив его имя и не воспользовавшись прозвищем. Сцена знакомства, несмотря на его попытку задушить меня, сократила расстояние между нами. Ровно на шаг, не больше. Но… Я не могла злиться, не узнай причину ненависти этого парня к зверолюдам. А причина должна быть.
Помедлив, он ответил. Его голос, чистый, лишь немного разбавленный низкими нотками, будто только недавно сломавшийся, вибрировал от раздражения.
— Не тебе рассуждать, прав я или нет, подстилка чудовища.
Пропустила грубость мимо ушей. Наблюдая уже знакомое движение — Гавриил снова сжал пальцы в районе груди так, словно хотел ухватиться за невидимый кулон.
— Ты кого-то потерял? — наклонив голову, спросила я, пододвигаясь ближе — между нами все еще оставалось приличное расстояние, насколько позволяла ширина повозки, но я уже не жалась к стенке, как в первые секунды после того, как он ослабил хватку.
Гавриил отвернулся. Так, как если бы слева от него было окно, и он силился рассмотреть что-то далеко за горизонтом.
Пауза затягивалась. Тишина, циркулировавшая по пространству, когда металлический лязг прекратился, начала давить на уши. Кусала губы, чтобы не разорвать ее в неуместном вопросе — как-никак, оружие, способное оставить пару колотых ран на теле, имеется у моего похитителя, а не у меня.
— Да, — короткий ответ разрезал тишину так внезапно, что я невольно вздрогнула. — Ее отдали в жертву королю этих тварей в прошлом году…
Из-за накрывшего меня облегчения, я чуть не рассмеялась во весь голос.
Так это же отлично! Если ее сделали «жертвой» Лайонела, то она точно жива и здорова. Если, конечно, с ней не случилось что-то плохое… Я, наверное, ошарашу Гавра, если скажу, что ей, скорее всего, причинили вред люди, а не хаимцы…
26
— Что? — заметив изменения в моем лице, Гавриил пристально посмотрел на меня. — Хочешь что-то сказать?
— Да, — призналась, на языке так и зудело желание сказать правду. Только, вот… Обрадует ли она его… Ведь если девушка жива и здорова, и после того, как Лай отвел ее к границе, она не сообщила своим любимым, что в порядке… Интересно, как это происходило у других «жертв»? Они просто возвращались с радостными криками «Я дома!», вызывая лавину обмороков у скорбящих родственников? Даже не могу представить… Но не думаю, чтобы кто-то из людей добровольно избавлялся от своих детей…
Гавр терпеливо ждал, когда я вынырну из потока мыслей, продолжая сверлить меня взглядом, в котором горели искры нетерпения. Пальцы, сжимающие рукоятку заточенного меча, угрожающе подрагивали, готовые в любой момент обрушить на меня всю мощь этого оружия. Прямо смертельная викторина. Дашь неправильный или неподходящий ответ — и все. Кранты.
Сглотнула, остро чувствуя всю глупость неподавленного порыва. Попыталась увести тему в другое русло:
— А твоя… подруга… жила в хорошей семье?
— Причем тут это? — парень нахмурился и напрягся, как дикий зверь, готовый в любой момент напасть.
Ладони моментально вспотели. Вот что я за дура такая? Выразила бы сочувствие, как все люди… А он пусть сам справляется со своими проблемами…
— Да так… — отвернулась к стенке повозки, через щели которой проглядывал зеленый свет. Судя по усилившемуся запаху хвои и сорных трав, разбавленному медовыми ароматами цветов, мы ехали через лес. Дорога, на удивление стала ровнее, и повозка больше не подпрыгивала на каждой яме. И судя по тому, что извозчик стал напевать под нос какую-то песенку — он расслабился, а значит, мы приближались к границе. Ведь до этого сообщник Гавра, сидевший спереди, не произнес ни звука. Вообще, казалось, будто повозка едет сама.
Так… Надо решить, когда лучше дать деру, а не вести задушевные беседы…
— Знаешь… — лязг металла о металл заставил поежиться: Гавриил провел режущей кромкой кинжала по лезвию меча, — меня раздражают лгуны. Настолько, что потом они гниют в каналах с перерезанным горлом. Говори.
— Ее не убили, — выпала сразу же после слова «перерезанным». Человек, который не боится ближнего с ножиком, либо бесстрашный дурак, либо имеет ножик в разы больше. А у меня даже шпильки нет…
На удивление Гавр не стал рычать, вскакивать с места или использовать мое парализованное на миг страхом тело в качестве мишени. А только усмехнулся.
— Это тебе твой женишок сказал?
В голубых глазах парня промелькнула тень застарелой боли.
— Я точно знаю, ведь…
Договорить мне не дал кучер, что все это время притворялся механической деталью повозки, отвечающий за направление и подстегивание лошади.
— Гань, приехали! Дальше пешком пойдете! Мне нужно в Святой Арсентий, по этой дороге не проеду…