— Ладно… — протянул Лай, вдруг заинтересовавшись скучным серым потолком, с паутиной по углам.
Наступившее молчание давило на грудную клетку, я ерзала на своем участке одеяла, раздираемая противоречиями: хотелось придвинуться к мужчине чуть ближе, и в то же время — сорваться в другой конец и забиться в угол.
Облегченно выдохнула, когда голос Лайонела разорвал тишину.
— Следующим испытанием будет танец на День Огня. Я велю служанкам и танцовщицам из Аисиды помочь тебе… — он говорил, уставившись в чашку и болтая по ее стенкам остатки чая.
— Спасибо.
Улыбнулась — наши глаза встретились, и я ощутила, что неловкий момент растворился в тепле его глаз…
Я буду скучать по этим глазам, когда я…
Внутри, что-то вздрогнуло, не давая даже про себя произнести «вернусь домой». Неужели, я не хочу…?
Резко мотнула головой из стороны в сторону, прогоняя такие мысли.
— Расскажи что-нибудь, — попросила у Лайя, пополняя кружки: мысли в голове, кричавшие то, что меня пугало, были слишком громкие.
— Что?
— Может… — задумалась. За время, что я провела в Хайме, я слышала от Лайонела много историй: об Аирзах, их легендах и сказках. Его рассказы были живее, красочнее, чем в тех пыльных книгах. И тут я вспомнила: — Помнишь, ты упоминал ту легенду, с помощью которой твой отец убедил всех, что твой получеловеческий облик — благословение Фуглис Люихаз?
— Хорошо, — Лайонел тепло улыбнулся, подсаживаясь ближе.
38
В далекие времена шла кровопролитная война, с существами, что заставили враждующие народы объединиться. Азгоны. Они были подобны самому пламени, пожирающему все на своем пути. Под их ногами выжженная земля гнила, а по жилам кристально-чистых рек и ручьев начинал бежать яд.
Зиусудра — был самым прославленным, могучим и верным полководцем маннского верховного правителя. Желая защитить свой дом и народ, он обратился к Создателю и попросил его о силе, способной поразить сотню его врагов. Создатель услышал и даровал ему силу ливы — самого опасного хищника. Теперь он мог обращаться в него по собственному желанию.
Когда все битвы завершились, а от Азгонов остался лишь кусок бесплодной земли — воцарился мир. Но Зиусудре — ни человеку, ни зверю — не было место в том мире, что он сохранил. Он вернулся к могучему древу, окутанному огнем, где Создатель ответил ему. В надежде, что он и на сей раз не останется глух к ее просьбе. И там он встретил полубогиню невероятной красоты, она была прекрасна в его понимании, даже несмотря на ее звериные черты. Они полюбили друг друга, вопреки различиям, что должны были оттолкнуть их. Создатель, видя их любовь, и непоколебимую преданность друг другу — одарил их потомством, что сочетало в себе кровь двух рас. И их потомки основали Хайм…
Легенда, рассказанная ночью в полнолуние, не хотела отпускать меня, пробираясь в голову вместе с бархатистым голосом — вкрадчивые и неспешные нотки повествования придавали ему загадочности.
Было ли хоть что-то из той легенды правдой? И что за Создатель, к которому обратился Великий Воин? Имеет ли он параллель с Огнептицей? Горящее дерево, сила ливы, таинственная полубогиня… Казалось, что здесь надо смотреть между строк, чтобы понять основной посыл…
«Соберись!» — ворчливый голос раздался в голове. Птах, он же — Ишум, приземлился мне на плечо. — «Или ты хочешь опозориться?»
Вяло помотала головой из стороны в сторону. Нервозного возбуждения я не чувствовала — лишь усталость и легкий протест моего тела. Руки и ноги налились свинцом, когда я ступила на раскаленный песок, ласково укрывающий развалины, отдаленно напоминающие египетский храм из учебника по истории, у него еще название было такое странное… Комбо или Ком-Обо, что ли… Правда, храм, или лучше сказать — его покрытые песком останки — почти не сохранился. Остались лишь семь толстых колонн, с нацарапанными на камне символами. Они образовывали круг — такой идеальный, что невольно подумаешь, что их переместили на теперешние места уже после запустения постройки. Разве можно поверить, что колонны стояли в таком положении с незапамятных времен, и ни одна не покосилась и не упала?
Палящее солнце, вызывало пульсацию в голове, хоть голову и покрывал плащ с капюшоном, похожий на тот, что был на Ару и Гавре, неизменно остававшихся в тени, пока я изучала сцену для представления. Две танцовщицы семенили за мной. Буквально став моими тенями. На них тоже были накидки, только из более легкой ткани, что не мешало их чешуйчатой кожи сиять на солнце. Вразрез с, казалось бы, отталкивающей внешностью — чешуйки, лысые головы, раздвоенный язык, оранжево-желтые глаза цвета раскаленного песка — их грация завораживала. Даже когда они почти невесомо шагали за мной, позвякивая ножными браслетами на босых ногах. Небольшой ветер закручивал песок у их ног, и Захра с Амизи, из племени черных надрсов, казались эфемерными, слово песчаные духи.
Оставалось час с небольшим до начала. В движениях вроде бы не было ничего сложного — никаких шпагатов и балетных па. Этот Танец Огня был похож на наши восточные танцы: круги бедрами и грудью, изгибы, тряска животом, кружение на месте и все такое. Главное — чтобы тело не было деревянным, как у Пиноккио: все движения должны быть плавными. Предположим, что повилять бедрами, тряся браслетами — так как показывали сестры — я смогу. Думаю, публика — а сегодня она будет ого-ого — придет, прежде всего, поглазеть на меня, как на будущую королеву-маннку, а не на то, как я делаю прогиб спины назад. Я больше переживала (хотя, из-за ломоты в теле и пекла над головой, волнение шевелилось, как полудохлая гусеница) запутаться в пяти длинных полосках ткани. Они были повязаны на талии, поверх короткого платья из тонкой кожи, похожей на змеиную, или имитирующей ее. Я надеялась на второе. Ведь в первом случае — на мне сейчас было платье из кожи хаимца. Во время танца я должна была снять все пять юбок. Конечно, грациозно, а не просто швырнуть в толпу, как грязные тряпки в корзину для белья.
— Волнуешься? — Ару подошла ближе: кончик заплетенной косы выглядывал из капюшона.
Кивнула, даже сквозь усталость, тревожное возбуждение, хоть и слабое, пульсировало под кожей.
— Выпей, — девушка протянула мне бурдюк, располагающе улыбнувшись.
Послушалась, и осторожно пригубила жидкость, надеясь, что там что-то вроде рома. Но по горлу потек мягкий прохладный напиток, прохожий на чай с мятой и медом.
— С-с-светлейшая, — привлекла мое внимание Зарха (она была чуть выше Амизи). Сережки в ее ушах в форме плоских монет с оранжево-красными камнями позвякивали при ходьбе, а из-под непримечательной серой накидки выгладывала юбка в тон инкрустированных камней. — С-с-коро начнем. Главное с-старайтесь повторять за нами.
Моргнула, оглядевшись: и правда, хаимцы стекались отовсюду, окружая площадку, где мне предстоит выплясывать, в кольцо.
Тело онемело на секунду, и как только я немного отошла, встала в центр, между девушками, скинувшими плащи. Я на их фоне выглядела нелепо. Их расшитый лиф и юбка со слоями ткани на бедрах смотрелись гармонично, а я как будто купила на Алиэкспресс дешевый маскарадный костюм «Змеи-танцовщицы». Чешуя — именно чешуя, а не странный наряд, ее имитирующий — была важным составляющим элемент представления — и без нее эффект не тот. Поэтому «Танец Огня» исполняли только представительницы рода Нардсов. Но, как оказалось, этот танец вполне можно использовать в качестве обряда просвещения для Квенсы…
Девушки начали вертеть филейной частью под звук браслетов: серебристый отблеск чешуи даже меня заворожил: Захра и Амизи будто светились. Я замешкалась и вступила позже, чем должна была.
Я знала танец — три дня без устали его повторяла. Но мои движения, в сравнении с ними, казались деревянными, мне мерещилось, что я слышу скрип моих костей: будто бы я робот, танцующий вальс.
Первый слой — багряная с рыжим отливом полупрозрачная ткань (в нее была вставлена по типу кулиски расшитая золотая нить: чтобы я не перепутала, и ее удобнее было отвязывать). Потянув за кончик и развязав слабый узелок, встряхнула полотном в том же жесте, что и девушки: только при повороте на пятке, я оступилась и шлепнулась на свой почти королевский зад.
Звяканье браслетов прекратилось: по толпе прокатился шепот, грозящий перерасти в волну негодования.
У меня была одна задача.
НЕ УПАСТЬ.
И я провалилась…
39
Зажмурилась, слыша слабый свист ветра в ушах. Мысленно приказала себе: «Считаешь до трех и поднимаешься».
Один. Два. Два на ниточке…
«Ты заснула что ли?» — знакомый скрипучий голос ворвался в мысли.
Открыла глаза.
По песку голубиной развалочкой шагал мой Птах. Его рыжие (днем его оперение насыщалось цветами красного и желтого спектра) перья чуть топорщились, когда встречали на пути редкие порывы ветра.
«Вставай, не позорься. Или хочешь, чтобы тебя на костре зажарили как шашлык?»
Я бы даже засмеялась, если ситуация не была такой серьезной — его забавная походка и нравоучительный тон вступали в просто умопомрачительно забавный контраст.
Сложила ладони лодочкой, позволяя ему запрыгнуть в них. Что-то мне подсказывало, что он проковылял от спасительного тенька до центра площадки не для того, чтобы пожурить меня.
Подняла друга на уровень своего лица.
«Дуреха…» — мысленное оскорбление смешалось с непонятным птичьим курлыком.
Мощный взмах крыльями — и его покрытая перьями голова с размаху врезалась в мой лоб. Я даже пошатнулась, но больше от неожиданности и разряда тока, прошедшего по нервным окончаниями — как будто к голове присоединили аппарат «Амплипульс-5». В глазах потемнело, а по обратной стороне век побежали вспышки воспоминаний: разноцветных, смазанных, наполненных какофонией различных звуков. Пока все не остановилась.