А почему бы и нет? До конца семестра осталось несколько дней, и если уж кто и заслуживал немного развлечься на вечеринке, так это Нина Рот.
- Конечно, Нина. - Мистер Дэвид открыл дверь своего кабинета. - Входи.
- Через сколько времени будут известны результаты? - без предисловия спросила Нина.
- Примерно через месяц. Не беспокойся, Нина, я уверен, тебе предложат стипендию. Может, даже несколько. После нашего последнего разговора ты сделала хороший рывок. - Он ободряюще улыбнулся.
- А если я захочу на год отложить колледж?
- Отложить на год? - Наставник был потрясен. - Ты не можешь так поступить. Мы уже сделали заявку, тебя включили в список на осень.
- А если я не могу?
Мистер Дэвид наклонился к ней. На добром лице появилось выражение озабоченности.
- Какие-то проблемы, Нина? Может, я смогу тебе помочь?
Она слегка улыбнулась.
- Нет, сэр. Мне просто надо выяснить.
- Я бы не сказал, что ты здорово придумала. Конкурс велик, претендентов на одно место много. Я думаю, ты упустишь шанс. Лучше уж переписать заявку на следующий год, - сказал он, поправляя очки на переносице. - Но тоже могут возникнуть трудности. Самое лучшее - занять свое место в этом году, девочка. - Он пытался казаться строгим. - У тебя хватит времени для развлечений, после того как получишь степень.
Нина кивнула и поднялась.
- Спасибо, мистер Дэвид. - Она взяла его руку и быстро пожала. Спасибо за все.
Учитель смотрел ей вслед и думал: почему он чувствует себя так неловко?
***
Нина подошла к своему шкафчику и открыла его.
Там было пусто. Дважды Джефф Глейзер клал конверт, набитый банкнотами. И дважды она возвращала деньги.
Наверное, теперь до него дошло.
Она вынула спортивные туфли и пачку записей по математике, дернула молнию спортивной сумки и засунула их туда. Сумка была набита одеждой, которую утром она взяла из спальни. Две пары джинсов, ботинки, белье, не" сколько рубашек и свитеров и единственная приличная юбка. Зубная щетка, мыло и полотенце лежали в боковом кармане сумки, откуда Нина вынула запечатанный конверт, адресованный сестре Игнатиус, директрисе. Такой же конверт она оставила дома под подушкой - родителям.
Они найдут его, когда захотят заправить постель. Нина думала, они спохватятся не раньше чем через день-два. А она за это время сделает все, что задумала.
Не спеша, аккуратно Нина уложила учебники в шкафчик, потом пошла с дорожной сумкой в женский туалет, заперлась в кабинке, переоделась в юбку и аккуратную чистую блузку, надела темные колготки и туфли без каблуков. Форму Нина сложила в пакет и пристроила поверх учебников.
Вернулась и закрыла дверцу шкафа.
Прозвенел звонок на вторую перемену. Нина не обращала внимания на странные взгляды одноклассников, торопившихся на урок географии. В конце коридора она повернула налево и пошла прямо к двойной двери, потом спустилась по мраморным ступенькам и вышла за ворота.
Сумка была увесистая, но Нина шла по улице легко и быстро, не замечая тяжести. Вчера она сходила к Джо Кеплер, ее начальнице в "Дуэйн Рид", объяснила, что заболела мать и ей придется немедленно оставить работу. Принося извинения за доставленное неудобство, Нина попросила Джо Кеплер дать ей рекомендации на всякий случай, на будущее.
- Ну конечно, конечно. Мне очень жаль терять тебя, Нина. Я все понимаю, - сказала мисс Кеплер, качая головой. Ей на самом деле было жаль. Нина оказалась замечательной помощницей в аптеке, она всегда предлагала товары покупателям, а не просто заворачивала покупки. Дважды мисс Кеплер поднимала ей зарплату за эти два месяца и даже собиралась предложить девушке место на курсах по менеджменту на следующий год. - Я дам тебе прекрасные характеристики. А может, ты вернешься, когда твоя мама поправится?
- Спасибо, мэм. А вам не трудно написать рекомендации прямо сейчас? Я не знаю, когда смогу зайти еще раз.
- Ну конечно. Никаких проблем. - Мисс Кеплер вернулась в кабинет, заправила лист бумаги в пишущую машинку и напечатала текст. Она расписала достоинства Нины в самых ярких выражениях. Поставила подпись, положила листок в конверт и отдала Нине.
- Ну вот, дорогая, желаю тебе всех благ.
- Спасибо.
Нина спрятала письмо в карман сумки. Оставалось еще одно дело. Она свернула направо, в боковую улочку, на которой находилось ближайшее отделение банка "Уэллс Фарго".
Банковский клерк подскочил к ней сразу же.
- Доброе утро, мисс. Я могу быть чем-то полезен?
- Да, - сказала Нина. - Я хочу закрыть счет.
Улыбка слетела с лица служащего, оно стало хмурым. Ее проводили к свободному окошечку кассы, и через пять минут Нина Рот уже стояла на тротуаре с коричневым конвертом в руке. В нем лежало шестьсот двадцать семь долларов. Все, что у нее было на белом свете.
Глава 6
- Шесть тридцать! Шесть тридцать, мадемуазель!
Элизабет слышала шаги горничной в коридоре общежития, резкий стук в двери. Юным леди пора вставать. Если опоздаешь в столовую больше чем на десять минут, останешься без завтрака.
- Шесть тридцать, миледи, - объявила горничная, приоткрывая дверь комнаты Элизабет.
- Мерси, Клодетт, - сказала Элизабет, резко отбросила одеяло и спустила ноги с кровати, не позволяя уютному теплу снова затянуть ее в сон.
Кровати были массивные, старомодные, дубовые, украшенные резьбой. Букетик красивых альпийских цветов стоял в изголовье, крахмальные льняные простыни каждый день были свежие. Элизабет любила свою кровать и вечером падала в нее не раздумывая. Но и по утрам вставала без труда. От каждого дня она ждала очень много.
- О, снова шел снег.
Пенни Фостер, соседка по комнате, единственная дочь одного крупного магната, стояла у окна и смотрела на Альпы. Саас-Фе была окружена массивной подковой гор, их огромные длинные тени были расчерчены бархатными лучами восхода. А прямо у подножия зеленели пастбища, покрытые мелкими цветочками. Школьное шале примостилось внизу, на одной из лужаек к востоку от деревушки.
Элизабет босиком протопала по блестящему деревянному полу, выгнула шею, чтобы посмотреть в щелки между ставнями цвета зеленых яблок. Пенни права. Свежее белое снежное одеяло накрыло верхние луга.
- Потрясающе! - улыбнулась она. - Можно еще покататься на лыжах. И надеть их прямо за деревней.
- Ты только об этом и думаешь, - фыркнула Пенни, подув на рыжий локон, упавший на глаза.
Элизабет была крепкой, атлетически сложенной девушкой, а Пенни хрупкой, стройной, она постоянно волновалась о своем весе Возле ее кровати стояли электронные весы самой последней модели, на которые она ступала каждое утро и каждый вечер. Пенни тоже учили кататься на лыжах, но она предпочитала танцы: от спортивных занятий у нее разыгрывался аппетит.
Элизабет считала Пенни неврастеничкой, поскольку ту раздражала энергия подруги. Пенни злило, что Элизабет съедает горы еды и не поправляется. Но несмотря ни на что, Пенни обожала свою смелую соседку по комнате.
К Элизабет Сэвидж в школе и в деревне относились по-особому. Она была своей на этих склонах, как будто родилась здесь. Прошло всего несколько месяцев, а она уже каталась на лыжах не хуже швейцарских мальчишек, научившихся кататься раньше, чем ходить. Элизабет летала с гор с яростной страстью, не обращая внимания на запреты и опасные зоны. В Саас-Фе снег лежал круглый год, и даже после того, как уезжали туристы, местные жители с обожанием наблюдали за изящной юной фигуркой Элизабет. В сиреневом горнолыжном костюме девушка спускалась в стиле, который горнолыжники называют "годиль" - следующие друг за другом короткие повороты, - или как бомба неслась вниз в глубоком приседе, похожая на яркую пулю. Пенни слышала сплетни девчонок насчет ее местного прозвища. В деревне ее называли "Ку-де-фудр" - "Удар молнии". Она знала, у этого прозвища есть и другой смысл - "Любовь с первого взгляда".