- Нашли в жилище лорда Эссекса, мадам, и принесли мне.
Я взяла книгу из его рук, попыталась разобрать золотую вязь на корешке - тщетно.
Проклятье слабеющим глазам! С болью в сердце я открыла форзац. Достославному графу Эссексу, лорду-маршалу Англии, виконту Херефорду и Буршьеру, барону Феррерзу и Чартли, лордумаркизу Бурже и Лиона посвящается эта история Генриха, называемого Четвертым, с описанием его вступления на престол и низвержения суетного тирана Ричарда II..."
Больно? О, как больно!
Предательский желудок схватывало при каждом прочитанном слове, я сдавливала руками живот.
- Милорд хранитель печати, верните имущество моего лорда в его покои, пусть он не знает, что мы видели. Что до автора...
Эджертон понял с полуслова:
- Он уже в наших руках, миледи. На допросе он клялся, что посвятил это книгу великому графу и написал об узурпаторе без всякой задней мысли...
Я взвизгнула от гнева:
- Еще бы ему этого не говорить! На дыбу его!
***
На дыбе сочинитель держался своего, пришлось его отпустить. Однако было слишком ясно, что ниточки сплетаются в узор. И вот теплой, бледной сентябрьской ночью, когда смертная земля спала, а в чистых небесах по-прежнему вставала Дева, я у себя в покоях сидела и складывала их воедино.
Не так давно был мой день рождения - не спрашивайте, который! Впрочем, вычтите тридцать третий, год моего рождения, из нынешнего девяносто девятого, и получите две из трех цифр, знаменующих присутствие дьявола - и он, похоже, был недалеко.
***
Задней дверью короля Испанского назвал Ирландию Рели. Тот, кто удерживает этот остров, держит Англию на мушке.
Кусочки сложились, словно в детской головоломке.
Мой лорд решил сделать Ирландию своей вотчиной, плацдармом, чтобы угрожать мне. Он создает свою армию, свою воинственную партию из своих новых рыцарей в качестве офицеров и солдат, которых записал пропавшими".
Он не станет драться с О'Нилом, тем более - исполнять мой приказ и выкорчевывать мятеж, бунтовщик станет его вассальным королем, чтобы править Ирландией от его - не моего - имени.
Ради этого он добивался популярности, заигрывал с толпой, ставил под сомнение мою власть и пытался подменить ее своей. Этому всему он научился у Генри Болингброка, именно так тот сверг Ричарда II! Он хочет низложить меня! Самому стать королем!
Слава Богу, он в Ирландии! И не может вернуться без моего приказа так пусть остается там, покуда я не призову моих верных лордов выгнать его из берлоги на открытое место, где я сумею с ним справиться.
Худые бледные пальбы новой безжизненной зари робко ощупывали небо. Я подняла отяжелевшую голову. Из зеркала на меня глянула одетая в линялый шлафор не Глориана, не я, а дряхлая старуха, с запавшими глазами, с ненакрашенным лицом, с седыми взлохмаченными космами.
О, мой лорд, мой лорд...
Будь я молочницей с подойником в руках, ты - юным пастухом с холмов, были бы мы счастливей?
Если я плачу сейчас - последние ли это слезы?
О, мой сладкий лорд...
Мой сладкий предатель...
Что-то происходило - суета внизу расколола росистую утреннюю тишину, словно стекло: крики, звон стали о сталь. Топот бегущих ног - при дворе бегут только из страха. Или, упаси Бог, желая убить? Мужские шаги, громкие, они приближаются, они здесь...
Шум в дверях, женский визг, Уорвик бросается ко мне, тщетно пытается заслонить своим телом, и вот он врывается, в руке его обнаженный меч, направленный мне в сердце!
Глава 9
- Ни с места, если вам дорога жизнь!
Так ли оно было, когда лорд Сеймур ворвался к моему брату, - и пронзил ли тогда Эдуарда тот же смертельный, оглушительный ужас?
Domine, in manus tuas... В руце Твои, Господи, предаю дух свой...
В ту секунду я видела свою смерть, и она была прекрасна. Даже под слоем дорожной грязи лицо его было краше обычного, щеки раскраснелись от утренней скачки, локоны падали в живописном беспорядке, тело возмужало, свежий шрам на руке сиял, как другой шрам на другой руке, впервые разбудившей жар в моей крови, научившей пламень в чреслах то согревать, то распаляться...
Если в разговоре о том, что люди думают перед смертью, вам начнут вещать о высоком и священном, не верьте. Когда умирал Сократ, его мужской орган принял боевую готовность, это видели все ученики. Чудо! - вскричал порочный старый мудрец. - Эрекция на смертном одре! От моего имени принесите в жертву Богу любовь петушка!"
Так и я в эту минуту умирала от блаженства при виде моего лорда, его глаз, его тела и думала о том, что могла бы им обладать.
Сгорая...
Я горела, горела - может, я умерла и попала в ад? Но нет, руки мои, сердце, голова были холодны как лед.
И я заставила себя холодно встретить этот опасный взгляд.
- Что все это значит, милорд?
Он рассмеялся странным диким смехом:
- Это не измена, хоть и выглядит подобием измены! Я не замышляю никакого предательства, хотя вернулся очистить себя от предательских наветов, разогнать подлых наушников, что клевещут вам на вашего преданнейшего и вернейшего слугу...
Кто с ним? Я не сводила глаз с его искаженного лица, однако боковым зрением видела в дверях частокол обнаженных мечей - это не мои люди.
- Где стража? Я не решалась позвать из страха быть заколотой.
- Милорд, пощадите королеву, коли надеетесь на милость Божью!
Это воскликнула моя верная Уорвик. Мой лорд взглянул на нее так, будто это она повредилась в рассудке, а не он сам.
- Бог с тобою, женщина! - сказала он удивленно. - Угроза Ее Величеству исходит не от меня!
- В этом никто не сомневается, милорд, - проворковала я. - Так зачем же было бряцать оружием? - Я махнула в сторону двери. - Здесь одни женщины, они все любят и чтут вашу светлость.
Я сделала отчаянный жест, и они, слава Богу, поняли, зашептали синими от страха губами:
Да, да, сэр! Да!" - напоминая собой хор в греческой трагедии.