Он стоял передо мною в моем покое, скалясь, как пес, и думал, что я по-прежнему счастлива его видеть. Из Ирландии он привез стихотворца Спенсера, тщедушного, коротко и некрасиво остриженного на манер проклятых пуритан, в бедном черном наряде с завязками на воротнике, словно у клерка, - впрочем, он, похоже, и был теперь клерком. В другое время я приняла бы его тепло и даже сейчас старалась держаться вежливо.
- Если не ошибаюсь, мастер Эдмунд, до отъезда в Ирландию секретарем губернатора вы служили у графа Лестера?
Он поклонился рывком:
- Вашему Величеству, надеюсь, приятно слышать, что то был мой первый и самый лучший покровитель. - Нервный смешок. - Он благосклонно относился к моим маленьким сонетам, любовным стишкам, которые я назвал Аморетти", и хотел, чтобы я писал пасторали.
Да, а еще он использовал ваше перо для нападок на мой предполагаемый брак с Франциском Анжуйским, я отлично помню, что вы написали тогда Сказку мамаши Хабберд". Ладно, не будем поминать старое - они оба теперь мертвы.
- Пасторали, мастер секретарь? Так вы верите, что в тот золотой век мир был лучше, мужчины верны, клятвы нерушимы и честь еще не превратилась в пустой звук?
Рели воззрился на меня, прощупывая мое настроение. Потом весело вскочил:
- Раз уж речь зашла о пасторалях, мадам, велите этому человеку открыть вам свое сердце.
Он пишет поэму, замечательную уже тем, что будет длиннейшей из написанного в вашу честь!
Эпическую поэму, которая поспорит с Энеидой" - да и с Одиссеей" Гомера - и на веки вечные утвердит ваше неоспоримое место как поэтической музы этих островов, богини, которую все мы любим и чтим.
Он повернулся к беспомощно хлопающему глазами Спенсеру и потрепал его по плечу:
- Прочтите Ее Величеству отрывок!
- Стихотворец без долгих слов начал:
Достойный рыцарь устремился вдаль,
Навстречу великому приключению,
Что поручила ему величайшая Глориана...
- И все про меня? Все в мою честь? Что ж, сэр, даю вам свое благословение.
- В таком случае. Ваше Величество, могу ли я... - Он едва осмеливался просить. - Могу ли я умолять вас о милости.., чтобы вы любезно позволили.., могу ли я назвать ее в вашу честь - Королева фей"?
- Называйте!
- О, мадам! - И он, раскрасневшийся от успеха, убежал договариваться с издателем.
Мы остались одни.
Теперь я могла поиграть с Рели, как он играл со мной.
- Вина, сэр? - ласково улыбнулась я. - Милорд Эссекс сказал мне, что хочет жениться.
Я ответила, что считаю это изменой, прогнала его от двора и велела сидеть в поместье, пока придумаю наказание. Каково ваше мнение на этот счет? Что вы думаете о женитьбе?
Уловила ли я тень тревоги в глубине этих по-прежнему чудных синих глаз?
- Я думаю, - осторожно начал он, нащупывая почву, - что это почетные узы, которые наш Господь назвал священными...
Он говорит священными"? Колкость напрашивалась сама собой.
- Однако наш Господь не женился!
Рели натянуто хохотнул:
- Однако мы, Его недостойные дети, слабы плотью, и нам трудно следовать Его примеру...
О да, сэр, извивайтесь своей слабой плотью сколько хотите, вы у меня на крючке!
- А распространяется ли Его заповедь на деторождение? - спросила я как бы между прочим.
Теперь он вспотел, верхняя губа под тугими черными завитками усов покрылась тонкой пленочкой страха. Однако годы, проведенные в боях, закалили его нервы. Он не дрогнул.
- Да, мадам.
- Разумеется, если мужчина и женщина спят вместе, они рано или поздно приживут младенчика, вы согласны?
Теперь он понял. И принял мужественно.
- Ваше Величество совершенно правы - тайное станет явным.
- Ладно, сэр, убирайтесь прочь.
Я не любительница отрывать паукам ноги и смотреть, как они корчатся в тщетной попытке уползти. Поэтому я его отпустила. Однако не успел он поклониться, взглянуть на меня и выйти в двери, как я уже кликнула одного из кавалеров.
- Пусть ко мне немедленно явится капитан гвардии с вооруженным отрядом.
Чтобы взять под стражу.
И препроводить изменника в Тауэр.
Шли вы из Святой Земли,
Уолсингам, Уолсингам,
Повстречать мою любовь
Не случалось вам?
Как узнать, о коей речь?
Многих встретил я тогда
По пути или навстречь: