Он стоял и хихикал с какой-то рыжей стервой, а внутри у него все кипело, жгла язва и беспокоил геморрой. Однако он свое еще возьмет. Когда картина будет закончена, окажется, что у него в кармане денег больше, чем у любого из них. За здорово живешь Оливер дела не делал.
***
Ужин подан. А кто где сидит? В Беверли-Хиллз то, где кто сидит, имеет значение почти такое же, как и сам банкет. Элейн не один час провела, колдуя над списком гостей и решая, как всех рассадить. Двадцать столов по двадцать человек за каждым столом. Хрусталь "баккара". Английский фарфор. Салфетки, свернутые и продетые в обручи. Маргаритки, анемоны и фрезии, собранные букетами в изящные стеклянные вазы и поставленные в центр каждого стола. Каллиграфически выписанные карточки у каждого прибора - сверху имена Элейн и Росса Конти, а под ними - имя гостя.
Себя она посадила между Джорджем Ланкастером и Адамом Саттоном. Росса поместила между Сейди Ласаль и Памелой Лондон.
После инцидента с Памелой и Оливером она помчалась наверх и проглотила еще одну таблетку валиума. А когда снова спустилась к гостям, все уже успокоилось. Оливер извинился. А Памела с Джорджем сочли все случившееся дьявольски смешным.
Как и следовало ожидать, когда хохотал Джордж, весь мир смеялся вместе с ним. Элейн вздохнула с облегчением.
Росс смотрел на Сейди, когда она подходила к его столу.
В пятьдесят с лишним она, безусловно, выглядела лучше, чем в двадцать. Была почти стройной, почти привлекательной. Интересно, по-прежнему ли она стряпает? Какая стряпуха! Как трахается! А сиськи какие! Но к его имиджу она не подходила.
Села.
- Сколько времени прошло! - сказал он душевно. - Слишком уж много, а выглядишь ты потрясающе.
Не отрываясь, смотрела она на него своими лучистыми черными глазами красивее всего у нее всегда были глаза.
- Ты мне это уже говорил, Росс.
- А ты выглядишь так, что это можно и повторить, ничего страшного. В конце концов, ты и я - мы ведь знаем друг друга вечность, правда? - Он доверительно к ней наклонился. - Помнишь беднягу Берни Лефтковича? И как я однажды вечером нагрянул к тебе домой, когда ты готовила ему ужин?
Разве она может когда-нибудь это забыть?
- Какого Берни?
- Берни Лефтковича. Остолопа Берни ты должна помнить.
Он уже совсем готов был ошарашить тебя своим предложением.
Ладно тебе, Сейди, то была ночь, когда ты и я.., мы в первый раз... Он прервал себя и ухмыльнулся. - Только не рассказывай, что ты это забыла.
Она слабо улыбнулась.
- Ты же знаешь этот город.., легкие встречи, прощание без слез.
Официант завис над ними с вином.
- Наконец-то, - громко произнесла Памела, как будто уже несколько часов - не пять минут - изнывала от жажды. - Официант, покажите-ка этикетку, и если это не приличное "Каберне Совиньон", можете унести назад!
Оливер Истерн налетел прямо на Карен Ланкастер. И в ту же минуту, как ему показалось, он углядел девушку с пляжа, которая вместе с женщиной постарше шла к покрытому навесом внутреннему дворику.
- Разрешите-ка, - быстро проговорил он.
- В чем дело? - спросила Карен с хриплым смешком. - Опять в уборную приспичило?
Он пропустил ее слова мимо ушей и вышел из дома. Девушка усаживалась за столиком, за которым сидела и Памела Лондон.
Как бы ни хотелось ему сделать звезду из этой девушки, подходить к ней, когда та баба рядом, он не собирается. По нему, счастье - это когда тебе больше ни разу не доведется увидеть Памелу Лондон.
Монтана не горела желанием присоединяться к остальным гостям, уже усевшимся за столы. Есть ей не хотелось, и потом она уже просмотрела карточки, узнала, кому где сидеть, и выяснила, что ее засунули между двумя совершенно незнакомыми ей людьми. А в довершение ко всему Нийл еще не появился, и это выводило ее из себя. "Что я здесь делаю? - думала она. - С таким же успехом я могу отсюда убраться, игры эти не для меня".
И тут она увидела Бадди Хадсона, который слонялся возле бара. Он смотрелся таким же пришибленным, как и она сама.
Может, удастся его развеселить. Она подошла и слегка дотронулась до его руки.
- Удивлен? Так же весело, как и мне?
Бадди обернулся, и перед ним предстала дикарка - сплошные косички с бахромой и черные как смоль волосы.
- Монтана Грей, - объявила она, заметив, что он смутился. - В нерабочее время я выгляжу несколько иначе.
Он даже присвистнул от облегчения, что не Фрэнсис его заловила, и обрадовался встрече с Монтаной.
- Можешь еще раз представиться. Дружок жениха или невесты?
- Что?
- По моим прикидкам, семья Конти - невеста, потому как кончится все это тем, что их поимеют, не говоря уж о счете, который им выставят за этот вечер. А Ланкастеры - жених, потому что на всех, кроме себя самих, им наделать.
Он засмеялся, готовый позабыть о тупой боли в животе".
- Я сам по себе. Никого тут не знаю.
- Так лучше всего. - Она сделала маленький глоток "Перно" с водой, что держала в руке, скорчила физиономию и сказала:
- Вкуса терпеть не могу, а как действует - люблю.
Он разрывался. Болтать и дальше с Монтаной или постараться найти Ангель? Внутренний голос подсказывал ему, что нужно остаться с Монтаной, а сердце посылало его за Ангель.
- Как дела? - машинально спросил он, ожидая услышать очередную блевотину: "Мы по-прежнему рассматриваем вашу кандидатуру".
- Я собиралась позвонить тебе завтра после пресс-конференции Джорджа Ланкастера. - Она заулыбалась. - Но коль скоро ты здесь...
О черт! Неужели она собирается сказать то, на что он надеялся? В горле у него вдруг пересохло.
- Да?
- Ты - Винни, малыш.
В ту минуту он чуть с ума не сошел и думал, что в штаны напрудит.
- Святой Мик Джеггер! Херовина небесная! Быть того не может!