— Кевин, ты такой необыкновенный, — сдавленно бормотал я, — я просто не знаю, как к тебе прикоснуться, что сделать, чтобы тебе было приятно.
Быстро чмокнув меня в щеку и улыбнувшись, он отошел снова к столу и сказал:
— Если ты сегодня не торопишься, то давай наслаждаться жизнью. Сейчас ты пойдешь в ванную и примешь там душ, кстати — квартира у меня не очень комфортабельная, а вот в ванной есть джакузи — ты когда нибудь пробовал, что это такое?
Джакузи? Я не только не пробовал — я и понятия не имел — что это.
Видимо, он это понял без слов, потому что рассмеялся и добавил:
— Вижу, вижу, ты не пробовал джакузи. Так вот. Ты сейчас пойдешь в ванную, включишь джакузи — эта такой подводный массаж струями прямо в ванной — ощущение невероятное. Я принесу тебе на подносе немного джина с тоником. А может быть ты хочешь ликер?
Я кивнул:
— Ну хорошо — я принесу тебе ликер, и пока ты будешь отмокать от своей армии в моей ванной, я приготовлю нам по сочному антрекоту, а потом мы вместе примем душ, а потом мы съедим антрекот, а потом мы будем делать все, что нам заблагорассудится. Ну как — подходит мой план?
Я опять кивнул. Меня несколько беспокоила зажигалка — ведь надо было говорить о сексе в присутствии зажигалки, а не в ванной, а еще надо было обсудить тему продажи оружия. Но полковник сказал, что пленки хватит на три часа, и я надеялся, что все наше мытье займет все-таки меньше времени. Но ведь я ведь уже нажал на кнопку, и запись началась, а как ее остановить — этого мне полковник не говорил. Так что выбирать не приходилось.
— Еще бы — отличный план! — согласился я и спросил по военному, — разрешите выполнять, сэр?
Он рассмеялся, кинул мне огромное душистое махровое полотенце и проводил в ванную, а сам, что-то напевая, пошел на кухню.
Минут пять я ждал, пока ванная наполнится водой — и за это время Кевин еще раз зашел ко мне, принес большой бокал с каким-то невероятно вкусным, отдающим вишней ликером. Принес маленький портативный магнитофон и включил мне приятную итальянскую музыку.
— Наслаждайся, — сказал он мне, следя за тем как я погружаюсь в воду и включая свое знаменитое джакузи.
— Наслаждайся, — ласково повторил Кевин еще раз и вышел из ванной.
Я закрыл глаз и почувствовал себя на верху блаженства. Вот это жизнь! Я нахожусь на задании полковника, веду игру с опасностью для жизни, кручу роман с английским дипломатом, и при том еще меня одевают в роскошные свитера, дарят мне ботинки, каких я никогда не видывал и золотые портсигары. Да еще окунают в это самое джакузи, принося на подносе вишневый ликер — да где это такое видано! И что бы сказала моя мама, если бы она об этом узнала? Я лежал в ванной долго-долго, закрыв глаза, потягивая ликер и слушая тихую итальянскую музыку. Я лежал в той ванной так долго, что уже потерял счет времени. Да и вода стала остывать. А где же хозяин — вроде бы он грозился поплавать тут вместе со мной?
Я негромко позвал его:
— Кевин!
Мне никто не ответил.
Я снова крикнул уже погромче:
— Кевин!
Тут мне показалось, что хлопнула дверь — и снова никто не отозвался.
— Да куда он запропастился, черт подери, — с недоумением проговорил я вылезая из ванной, обернувшись махровым полотенцем, я выглянул в коридор, но не увидел Кевина. И тогда я прошел в комнату…
Кевин был на седьмом небе от счастья — все шло как по маслу. Вчера он все доложил резиденту и тот сказал, что если информация окажется подлинной, то Кевин будет награжден высшей государственной наградой Англии, а также получит возможность выбрать для себя наиболее почетный пост. Так обещала королева.
Тем же вечером на приеме в тунисском посольстве Кевин переговорил с арабами из «Яростного декабря» и сказал им, что товар уже у него в руках, и он готов в воскресенье осуществить обмен. Он просил подтвердить их готовность звонком по Телефону в субботу вечером, именно поэтому он и не хотел засиживаться с Тимофеем в клубе, так как боялся пропустить звонок.
С Тимофеем тоже все складывалось, как нельзя лучше. Видимо ему. Кевину, наконец-то повезло и он встретил поистине благодарную душу. Достаточно было видеть, как этот мальчик тронут был его подарками — он даже говорить не мог от волнения. О, какое сегодня они будут дарить блаженство друг другу — Кевин уже предвкушал какими ласками он осыплет Тимофея. Как зацелует его всего с головы до пят — этот мальчик еще будет сходить по нему с ума. А что касается портсигара — это он вообще считал главной своей удачей — более надежного места спрятать самые секретные свои документы трудно было и придумать. В том, что Тимофей не расстанется с портсигаром пока жив, Кевин был уверен. Он знал, что на какое-то время покинет этого мальчика. Но был уверен что, найдет потом способ вытащить того из России, может быть, прямо в Англию, а, может быть, и куда-нибудь в другую страну. Но это — потом. А сегодня он постарается сделать этот вечер поистине замечательным. Сейчас, пока Тимоша отмокает в ванной, он приготовит им чудесный ужин на двоих — готовить Кевин любил.
Как все прекрасно складывается, как торжественно! Эти горящие свечи — они так дополняют атмосферу…
Кевин не отдавал себе отчета в том, что он невольно повторяет все то, что его так раздражало в его собственной жене — и эти свечи, и итальянская музыка, и благоухание одеколоном — все это до странности напоминало ее идиотские манеры. Впрочем он об этом и не задумывался — он даже не понимал, с чего это вдруг он зажег свечи в гостиной, почему он это сделал, может быть, долгая дрессировка, которой он подвергался со стороны бывшей жены, не прошла даром, и чисто подсознательно торжественная атмосфера у него ассоциировалась со свечами и итальянской музыкой. Впрочем — если бы кто-то ему сейчас сказал об этом, он, наверное, убил бы этого человека не месте.
Он уже разжег конфорку на плите и готовился бросить на сковородку два антрекота, как в дверь позвонили.
— Кто бы это мог быть? — подумалось Кевину — он не ждал никого. Впрочем, мало ли — может, это соседка, жена сотрудника их посольства, снова пришла попросить соли — у нее это вошло в дурную привычку. А, может быть, эта идиотка так заигрывает с ним? Кевин рассмеялся от этой мысли и поспешил к двери.
Глазка в двери не было — да и какая в нем необходимость — в дипломатическом корпусе не могло оказаться посторонних. Поэтому Кевин, не колеблясь, распахнул дверь и застыл на пороге пораженный — в дверях стояли два человека — те самые арабы, звонка которых он ждал.
— Вы? — отпрянул Кевин, — но мы же договаривались, что вы позвоните по телефону.
— Обстоятельства изменились, нам надо торопиться — вежливо начал один из них, — разреши нам войти, мы не задержим тебя надолго, и кроме того не беспокойся — нас никто не видел.
Кевину не оставалось ничего другого кроме как впустить их в квартиру. Они зашли в гостиную и, оглядев накрытый на двоих столик, спросили:
— У тебя гости?
— Пока нет. Но я жду приятеля, — несколько нервно ответил Кевин, — а что случилось? Почему вы пришли сюда?
— У нас с собой есть все, о чем ты просил, — сказал один из арабов и, распахнув свой кожаный дипломат, показал Кевину его содержимое, — тут ровно пять миллионов, можешь не пересчитывать. Ты готов совершить обмен сейчас или у тебя нет того, что нам надо?
Кевин судорожно соображал. Конечно, обстановка не самая удачная для передачи дискеты. Но с другой стороны — может быть все к лучшему — уже сегодня ночью, в крайнем случае, завтра утром он сможет покинуть Россию К чему затягивать?
И он утвердительно кивнул головой.
— Это, конечно, против правил, но раз вы держите слово — то держу его и я, — с этими словами он повернулся к своему письменному столу, достал бережно упакованную в конверт дискету и, передавая ее из рук в руки одному из арабов, сказал, — то, что я отдаю вам — это ключ к мировому господству, используйте его с умом, — он, как и старый академик, вдруг захотел придать больше торжественности этому моменту.
— Не беспокойся, — ответил араб, принимая дискету из его рук, — ну, а теперь возьми свои деньги, — и он протянул Кевину дипломат. Тот потянулся за портфелем и вдруг задохнулся от резкого удара в живот:
— Ах ты, — зашелся он в тихом крике. В этот миг один из арабов оказался у него за спиной и, обхватив его одной рукой, другой зажал рот, оттянув голову Кевина на себя второй араб достал из кармана широких брюк остро заточенный кинжал и резким движением, не раздумывая, полоснул Кевина по горлу — от края до края. Тот, кто держал его, быстро оттолкнул от себя тело, чтобы не забрызгаться кровью, и Кевин упал, издавая какой-то булькающий звук — еще какое-то мгновенье его глаза светились мыслью, потом погасли, так и застыв расширенными от ужаса огромными стеклянными шарами. В этот момент раздался крик Тимофея из ванной:
— Кевин!
Но Кевин уже не слышал этого, он уже ничего не слышал даже хлопка закрывающейся входной двери.
Обмотавшись полотенцем, Тимофей на цыпочках пошел в гостиную. То, что он увидел там, повергло его в шок — посередине комнаты, прямо в огромной луже крови лежал Кевин с перерезанным горлом. До того Тимофею ни разу не доводилось видеть убитых людей. Конечно, в деревне бывали похороны — но то были похороны людей, умерших своей смертью. А так вот — только что убитого человека он не видел. Особенно ужасными были глаза убитого — выпученные, огромные, почти что вылезшие из орбит. Тошнота горячей струей поднялась прямо к горлу — и Тимофей бросился назад в ванную, где долго блевал в унитаз, потом умылся и усилием воли заставил себя вернуться в гостиную.
Он пытался сосредоточиться и понять — что же тут могло произойти. Первая мысль — его подставили. Наверное это Буряк явился сюда, пока он мылся в ванной, и зарезал дипломата.
Но зачем его подставили, этого Тимофей понять никак не мог.
Пытаясь привести мысли в порядок, Тимофей механически натягивал на себя брюки и свитер. Тело было мокрым — и одежда одевалась с трудом.
Вот черт, — ругался Тимофей, просовывая руку в липнущий в влажной коже рукав.
Ботинки он одел свои, старые, ведь если бы одел новые — то пришлось бы старые оставить тут, а это улика.