Негр, видя мое замешательство, захохотал довольно, здоровой своей лапище шлепнул меня по заднице, как бы закидывая внутрь своего номера. Что-то бормоча на непонятном мне языке он начал раздеваться, стягивая с себя брюки. Я последовал его примеру, с отвращением глядя на эту мерзкую тушу, на его здоровенный свисающий чуть ли не до колен живот. Господи, ну что я буду с ним делать! К моему удивлению он оказался очень подвижным и невероятно сильным. Раздевшись быстрее меня, он уже с нетерпением содрал с меня мои трусы и начал с вожделением сосать своим огромным черным ртом с розовыми вывороченными губами мой сжавшийся от ужаса член. Моя робость явно забавляла его. При том одной рукой он довольно-таки грубо мял мои яйца, а другой — толстой здоровой черной лапой с длинными и жирными, как сардельки, пальцами он начал нащупывать мое анальное отверстие. А потом влез туда сначала одним, а затем и двумя пальцами. Я не мог вырваться из его железной хватки, чувствуя, как меня придавил к кровати огромный потный его живот. И вдруг негр, быстро развернув меня к себе спиной, резко и ловко вошел в меня своим членом и начал долбить меня так, как я сам это не раз проделывал с майором. От боли я готов был выть, лезть на стенку, но он цепко удерживал меня за плечи, подминая меня всего под себя, насаживая и насаживая меня на свой огромный член, как будто бы я был бабочкой которую он насаживал на иглу. Господи, это негр дрючил меня всю ночь, он кончил в меня как минимум шесть раз, и я только и успевал бегать туалет, выливая из своей задницы его омерзительную сперму.
Неужели это никогда не кончился, с ужасом думал я, глядя, как его волосатый здоровый член снова готовится к бою, у меня было такое ощущение, что его член просто никогда не опадает, он, наверно, так и живет с ним в стоячем состоянии. Однако после шестого раза негр и сам уже утомился. Он довольно откинулся в кресло, достал из холодильника две маленьких бутылочки виски, одну предложил мне, а другую в два глотка выпил сам. Я валялся на кровати полуживой. Негр улыбнулся мне. Сказал:
— Гуд бой, — поманил меня к себе пальцем, я подошел. Он снова погладил меня по спине, достал из кармана висящего рядом на спинке стула пиджака стодолларовую бумажку, заржал, омерзительно послюнявил ее и приклеил мне на лоб.
— Финиш, — выразительно и с чувством удовлетворения сказал он, и сделал некий пренебрежительный жест рукой, мол, можешь выметаться.
В своем номере я снова залез в ванную, теперь-то я понял, зачем мне дали номер с такой огромной ванной — и мок там часа два, пытаясь смыть с себя то чувство омерзения и гадливости, которое вызывали во мне воспоминания о прошедшей ночи.
Это было, конечно, самой последней точкой, укрепившей меня в моем решении ни на один день больше не задерживаться в Польше — во всяком случае, даже если мне и не удастся сбежать в Германию, в «Одеоне» я больше не проведу ни одного лишнего часа.
Утром, за полчаса до семи, в спортивном костюме и кроссовках, с сумкой на плече, в которую была упакована моя одежда, я легкой трусцой выбежал их отеля. В холле никого не было, никто меня не остановил, никто мною не поинтересовался. Я легко добежал до рынка и начал озираться по сторонам, отыскивая в толпе вчерашнего мужика.
— Да тут я, тут, — постучал он меня по спине. Я обернулся и увидел моего вчерашнего знакомца с беломориной в зубах.
— Ну как? — спросил я, — все в силе?
— Парень, тебе повезло, — заулыбался он, — я за базар отвечаю. Ну, а ты бабки принес? — жадным взглядом посмотрел он на меня.
— Деньги есть, — заверил его я, — но отдам только когда буду сидеть в машине, понял? И забудь про всякие шуточки — я в десантных войсках служил, — зачем-то добавил я, думая, что, возможно, такая недвусмысленная угроза предотвратит попытку забрать у меня деньги без оказания каких-либо услуг.
— Да ладно, — пробурчал мужик, — я ж не на халяву деньги беру, — я тебе уже и транспорт подобрал, — он подвел меня к огромной фуре, которая грузилась ящиками с водой.
— Но ведь она уже почти загружена! — воскликнул я, — а ты говорил, что меня посреди товара спрячут.
— Да погодь ты, какой боязливый, тьфу, черт, — мужик отошел куда-то и через минуту появился, ведя за собой еще одного мужика.
— Вот, — сказал он, тыча пальцем в нового знакомого, — зовут его Ежи, он твой водитель. Едет в Гамбург, высадит тебя на подъезде к Гамбургу, да, Ежи? — спросил мужик у водилы.
— Ага, — Ежи радостно заулыбался, по русски он понимал, но говорил плохо, наверное был двоечником.
— Ну, так, пятьсот баксов мне, — продолжал инструктаж мужик, — а тысячу — Ежи. Ежи платишь уже там, в Германии, когда он тебя высаживать будет. Так, Ежи? — снова спросил он у поляка.
Ежи опять радостно покивал головой.
— Ну все, давай мне пятьсот и катись, — сказал мужик.
— А где я поеду-то? — заволновался я.
Ежи подвел меня к фуре, залез в кабину, покопался за сиденьями и приподнял там какую-то доску.
— Давай, — сказал он по-русски, — сюда.
Я залез в кабину и глянул в то место, где мне предполагалось просидеть всю дорогу — это была почти что комнатка, маленькая, конечно, но вполне достаточная для одного человека и, главное, — в этом я убедился — туда нормально поступал воздух.
Я снова вылез из машины.
— Идет, отлично, — сказал я Ежи и мужику.
Мужик хмыкнул, мол, фирма веников не вяжет. А Ежи довольно заулыбался. Я протянул пятьсот баксов мужику, подал ему руку, и попрощавшись залез в кабину и спрятался в каморке. Ежи прикрыл меня доской. Сверху навалил еще чего-то, уж и не знаю — чего, и вскоре машина тронулась.
Я был так утомлен всеми своими приключениями, а также бессонной ночью, что очень скоро заснул под монотонный гул колес.
Тем временем в английском посольстве шло заседание в кабинете у посла Присутствовал сам посол, представитель службы М-6, только вчера прилетевший в Москву, и второй секретарь посла.
— Это большая неприятность, — говорил посол, — и мы должны сделать все, чтобы в русскую прессу не просочились никакие подробности.
— Да уж, — недовольно буркнул представитель М-6, -- если эти подробности просочатся — мы все останемся без работы.
Посол скривил недовольную мину:
— Позвольте, но я дипломат, господин шпион, и то, что один из сотрудников посольства был вашим человеком, еще не является причиной для меня отвечать за последствия его шпионской деятельности. А как дипломат он был безукоризнен.
— Дорогой господин посол, — язвительно сказал представитель, — давайте не строить иллюзий, что нам с вами — если все обстоятельства откроются — что нам с вами удастся выйти сухими из воды.
— Господин Томпсон, — обратился к нему второй секретарь посольства, — вы решайте свои профессиональные вопросы с вашим руководством. А нам позвольте решать наши вопросы.
— Да, мистер Делени, — Томпсон с издевкой посмотрел на второго секретаря, — да, так и будет, если вы, конечно, не считаете себя обязанными выполнять прямые приказы королевы. А дело, по которому я прибыл сюда, является, как вам известно, делом государственной важности номер один. И получается, что мы имеем переданную нам информацию от господина Кевина, кстати, весьма ценную информацию, но ее невозможно пока расшифровать. А тем временем сам господин Кевин погибает от руки арабских террористов, которым он пытался перепродать полученную им по заданию английской разведки информацию за пять миллионов долларов, и при этом присутствует еще один человек, кстати русский юноша, который имел сексуальные отношения с господином Кевином И как вы думаете — удастся ли вам сохранить свое место, если все эти подробности станут достоянием нашего руководства?
— Что? — буквально подпрыгнул в своем кресле посол. — Что вы сказали?
— То, что вы слышали, — спокойно повторил мистер Томпсон, с удовольствием наблюдая, как зеленеет от страха лицо посла, а на лбу у его второго секретаря выступает холодный пот, и продолжал монотонно, — как удачно получилось, что следственные органы русских не смогли попасть в здание.
— Да, — поддержал посол, — нам просто повезло, хотя они и очень настаивали.
— Итак, — продолжал Томпсон, — официальная версия — господин Кевин скончался от сердечной недостаточности, к сожалению, в этот момент он курил, сигарета выпала из его ослабевших рук, начался пожар. Вот и все.
— Разумеется, — поморщился посол, — но об этом мы догадались и без вашей подсказки, русские власти уже оповещены о пожаре. К счастью, тело Кевина наши сотрудники сумели обнаружить раньше, чем русские пожарные. Факт его гибели пока скрыт. Тело Кевина без досмотра под видом дипломатического груза отправлено на родину, где и будет захоронено. Но будьте так добры, поясните, вы уверены в том, что только что сказали — про арабских террористов и про русского юношу?
— Я абсолютно уверен, — подтвердил Томпсон, — как вы понимаете, в связи с чрезвычайно важностью порученного мистеру Кевину дела мы постоянно прослушивали его квартиру, и вся сцена убийства записана у нас на пленку.
— А у кого, — посол немного помолчал и продолжил, — а у кого хранится эта пленка?
Мистер Томпсон с пониманием поднял глаза на посла:
— Пленка хранится у меня и существует в единственном экземпляре.
— И это значит, — с надеждой проговорил посол, — это значит, что мы можем с вами договориться?
— Как вы понимаете, — кивнул головой господин Томпсон, — если эта информация дойдет до вашего или до моего руководства, наша карьера окончена. Я, конечно же, могу в рапорте указать, что подслушивающая аппаратура в результате пожара была повреждена и запись не сохранилась, а заодно поддержать вашу официальную версию. Но я должен быть абсолютно уверен в том, что вы никогда и нигде, слышите меня, никогда и нигде не будете обсуждать обстоятельств гибели господина Кевина.
— Это разумно, — согласился посол, разумеется вы можете рассчитывать и на меня и на моего второго секретаря.
— Еще как могу рассчитывать, — заверил его с улыбкой Томпсон, — ибо вы зависите от меня больше, чем я от вас.
— Господин Томпсон, — снова вскричал второй секретарь, — вы слишком много себе позволяете.