Второй секретарь посла покраснел и замолчал.
— Итак, господа, все, что мне нужно от вас — некоторая помощь в установлении личности этого русского посетителя господина Кевина. Он последним, не считая убийц, видел его в живых и, возможно, у него имеется недостающая нам информация.
— Что мы можем сделать для вас, господин Томпсон, — предельно вежливо спросил посол.
— Все что нам надо — это установить личность этого молодого человека. Мы имеем его изображение и мы знаем его имя. Более того — мы знаем его месторасположение в настоящий момент. Дело в том, что по непонятным нам причинам он захватил с собой мобильный телефон господина Кевина. А этот аппарат был оборудован сигнальным маячком. Так что сейчас этот юноша передвигается по Европе и находится в Польше. То что он так быстро после убийства покинул территорию России не может не настораживать, хотя мы достоверно знаем, что он не убивал. Нам необходима информация о его родственниках, одним словом — все, что можно узнать о нем, но постарайтесь, если возможно, сделать это как-то очень корректно, так, чтобы русские не насторожились. Мы не заинтересованы в том, чтобы они сели ему на хвост.
— Хм, — пожал плечами посол, — я конечно могу сообщить, что нашей службой охраны замечен подозрительный тип, который часто ошивается на улице у нашего посольства и мы просим выяснить его личность, но это максимум того, что я могу вам обещать.
— Этого вполне достаточно, — кивнул господин Томпсон, — и помните — ваша карьера, а также и моя зависят теперь от нашего молчания Не допустите никакой утечки информации, если русские что-то проведают о гибели господина Кевина — мы можем потерять уникальную возможность получить мировое господство.
— Неужели это так серьезно!? — воскликнул посол.
— Это более чем серьезно. Я не имею право раскрыть вам все обстоятельства дела, но могу сказать одно — в Лондоне уже подготовлен двойник господина Кевина, думаю, что в ближайшие дни он будет в Москве. Вам предстоит внедрить его в московскую среду.
— Но ведь это! — начал заикаться от ужаса второй секретарь посольства, — это же нарушение всех дипломатических норм! Если это когда-либо вскроется — мы навсегда станем персонами «нон грата» в России, да и не только в России!
Посол терпеливо молчал.
— Да, риск конечно есть, — согласился Томпсон, — но мы вынуждены на этом настаивать, выхода нет, дело в том, что господин Кевин имел здесь один чрезвычайно важный контакт, и мы уверены, что его контактер ни с кем, кроме него самого, поддерживать связь не будет — и ради этого человека мы обязаны пойти на такую рискованную операцию.
Тимофей сладко спал в потайном ящике в кабине польского грузовика и не знал, что в Москве уже поднялся настоящий переполох в связи с его исчезновением.
Во-первых, Буряк, сидевший на стреме у дома дипкорпуса и ожидавший, когда же Тимофей выйдет от дипломата, почти что закемарил в машине и вдруг очнулся от странных криков. Поначалу он не мог поверить своим глаза — дом горел, причем полыхало пламенем именно окно квартиры Кевина.
Буряк сидел в машине в надежде увидеть, как Тимофей будет выскакивать из дома — но так и не дождался его. Он видел, как подъехали пожарные машины, как залили пылающее окно пеной, как появились сотрудники службы секъюрити английского посольства и не пустили русских пожарных во внутрь дома. Как пошумел и разошелся в конце концов по домам любопытствующий народ, а Тимофея все не было. Буряк был уверен, что даже в суматохе пожара не мог был пропустить его.
О происшествии он, конечно же, немедленно сообщил полковнику.
Тот был также ошарашен, как и Буряк, но решил подождать до понедельника в надежде, что Тимофей появится в части.
Но в понедельник Тимофея не было. Ничего не знал о нем и майор. Значит, случилось что-то непредвиденное.
Вечером, собравшись по заведенной традиции, с главарями солнцевской группировки в бане полковник, Буряк, Зубило и еще один бандит по кличек Волчара обсуждали сложившуюся ситуацию.
— Может, его английские спецслужбы взяли? — предположил Зубило.
— Ну, а с какой такой радости? — возразил полковник, — если только, конечно, он не начал напрямую лепить про оружие.
— А ведь мог, — вставил слово Буряк, — он же валенок деревенский, кретин голубой. Он мог и без подготовки напрямую полезть с разговором — его и сцапали.
— Ну допустим, — тяжело вздрогнул полковник, — а с какой такой радости пожар? И потом, ты говоришь, что потерпевших не было? — спросил он у Буряка.
— Не-а, скорые машины, правда, подкатили, но уехали пустые.
— Тоже странно, — почесал затылок Зубило, — никак в толк не возьму, что же там произошло.
— А может этот Кевин грохнул его и сжег? — предположил Буряк.
— Ну, это все только предположения, ничего-то мы наверняка не знаем, кроме того, что Тимоха в часть не вернулся, — подытожил Волчара.
— А, кстати, Кевин-то жив? Может, это наоборот Тимоха его грохнул? — спросил полковник.
— Интересная мысль, — хмыкнул Буряк, — это мы выясним в два счета, по вечерам Кевин пропадает в «Попугае». Если появится сегодня-завтра — значит жив.
А нет — значит, того…
— Ну хорошо. А нам-то что делать, — заметил полковник, — что делать, если Тимоха в часть не явится? Мне ведь полагается заявить его в розыск как дезертира А мы ничего толком не знаем, что произошло.
Волчара глубокомысленно помолчал и сказал:
— Значит, так. Ты, полковник, пока ждешь Тимоху, а мы ищем Кевина. В розыск подать всегда успеешь. Сообщи в роте, что ты его отправил куда-то там к командировку, чтобы народ не волновался. Неделю продержишься?
— Без вопросов, — хмыкнул полковник.
— Ну и лады, — сказал Волчара, — через неделю и поговорим, а пока давайте париться…
Так что об исчезновении Тимофея в Москве, кроме майора и его друга Володьки, не знал никто.
А меньше всего знала о происшествии московская милиция.
Я проснулся от того, что кто-то настойчиво тряс меня за плечо.
— Ну, чего там, — брыкнулся я, протирая глаза.
В первый момент я и не понял — где это я. Вместо казармы надо мной висел какой-то серый потолок.
— Пан, пора, пан, пора, — повторял, как заведенный, здоровенный поляк, пытаясь меня разбудить.
— А! — сообразил я, — это ты, Ежи? Что случилось?
— Германия, Гамбург, — пояснил поляк.
И тут я вспомнил все и понял, что вот теперь я уже в Германии и что надо бы расплатиться с поляком и вышвыриваться из его кабины.
— Где Гамбург? — спросил я недоверчиво.
— Да вот же! — он ткнул рукой в дорожный указатель. На нем немецкой вязью было написано вполне читаемое даже мной «Гамбург, 10 км.»
— Ну, спасибо, приятель, — я пожал ему руку, вытащил из кармана приготовленную заранее тысячу долларов, отдал ему деньги. Он аккуратно пересчитал их, довольно улыбнулся и уехал, помахав мне на прощание рукой, оставив меня одного на пустынном шоссе.
Вот я и вырвался теперь уже от польских мафиози — да только надолго ли моя свобода? Я уже не захлебывался от восторга — заграница показала себя вполне жестоким миром с непредсказуемыми людьми.
Машинально я пощупал свои плавки — все в порядке, мои деньги, заначенные еще с Москвы, были на месте.
И то ладно, — вздохнул я.