Полковник внимательно посмотрел на меня:
— А ты знаешь, Тимоша, ты меня удивил. Когда ты у нас появился — я и внимания не обратил на тебя, мало ли у нас солдат, еще один парень из деревни — и только. Но ты оказался умником — вон как майора нашего околдовал! Говорят, ты мастер своего дела! — он довольно захохотал.
Я непонимающе смотрел на него.
— Да полно тебе целку-то строить, — усмехнулся он, — ты что думаешь, я слепой. Да мне по чину положено все знать о своих подчиненных. Ты у нас умница, и язык за зубами держать умеешь — вот такой помощник мне и нужен. Есть у меня к тебе, Тима, одно интересное предложение — но это не значит, что я тебе скажу, а ты можешь отказаться. Нет у тебя никакого выбора, кроме как сказать: «Есть, товарищ полковник, будет сделано.» Не забывай, Тимоша, ты в армии, тут власть моя.
Я кивнул головой, показывая, что понимаю, о чем идет речь. Хотя на самом деле я ничегошеньки не понимал — к чему же он клонит?
— Дело в том, Тимоша, — продолжал он, — что есть у меня определенные интересы, связанные, скажем так, с повышением собственного благосостояния. Я тебе ни в чем не должен объясняться — просто принимай все так, как я говорю. В связи с этим есть у меня интерес к определенной группе людей, гражданских людей, более того, некоторые из этих людей — иностранцы. Понимаешь?
Нет, я ничего не понимал.
— Вижу, вижу, не понимаешь. Так вот, эти люди, в услугах которых я, можно сказать, заинтересован, они любят, как бы тебе сказать, с мальчиками баловаться. Понимаешь?
Теперь я понял — глаза мои округлились.
— Нет, Тимоша, не пугайся, я тебя не заставляю лично всех их обслуживать — но есть определенные заказы, понимаешь, и мне нужно подготовить ребят из числа наших солдатиков, чтобы периодически их отправлять на мои, скажем так, задания. Вот. А ты у нас, как наиболее опытный товарищ, будешь этой работой руководить.
— Товарищ полковник! — начал было я, но он резко оборвал меня.
— Молчать! Во-первых, Тима, это не бесплатно. Каждый такой «выход в люди» будет для вас, мальчиков, неплохо оплачиваться. А, скажем так, каждый, отправленный тобой по моему распоряжению солдат, будет стоить тебе сто долларов. То есть пятьдесят долларов ты можешь отдать солдату, а пятьдесят оставить себе Это раз. Второе — особо важные задания, которые я не смогу доверить простым солдатам, я буду доверять тебе. Скажем — если у меня будет очень важный партнер — к нему будешь ездить ты. Это будет тебе стоить двести долларов. Тебе лично. Понял.
Я молчал, соображая, что же хочет от меня полковник. А он, судя по всему, хотел, чтоб я ему сформировал коллектив солдатских проституток и руководил им Так что ли? И при этом сулил мне неплохие деньги? Я не верил своим ушам. Надо сказать что для солдата 50 долларов в то время были невероятно большой суммой. Я просто не мог себе представить, кто бы из наших солдатов отказался бы от таких денег — ведь на них можно было нажраться на целую неделю! А если еще такие деньги бы перепадали периодически, то можно было бы и домой что-то отправлять. Ведь у многих остались молодые семьи, некоторых ждали жены с детьми — материальное положение у всех было просто-таки неважнецким Да что там говорить — я сам держался за майора не в последнюю очередь из-за возможности постоянно наедаться и отмываться в его ванной. Я знал, что ребята, осуждая меня, втайне завидовали мне. Что ж, подумалось мне, если от этого, как сказал майор, зависит моя жизнь и его карьера, мой прямой долг — сделать все, о чем просит полковник.
— Да, товарищ полковник, я все понял правильно, — спокойно ответил я. И сразу почувствовал, что тон моего ответа его успокоил.
— Думаешь, справишься, сынок? — уже по-отечески обратился он ко мне.
— Думаю, справлюсь товарищ полковник, дайте мне пару дней разведать обстановку — я все вам доложу в наилучшем виде.
— Да, ты, парень, того, не переусердствуй. Говорить с солдатами разрешаю тебе только от твоего собственного имени. Если где-то, хоть каким-то боком, всплывет, что за этим стою я — то знаешь, что бывает.
Фраза прозвучала недвусмысленно. Я немедленно вспомнил кончину Сашки — дело тогда, как я и предполагал, замяли, объявив официальную версию о самоубийстве. Да, мне было все слишком хорошо понятно, и я давно уже определил, что нет тех пределов, которые бы я не преступил, оплачивая свою жизнь. Тому, кто читает эти мои строки, может быть, я покажусь омерзительной тварью, циничным подонком — что ж, судить обо мне — право каждого. Но я хотел бы посмотреть на этого строгого судью, окажись он в моей ситуации.
Я просто жил одной единственной надеждой — что вот надо дождаться конца службы — и тогда, тогда все получат по заслугам. Ну, а, кроме того, мысль о том, что я смогу посылать своей матери какие-то деньги, наполняла меня огромной гордостью — это ж вся деревня будет знать, какой я хороший сын. Я действительно любил свою мать. И кроме того — может быть здесь было важным и другое обстоятельство: у меня не было девушки, в которую я был бы влюблен. Может быть, если бы меня ждала какая-нибудь Таня или Маня, как ждали девчонки других солдат, может быть, если бы она посылала мне надушенные письма — я бы сто раз подумал, стоит ли развлекаться с майорской задницей. Но я был свободен от любовных страданий, сердце мое не принадлежало никому. А секс я еще со времен моих встреч с Нинкой привык рассматривать просто как способ удовлетворить простые и естественные физические потребности.
Может быть поэтому моя роль в данной ситуации не казалась мне особенно неприятной, более, того я был уверен, что и других солдат я спокойно сумею склонить на свою сторону.
Так оно и получилось. Как ни странно первым моим «завербованным» агентом оказался тот самый строгий Виктор, мой сосед по койке. Когда я ему сказал, что во время своих увольнений в Москве набрел на неплохую жилу подзаработать — он просто вцепился в меня, что называется зубами и ногами, и не отпускал до тех пор, пока я не поделился с ним «тайной» — как это сделать. То, что надо было кого-то трахать, не вызывало у него никакого внутреннего сопротивления.
— Да я, после года-то воздержания, думаю, что отдрючу с удовольствием все, что шевелится — хоть осла! — с энтузиазмом воскликнул он.
Конечно, обратная ситуация, когда надо кому-то подставлять свою задницу, его слегка огорчила, но после некоторых вопросов типа:
— А это не больно?
И после моих сердечных уверений, что больно только первый раз, а потом — еще как приятно, Виктор махнул рукой и сказал:
— Да плевать, лишь бы деньги платили! А ты уверен, что заплатят?
— Слушай, мужик, у меня там все отлажено, так что не боись, но мне еще парочку ребят надо.
Вместе с Виктором мы сколотили бригаду добровольцев. Вот что странно — никто из тех, к кому мы обращались, не отказался.
И понеслось — заказы от полковника начали поступать сразу же. В мои функции входило вывести в город очередного солдата и в условленном месте передать его заказчику. Среди клиентов полковника немало было новых русских, были и банкиры, попадались даже супружеские пары — они обычно просили, чтобы солдатик отодрал их обоих, а еще — и такой вариант был очень популярен — мужики любили, чтобы солдаты трахали их жен у них на глазах. Рота наша начала жиреть. Солдаты стали сытые, вальяжные.
Деньги полковник выдавал мне строго по договоренности, ни разу не обманул и был мной очень доволен. Так получалось, что я сам еще ни разу не выступил в роли мальчика на заказ. То ли он меня действительно берег по просьбе майора, то ли не было такого важного клиента — не знаю, но меня это обстоятельство вовсе не печалило. Я уже смог несколько раз отправить матери домой вполне приличные переводы — и это наполняло мою душу гордостью.
С майором мы продолжали поддерживать наши отношения — и они стали, можно даже сказать, более теплыми. Майор очень хорошо понял, что я сделал для него — ведь если бы я тогда отказался, то, вероятно, и его, и меня ждала бы незавидная участь. Так мы и жили, пока, в один прекрасный день, товарищ полковник не вызвал меня снова:
— Ну что, Тима, — дружелюбно обратился он ко мне, — настало и твое время.
Я вопросительно посмотрел на него.
— А что, появился настоящий клиент?
— Ну ты прямо в точку попал, приятель. А теперь садись вот и слушай. Человек ты у меня теперь доверенный, знаешь обо мне уже немало, а сейчас еще больше узнаешь — с этой вот минуты считай, что ты со мной связан навек. Теперь ты и не мечтай обо мне когда-нибудь забыть. Я имею в виду — забыться настолько, чтобы мое имя где-нибудь, когда-нибудь, даже на гражданке всуе упомянуть.
— Товарищ полковник, да я ж глух и нем, как рыба! — обиженно воскликнул я.
Действительно, за несколько месяцев совместной «работы» с полковником, я нигде ни разу не засветил его — мои ребята понятия не имели, кто поставляет мне таких обеспеченных клиентов.
— Знаю, знаю, — оборвал меня полковник, — знаю, что ты не дурак. А если и напоминаю о чем — так это для профилактики, никогда не вредно еще раз проверить бдительность. Ну, а теперь вот слушай. Завтра в девять часов вечера ты должен появиться в молодежной дискотеке «Попугай», недалеко от Маяковки. Знаешь это место?
Я усмехнулся — еще бы мне его не знать — там собиралась вся голубая Москва. Все педерасты из числа художников, артистов, дипломатов — все толклись там. Женщин в этом диско-клубе почти не было. Достопримечательностью этого заведения был огромный аквариум, в котором, начиная с одиннадцати вечера, мог поплавать любой из гостей с одним единственным условием — плавать там можно было только голышом.
Голубая публика радостно обсуждала достоинства плавающих смельчаков, прикидывая вслух, сколько могут стоить услуги того или иного пловца — и практически каждый, кто вылезал из воды, был тотчас же ангажирован кем-то из присутствующих — мокрого еще юношу заворачивали в полотенце, сушили, одевали, поили и кормили, а потом увозили куда-то. Ставки мальчикам за ночь в этом клубе доходили до двух тысяч долларов.
Мне, правда, самим полковником было строго настрого запрещено работать где-то на стороне без его разрешения — и я ни разу не окунался в эту мутно-зеленую жижу, хотя не скрою — иногда мне даже хотелось обнажиться при всех — хотелось увидеть, как на меня будут реагировать люди, но никогда за все время я не отвечал на приглашения незнакомых мне мужчин в этом клубе, хотя ко мне подходили не раз. Тем не менее мы с ребятами из моей роты в свободные минуты с удовольствием ходили туда — может быть потому, что там не надо было особенно стараться кому-то понравиться, здесь достаточно было того, что ты мужского пола — и это уже вызывало к тебе массу симпатий. Те же наши солдаты, которые любили приударить за девушками — они, как правило, вечно мучались — понравится ей то или се. А что делать если он вдруг ей не понравится? Мы же не знали этих мучений и даже боялись их. В какой-то степени мы были страшно закомплексованы. Нам казалось, что нормальная девушка никогда не обратит на нас внимания, что мы какие-то неполноценные, что ли, меченые. Ну да ладно. Важно было другое — именно в этот голубой притон и направлял меня полковник.
— Слушай дальше, — настойчиво продолжал он, — итак, ты пойдешь туда один, сядешь за столик, закажешь себе бутылку пива, причем сядешь вот за этот столик, — тут полковник выложил передо мной план кафе, на котором было размечено месторасположение всех столиков, сцены и самого аквариума, — итак, ты сядешь вот сюда, — он ткнул пальцем на план, — будешь сидеть, ни на чьи приставания не реагировать, по сторонам не смотреть. Около десяти часов в кафе появится вот этот человек, — полковник выложил передо мной фотографию симпатичного мужика. В строгом костюме, с серьезным взглядом холодных серо-голубых глаз, он был похож на какую-нибудь голливудскую кинозвезду, словно это фото — кадр из фильма об американских бизнесменах.
— Да. Крутой мен, — протянул я, — кто будет?
— Это — торгпред посольства Англии, — спокойно ответил мне полковник.
Я с недоверием посмотрел на него:
— Да ну, не может быть.
— Раз я говорю, значит так оно и есть, — усмехнулся полковник, — зовут его Кевин Олдридж. Он в это кафе захаживает частенько — и садится обычно за соседний с тобой столик. Вот сюда — палец полковника снова опустился на карту. — Господин Олдридж неплохо говорит по-русски и очень неравнодушен к молоденьким мальчикам. Ты как раз в его вкусе. Но сразу он к тебе не подойдет. Если будет смотреть на тебя — отводи взгляд в сторону, не заигрывай, делай вид, что ты тут случайно, что ты им совсем не заинтересован. Ближе к одиннадцати тебе надо подойти к администратору и сообщить, что ты сегодня хотел бы быть в числе купающихся.
— Да, но ведь там очередь на месяц вперед расписана, — возразил я.
— Знаю, администратор — наш человек. Он в курсе. Ты пойдешь под номером первым. Поплаваешь там маленько, ну, а когда вылезешь, я очень удивлюсь, если господин Джон не попросит тебя выпить с ним бутылочку пива. Ты соглашайся, но как бы с некоторой опаскою — мол только бутылочку, не более того, да и вообще — ты торопишься, ну и все такое прочее. Твоя задача — сделать так, чтобы он тебя пригласил к себе — и более того, чтобы он захотел с тобой встретиться еще раз. Если будет спрашивать, в какой части ты служишь — отмалчивайся, скажи только что охраняешь склад с боеприпасами. На первый раз — это все. Если он будет деньги тебе предлагать — сначала согласись. А после того, как обслужишь его, скажи что денег не хочешь, что такого, как он, ты еще не встречал, что будешь скучать по нему — ну, всякую такую лабуду. Платить тебе буду я лично. За каждый визит к нему получишь по двести баксов. Но предупреждаю — не вздумай играть со мной. Если я тебя поймаю хоть на какой-то мелочи, хоть в чем то ты мне соврешь — пеняй на себя. Понял?