Мэри СТЮАРТ
Гончие Габриэля
Анонс
Одна из наиболее популярных писательниц Великобритании - Мэри Стюарт начала печататься в конце 50-х годов. Первые же ее произведение вызвали большой читательский интерес и принесли писательнице широкую известность. Ее романы "Мадам, вы будете говорить?", "Гончие Габриэля", "И девять ждут тебя карет" и многие другие публиковались огромными тиражами и шли под рубрикой бестселлеров.
Романы Стюарт отличают острота сюжета, виртуозная фабула, красочный, выразительный язык.
ПРЕДИСЛОВИЕ АВТОРА
История эта в своей основе имеет вольно изложенные биографические факты из жизни леди Хестер Стэн-хоуп, и я, по возможности, попыталась свести к минимуму ссылки на всевозможные исторические факты.
Мне хотелось бы выразить свою признательность Дафти как автору "Путешествий по Аравийской пустыне", а также Робину Феддену за его великолепную книгу "Сирия и Ливан" (Джон Мюррей).
Пожалуй, нелишне сделать еще одно замечание. В повествованиях подобного рода различных официальных представителей обычно называют не по имени, а по той должности, которую они занимают.
Любые ссылки на правительственные учреждения, членов кабинета, сотрудников пограничных служб и т. п. приводятся исключительно из литературных соображений и не имеют никакого отношения к конкретным лицам, как ныне здравствующим, так и умершим, которые занимали эти должности в прошлом. Более того, хотя долина Адониса действительно существует, Нахр-эс-Сальк с ее деревней и дворцом Дар-Ибрагим являются плодом авторского вымысла.
Я считаю необходимым также выразить свою признательность всем моим друзьям от Эдинбурга до Дамаска, оказавшим мне бескорыстную помощь в написании этой книги.
М. С.
ГЛАВА 1
Не услышишь ты в нем болтовни,
Там источник проточный,
Там седалища воздвигнуты
И чаши поставлены,
И подушки разложены,
И ковры разостланы,
Коран, Сура 88
Мы встретились с ним на улице, носящей название Прямой.
Я вышла из дверей мрачноватого магазинчика с охапкой отрезов шелковых тканей и сразу же попала под слепящие солнечные лучи. Поначалу я вообще ничего не могла различать вокруг себя, потому что солнце било прямо в глаза, а он стоял в тени в том самом месте, где Прямая улица превращалась в сумрачный туннель под высокой сводчатой крышей из ржавого железа.
Сук <Базар (араб.)> заполняли толпы людей. Кто-то остановился напротив меня, чтобы щелкнуть фотоаппаратом. Мимо прошла ватага подростков, которые таращили глаза и отпускали в мой адрес какие-то замечания по-арабски, перемежая их словами типа "мисс", "алло" или "до свидания". Процокал копытами маленький серый ослик, нагруженный такой поклажей овощей, которая по ширине своей раза в три превышала его собственные размеры. Мимо прошмыгнуло такси, причем так близко от меня, что я невольно отпрянула назад ко входу в магазин, владелец которого стремительно взмахнул руками, явно желая оградить разложенные рулоны своих шелковых тканей. Такси с отчаянным воем миновало осла и взрезало, словно нос корабля морские волны, плотную ватагу ребятни, после чего, не снижая скорости, устремилось к резко сужавшемуся наподобие бутылочного горлышка участку дороги, по обеим сторонам которой теснились торговые лавки.
Именно тогда я его и заметила. Он стоял, наклонив голову, перед входом в ювелирный магазинчик и вертел в руках какую-то позолоченную безделушку. При звуке автомобильного сигнала он поднял взгляд и поспешно шагнул в сторону, словно после черной тени вынырнул на ярко освещенное место, и я со странным замиранием сердца узнала его. Мне было известно, что он тоже находится где-то в этой части света, так что встретить его именно здесь, в центре Дамаска, можно было с таким же успехом, как и где-либо еще. Однако я продолжала стоять под палящими лучами солнца и оцепенело пялила глаза на профиль человека, которого не видела целых четыре года, но который был по-прежнему настолько знаком мне, что я, наверное, попросту не могла не повстречать его.
Скрипя железом и все так же оглушительно сигналя, такси исчезло в черном туннеле центральной части сука. Теперь нас разделяла лишь полупустая, грязная и жаркая улица. Один из отрезов выскользнул у меня из рук, и я резко дернулась, пытаясь удержать метнувшиеся к захламленной земле волны темно-красной ткани. Видимо, это движение, подкрепленное яркой вспышкой багрового цвета, привлекло его внимание, поскольку он повернулся и наши взгляды встретились. Я увидела, как расширились от изумления его глаза, он опустил позолоченную вещицу обратно на прилавок и, сопровождаемый воплями продавца насчет "плохого американца", двинулся через улицу в мою сторону. Стремительнее рулона шелка заскользили перед глазами, разворачиваясь, минувшие годы, когда тем же тоном, которым некогда маленький мальчик ежедневно приветствовал свою еще более юную почитательницу, он произнес:
- О, привет! Это ты?!
Теперь я была отнюдь не маленькой девочкой - мне стукнуло двадцать два года - и стоял передо мной всего лишь мой кузен Чарльз, к которому я, кстати сказать, относилась уже без былого почтения, причем мне почему-то показалось важным именно сейчас подчеркнуть это последнее обстоятельство. Я попыталась было скопировать его интонацию, однако лишь туповато-спокойно, словно каменная статуя, уставилась на него и пролепетала:
- Привет! Рада тебя видеть. А ты вырос!
- Ну разумеется. Я и бреюсь теперь почти каждую неделю. - Он улыбнулся, и как-то сразу во всем его облике не осталось и следа от былого маленького мальчика. - Боже ж ты мой, как я рад, что встретил тебя! Но ты-то что здесь делаешь?
- Ты разве не знал, что я в Дамаске?
- Что ты должна была приехать - да, но не знал, когда именно. И почему одна? Я слышал, что ты путешествуешь с группой.
- Так оно и есть, - сказала я. - Просто отбилась от нее. Тебе мама обо мне сообщила?
- Она сказала моей матери, а та передала мне, но никто так толком и не понял, зачем и когда ты здесь будешь и где остановишься. Могла бы и сама догадаться, что я захочу встретиться с тобой. Ты что, даже адрес свой никому не сообщала?
- Да вроде бы сообщала...
- Своей матери ты назвала отель, в котором остановишься, но там тебя не оказалось. Когда я туда позвонил, они сказали, что твоя группа уехала в Иерусалим, а когда я дозвонился в Иерусалим, меня опять переадресовали в Дамаск. Похоже, юная Кристи, ты хорошо заметаешь следы.
- Мне очень жаль, - сказала я. - Если бы я знала, что есть возможность встретиться с тобой еще до Бейрута... Просто наш маршрут изменился, вот и все. Что-то там напутали с рейсами самолетов, отчего все наше путешествие проходит как бы сзади наперед, вот им и пришлось заменить отель в Дамаске. Ну надо же, какая досада - мы же завтра отправляемся в Бейрут! Наша группа уже три дня здесь. И ты тоже все это время был в Сирии?
- Нет, только вчера приехал. Человека, с которым мне надо встретиться в Дамаске, до субботы не будет, но когда я узнал, что ты тоже должна сюда приехать, то сразу примчался. Да, и в самом деле досадно. Слушай, а может это и к лучшему, что весь ваш маршрут перевернулся вверх тормашками - теперь тебе необязательно уезжать, так ведь? Сам я пробуду здесь до конца недели, так почему бы тебе не отделиться от группы - мы могли бы вдвоем побродить по Дамаску, а потом поехать в Бейрут. Ты же не обязана быть все время с ними? Он посмотрел на меня из-под приподнятых бровей. - И вообще, что заставило тебя путешествовать в группе? Никогда бы не подумал, что это в твоем вкусе.
- В общем-то так, просто внезапно появилось страстное желание побывать в этом уголке света, я же о нем толком ничего не знала, а они так быстро все устроили. Заранее забронировали места и все такое, а кроме того, у нас есть гид, который говорит по-арабски и знает, что к чему. Одной бы мне с этим не справиться.
- Почему? И пожалуйста, не смотри на меня такими большими беспомощными глазами. Если и существует женщина, способная полностью позаботиться о себе, так это именно ты.
- Ну конечно, черный пояс какой-то там степени, это про меня. - Я бросила на него радостный взгляд. - О Чарльз, поверишь ли, но как это чудесно, что я встретила тебя! Слава Богу, что твоя мать смогла с тобой связаться и сообщить, что я буду в этих местах! И как хорошо было бы провести здесь с тобой время, вот только изменить уже ничего нельзя. Я наметила для себя, что после отъезда группы в субботу домой побуду в Бейруте, так что, боюсь, придется придерживаться этого графика. А как тебе путешествуется? Что-то вроде Великого турне вместе с Робби, так кажется?
- Вроде того. Хочу повидать мир, освежить свой арабский, а потом уж в Бейруте заняться настоящим делом. О, это было похоже на взрыв бомбы... Мы своим ходом проехали всю Францию, на пароходе переправили машину в Танжер, потом не спеша пересекли Северную Африку. Робби пришлось из Каира вернуться домой, так что дальше я передвигался в одиночку. Именно в Каире я получил письмо от матери, в котором она сообщала о твоей поездке, поэтому я сразу же отправился сюда в надежде на то, что наши пути пересекутся.
- Ты упомянул, что хотел с кем-то здесь встретиться? По делу?
- Отчасти. Слушай, а что это мы стоим? Отвратительный запах, и того и гляди ишак на тебя наступит. Пойдем выпьем чайку.
- Хорошо бы, да только где же ты в центре Дамаска сможешь попить чайку?
- В моей маленькой берлоге, от которой до дворца Азема рукой подать. Он улыбнулся. - Я живу не в отеле, а остановился у старого приятеля по Оксфорду. Бен Сифара - не знаю, называл ли когда твой отец при тебе это имя? Отец Бена - довольно крупная шишка в Дамаске, знает каждого и имеет понемногу от всего. Его брат занимается банковскими операциями в Бейруте, а зять - член правительства, министр внутренних дел, никак не меньше. Они считаются здесь "хорошей семьей", а в Сирии подобное выражение всегда попахивает немалым богатством.
- Звучит неплохо. При таком подходе получается, что и мы находимся в верхней части племенного списка.
- А разве не так? - Кузен был настроен явно на ироничный лад, и я понимала, что он имел в виду.
Наша семья традиционно занималась банковским бизнесом и вот уже на протяжении трех поколений "попахивала богатством". При этом было поистине удивительно, как много людей сознательно не замечали того факта, что в жилах Мэнселей течет довольно разнородная, если не сказать вообще плебейская кровь.
Я рассмеялась: