Старуха не выдержала и расхохоталась, кокон затрясся, издавая шипящие, посвистывающие звуки. Крупная ладонь приподнялась, сверкнув рубином:
- Ну хорошо, дитя мое, полно тебе. Я действительно поддразнивала тебя! А ты, оказывается, и вправду умеешь драться! Мне всегда нравились бойцы. Да, я умышленно не допускаю сюда людей, от них у меня и так была масса неприятностей, а кроме того, по правде сказать, я и в самом деле старею. Зато ты проявила упорство. Но если ты так уж веришь в свою философию типа "живи и давай жить другим", то что же тебя привело в эти края?
Я усмехнулась:
- Вам опять не понравится, если я скажу, что это было своего рода родственное чувство. Так что можете считать это просто любопытством.
- И что же пробудило твое любопытство?
- Что пробудило? Да вы шутите! Мне представлялось, что вы привыкли жить в подобном месте, окружив себя легендами на манер... э...
- Дряхлой Спящей Красавицы?
Я рассмеялась:
- В десятку попали! Ну, если не возражаете, можно и та: сказать. А если серьезно, то вы ведь настоящая знаменитость, вам об этом известно? Все только о вас и говорят. Вы - одна из достопримечательностей Ливана. Даже если бы я оказалась никакая вам не родственница, меня и то уговорили бы съездить сюда, чтобы поглазеть на Дар-Ибрагим. А поэтому, когда появился правдоподобный предлог навестить вас, и мне удалось даже протаранить входную дверь, единственное, что могло бы удержать меня, - это полоса горящей нефти, никак не меньше.
- Возьми на заметку, Джон; горящая нефть - вот что нам необходимо. Да, ты действительно до мозга костей Мэнсел. Значит, все кругом болтают обо мне? И кто же этот "каждый"?
- Да так, один человек в бейрутском отеле. Я собиралась отправиться в...
- Отеле? И с кем же ты болтала обо мне в бейрутском отеле? - Она проговорила это так, словно речь шла о каирском борделе.
- Ну, не то чтобы болтала... В общем-то это был портье. Я собиралась отправиться к истокам Адониса в Афке, и он сказал, что я буду проезжать мимо Дар-Ибрагима, и...
- Какой это отель?
- "Финикия".
- Когда вы в последний раз были в Бейруте, его еще не построили, вставил Лесман. Это была первая произнесенная им фраза и было заметно, что ему все еще немного не по себе. - Довольно большой, я вам рассказывал. Стоит на берегу гавани.
- На самом деле ничего особенного, - заметила я. - Портье не знал, что я - ваша родственница, просто сказал, что это довольно любопытное место. И еще предложил взять их шофера, чтобы, возвращаясь через Сальк, я смогла остановиться и полюбоваться дворцом. Потом я сказала ему, что знаю вашу семью-о себе ни словом не обмолвилась, - и спросила, кто вы такая и не слышал ли он чего-нибудь о вас.
- И что же он тебе рассказал?
- Лишь то, что, насколько ему известно, с вами все в порядке, и что вы уже некоторое время не показываетесь за пределами дворца. И еще сказал, что не так давно вы были больны и вызывали доктора из Бейрута...
- Он и это знал?
- Бог ты мой, да это же было во всех газетах! В конце концов, вы местная знаменитость! Разве мистер Лесман не сказал, что я звонила вашему доктору, чтобы расспросить его о вас...
- Да, да, да, говорил. Много от него было пользы! Дурак он был. Хорошо, что ушел, очень хорошо... Сейчас мне намного лучше.
Шаль соскользнула с ее плеч, и она подтянула ее резким, раздраженным жестом, словно неожиданно обидевшись, и я услышала, как она пробормотала себе под нос: "Растрезвонили" и "Уже в отелях болтают", причем таким шепотом, который почему-то внезапно перестал казаться сухим и резким, а превратился в невнятный и сбивчивый говор. Голова ее задрожала, отчего тюрбан съехал еще больше, обнажив новый участок бритого черепа.
Я отвернулась, почувствовав отвращение, но стараясь не выдать его. Но куда бы я ни отводила взгляд, все напоминало мне о ее неряшливой экстравагантности; даже груда медицинских пузырьков на столике и та была вся в пыли. Пыль хрустела у меня под туфлями всякий раз, когда я переступала с ноги на ногу. Комната была действительно большой, но воздух в ней стоял какой-то спертый, отчего у меня стало саднить кожу и захотелось поскорее выйти на свежий воздух.
- Кристи... Кристи... - посвистывающее бормотание снова привлекло к себе мое внимание. - Какое глупое имя для девушки. А полное как будет?
- Кристабель. Это было самое близкое, что они могли отыскать к Кристоферу.
- О, - она снова затеребила свои одежды.
Неожиданно я с особой остротой почувствовала, что эти глаза, глядящие на меня из тени, ничего не забывают; что все это была игра, которой она забавлялась по собственной прихоти. Ощущение было не из приятных.
- Так о чем мы говорили?
Я попыталась снова взять себя в руки:
- О докторе. Докторе Грэфтоне.
- Я не была больна; этот человек просто дурак. И грудь моя в полном порядке, да, в полном... В любом случае, хорошо, что он уехал из Ливана. Джон, о нем тоже болтали? Был какой-нибудь скандал? Разве он не вернулся в Лондон?
- Кажется, - кивнул Лесман.
- Мне тоже так сказали, когда я звонила, - заметила я. - Больше, правда, ничего не добавили.
- Гм... - пробормотала старуха, и в голосе ее прозвучала прежняя злоба. - Наверное, уже заложил в ломбард свой диплом и стал наживать состояние.
- Ни о каком скандале я не слышал, но он действительно уехал. Говорят, практика его перешла к очень хорошему специалисту. - Лесман бросил в мою сторону быстрый взгляд и подался вперед. - А сейчас, леди Хэрриет, вам лучше отдохнуть. Пора принимать лекарство. Так что, если позволите, я позвоню Халиде и сам провожу мисс Мэнсел...
- Нет, - сказала, как отрезала, старуха.
- Но, леди...
- Я все сказала, мой мальчик, и хватит лепетать. И таблетки я пока пить не буду, меня от них в сон клонит. Не нравятся они мне. И вообще я не устала, мне нравится, что приехала эта девушка. Не уходи никуда, дитя мое, давай еще поговорим. Развлеки меня. Расскажи, где побывала, что делала. Ты давно в Бейруте?
- В пятницу вечером приехала. В общем-то я прибыла с группой...
Я принялась рассказывать ей о поездке, стараясь привнести в нее как можно больше занимательных подробностей. В принципе я бы не очень расстроилась, если бы наш разговор прервался, но у старой дамы, похоже, снова поднялось настроение, а у меня не было ни малейшего желания позволить Лесману под каким-либо предлогом вытащить меня из этой палаты прежде, чем я успела бы, если так можно выразиться, представить ей Чарльза. Уж он-то едва ли захотел бы пропустить столь пикантную деталь и вряд ли мне удалось бы запудрить ему мозги своим предыдущим рассказом. Между делом я задавалась вопросом, почему бабка сама ничего не спрашивает о нем, но надеялась, что скоро все прояснится и тогда уже моему кузену придется, если, конечно, он сам того захочет, пробивать себе дорогу во дворец.
Поэтому я всячески старалась избегать упоминания его имени и увлеченно рассказывала о Петре, Пальмире и Джераше, тогда как Хэрриет, явно увлеченная, внимательно слушала и изредка вставляла свои комментарии. Лесман же все это время молчал, нервно перебирая пальцами края постельного покрывала, попеременно поглядывая на нас и крутя головой как на финале Уимблдона.
Я дошла до середины описания Пальмиры, когда бабка неожиданно прервала меня, протянув руку и дернув за шнур колокольчика, который болтался среди постельных занавесей. По зданию пронеслось эхо знакомого позвякивания, за которым сразу же последовал собачий лай.
Я замолчала, но она резко проговорила:
- Продолжай. По крайней мере, ты умеешь рассказывать. Ты видела гробницы на холме?
- Бог ты мой, конечно. Это входило в программу экскурсии. Наверное, невежливо говорить такое археологу, но мне все эти гробницы кажутся на одно лицо.
- Так оно и есть. И где сейчас твоя группа?
- В субботу утром они вернулись в Лондон.
- Значит, сейчас ты осталась одна? А это удобно?