- Я же знаю, что это он сделал вас таким! Вы не имеете никакого отношения к гибели, Халиды! Если вы позволите Чарльзу уйти и отпустите меня, то обещаю, что стану защищать вас, я скажу им...
- Иди, - приказал Грэфтон.
Лесман высвободил руку и поспешил вон из комнаты.
Грэфтон резко дернул головой в мою сторону:
- Ну, пошли.
- Куда?
- В клетку, милая.
Я с такой силой ухватилась за подлокотники кресла, что дерево впилось мне в ладони:
- Я не вернусь туда, где она лежит.
- Но вы же слышали, что помещение нам понадобится. На сей раз вы окажетесь в самой настоящей тюремной камере, но только не надейтесь, что вам, как и кузену, удастся оттуда выбраться.
Опираясь на подлокотники, я начала медленно подниматься из кресла. Тошнота прошла, и я уже довольно хорошо себя чувствовала, однако по-прежнему не могла просчитать своих последующих действий, поскольку видела, что мозг Грэфтона занят уже не мной, а, очевидно, более важными для него делами.
- Ну, пошли, не надо тратить мое время. Давайте, шевелитесь.
Я шевельнулась. Резко выпрямившись, я оттолкнула кресло, причем настолько сильно, что оно заскользило по мраморным плитам пола, остановившись между мною и Грэфтоном, а сама бросилась в противоположную сторону - к постели. Взбежала по ступенькам, вскочила на возвышение, запрыгнула обеими ногами на кровать и сорвала со стены ружье.
Я резко обернулась и, чувствуя под собой зыбкую податливость матрасов, уперлась спиной о стену; прежде, чем он успел сделать хотя бы пару шагов, я направила дуло прямо ему в грудь.
Я понятия не имела, заряжено ли ружье. Возможно и нет, но и Грэфтон не мог знать этого наверняка, а надо быть очень бесстрашным и уверенным в себе человеком, чтобы броситься навстречу оружию, с которым шутят лишь раз в жизни.
Он, как я и предполагала, остановился и теперь просчитывал возможные варианты действий:
- Опустите эту чертову штуку. Она все равно не заряжена.
- Вы в этом уверены?
- Абсолютно.
Снаружи, со стороны двора послышался заливистый собачий лай: очевидно, Насирулла спустил псов в тщетной надежде догнать Чарльза.
Я рассмеялась Грэфтону в лицо:
- Ну так подойдите и отберите его у меня.
Он не шелохнулся. Я снова засмеялась, не опуская ружья, уперлась для устойчивости рукой о стену и спустилась на пол.
И гут же почувствовала - опять начинается... Волнами подкатывает жар, удушающая тошнота, на лбу выступает пот, становится трудно дышать. Я крепко вцепилась в висевшие над кроватью шторы, смутно ощущая, что ружье соскальзывает с цели, замечая, как Грэфтон, поколебавшись долю секунды, делает шаг навстречу, а где-то снаружи продолжают заливаться громким, диким лаем собаки и кто-то что-то кричит...
Я попыталась взять себя в руки, но было уже поздно. Он подскочил ко мне, вырвал из обмякших рук ружье, проверил пустые стволы, швырнул его под кровать, после чего злобным боковым толчком в голову свалил меня с ног. Я полетела назад, на постель. В то же мгновение откуда-то из-под одеял с яростным шипением выскочила и метнулась, словно ракета на старте, серая кошка, ее мохнатое тело пролетело в нескольких сантиметрах от меня, и я почувствовала, как каждый волосок ее шерсти прошелся по моему лицу.
Я зашлась в вопле. Грэфтон тоже что-то прокричал и, как мне показалось, схватил меня, однако я уже не чувствовала страха и вообще забыла о его существовании. Охваченная одной лишь мне ведомой яростной идеей, я отчаянно сражалась не столько с кошкой, сколько со своим собственным кошмаром, отбиваясь одновременно и руками и ногами, потом сложилась чуть ли не пополам и бросилась к дальней стороне кровати.
Снаружи из сада неожиданно донесся громкий шум, в которой смешались воедино хриплый крик, топот бегущих ног, дикий вой обезумевшей от ужаса кошки, который тут же утонул в ожесточенном лае собак, почуявших близкую добычу. Кошка серой шипящей тенью метнулась назад в комнату, а следом за ней кинулись захлебывающиеся лаем салюки - одна волочила за собой порвавшийся поводок. Последним в комнате показался бегущий Насирулла.
Кошка вцепилась в балдахин над кроватью, собаки заметили это и кинулись за ней. Тяжелый стул полетел в сторону, столкнулся со столом, опрокинул его и стоящую на нем лампу, над которой взметнулся веер пылающих масляных брызг. Пламя прокатилось подобно шаровой молнии. Грэфтон что-то закричал, сорвал с кровати одеяло, спрыгнул с возвышения в нижнюю часть комнаты, стараясь не наступить на собак, но поскользнулся на разлитом масле и покатился по полу, сильно ударившись головой о каменный угол стола. Подобно серебристой птице у меня над головой пронеслась тень кошки - животное вспрыгнуло на высокий подоконник и скрылось за окном.
Мне показалось, что на все это ушли какие-то секунды. Пламя ширилось, протягивая во все стороны свои щупальца, потрескивая, вцепилось в драпировку постели и резво устремилось вверх, пожирая ткань своими яркими оранжевыми языками. Я скатилась с кровати, пытаясь освободиться от опутавших меня штор, и поспешила в спокойный полумрак коридора. Последнее, что я заметила, когда взгляд скользнул по оставшейся за спиной комнате, была фигура араба, склонившегося над телом Грэфтона и пытающегося оттащить его к другой двери.
Собаки устремились следом за мной. Софи, поскуливая от страха и спотыкаясь, стала спускаться по лестнице. Когда псы, опередив меня, добежали до нижней ступеньки, я захлопнула дверь и поспешила за ними.
- Сюда! - запыхавшимся голосом позвала я. - Ну, сюда же!
Мы побежали дальше по извилистому коридору, мимо комнаты, где осталась лежать бедная Халида, сквозь плотные слои спертого воздуха, в котором уже остро ощущалась примесь дыма - там находилась дверь покоев принца.
Руки у меня и без того дрожали, а тут еще собаки, метавшиеся и подстегиваемые страхом, дважды отталкивали меня, прежде чем я смогла поднять тяжелую задвижку. Наконец мне удалось справиться с железякой и я толкнула дверь, та оказалась массивной, но сдвинулась легко, почти бесшумно. Она могла отсечь от меня мертвящий воздух и стать преградой на пути огня. Я резко захлопнула ее и вернула засов на место. Затем обернулась и обнаружила, что снаружи тоже все горит...
А может, на какое-то леденящее душу мгновение мне это просто показалось, когда я увидела, что коридор передо мной залит ярким, подрагивающим светом. Потом мне стало ясно, почему здесь так светло. Эта часть прохода также была подготовлена для ночной работы. В старинных скобах по обе стороны от двери принца торчали самодельные факелы, угрюмо полыхающие красным чадящим пламенем. Видимо, запах их дыма я и ощущала, когда бежала по коридору.
Я замешкалась, с трудом переводя дыхание, собаки скулили, терлись о мои ноги и не отходили от меня. Скоро должен был прибыть караван, скорее всего к потерне. Но я вспомнила слова Халиды о том, что потерна заперта и ключа в двери нет. Значит, оставался только главный вход и мне предстояло попытать счастья.
Я бросилась направо, по коридору, и метров через двадцать споткнулась на неровном и слабо освещенном булыжнике, когда Софи снова заскулила, и я отчетливо услышала прямо впереди себя доносящийся из центрального двора людской гомон.
Я остановилась как вкопанная. Разумеется, все они были здесь: Грэфтон, Лесман, Насирулла, Джасем, и если пойти этим путем дальше, то я неизбежно столкнусь с ними. Более того, если у них еще оставались какие-то шансы спасти свой бесценный груз, то они могли в любую минуту броситься по коридору мне навстречу. И даже если бы весь дворец вокруг них оказался объят пламенем, я ни на секунду не сомневалась в том, что любой с готовностью швырнул бы меня назад в пожарище.
Я устремилась назад, к двери, за которой располагалась ведущая в гарем винтовая лестница.
Она распахнулась, и мы проскочили в дверной проем. Темнота висела над нами подобно бархатному покрывалу - скованная, безмолвная, нагоняющая страх. Я захлопнула за собой дверь, сделала два робких шага вперед и тут же, споткнувшись о нижнюю ступеньку, упала, больно ударившись голенью.
Одна из собак, все так же поскуливая, прижалась к моему плечу; под ее шелковистой шерстью чуть подрагивала разгоряченная кожа. Я почувствовала, как с противоположной стороны мне в бок ткнулась голова второй собаки. Нащупав ошейник, я поднялась. Продолжая одной рукой держаться за кожаное кольцо ошейника, а другой схватившись за поручни, тянувшиеся вдоль наружной стены лестничного пролета, я стала подниматься по винтовым ступеням.
- Ну, приятели, ведите меня, - прошептала я.
Собаки столь энергично устремились вперед, что я не могла не поразиться их способности видеть даже в такой темноте. "Интересно, - подумала я, может, они чуют воду?"
Я и сама почти ощущала ее запах. Сознание того, что над головой простирается гигантская толща воды, уже не оказывало своего устрашающего воздействия; напротив, мне чудилось яркое и прохладное предвкушение безопасности. Подталкиваемая рослым псом, скользя левой рукой по нарисованным, но невидимым сейчас минаретам, кипарисам и поющим птицам, спотыкаясь и тяжело дыша, я поднималась по витой лестнице. Затем одна собака бросилась вперед, ткнулась головой в дверь и мы все трое окунулись в ночной воздух. И свет...
К ароматам ночи примешивался запах гари, а свет красными и золотистыми всполохами метался из стороны в сторону. Мы сбежали по ступенькам беседки и остановились у кромки воды.
Мне показалось, что все строения к западу от озера объяты пламенем. На слабом ветерке старое, истлевшее и растрескавшееся дерево занималось огнем словно бумага, и пока я стояла у воды, охваченная смятением и страхом, над поверхностью озера, подобно хвосту кометы, пронесся вихрь огненных искр, который пролетел вдоль сводчатой галереи в восточном направлении, ткнулся неподалеку от окна Чарльза и запалил там новый очаг пожара.
ГЛАВА 18
Ступайте к тени с тремя разветвлениями,
Не тенистой, и не спасает она от пламени.
Коран. Сура 78