– Конечно. Моя мать получила его в приданое. Совершенно бесполезная земля, если я не заблуждаюсь.
– А как эта земля попала к твоей матери?
– Мой дед был тогда одним из крупных фермеров. Мой дядя, брат матери, унаследовал эту землю. Но он уже довольно старый.
– А как девичья фамилия твоей матери?
– Почему ты интересуешься этим?
– Говори же!
– Дреер.
– Сестра Макса Дреера?
– Да, но теперь…
– Мы можем с тобой встретиться? Срочно!
– Все так плохо? – спросила Моника.
– Очень плохо!
Упаковывая товар в магазине, Линда размышляла о том, что делать с деньгами. Нести их в банк она не хотела. Зная тамошних служащих, Линда была почти уверена, что такие суммы вызовут у них по меньшей мере удивление. Она откроет накопительный счет в каком-нибудь другом банке, скорее всего, в Штутгарте, и будет вносить на этот счет все деньги, полученные от Понтера. Это радовало ее. Оставалось надеяться, что Гюнтер не зайдет в своих сексуальных желаниях слишком далеко. Или, что еще лучше, предпочтет нормальный секс, который, вероятно, получал и прежде. Нормальный рацион для мужчины.
Моника немедленно отправилась в путь. Значительно безопаснее встречаться в городской управе, чем в каком-нибудь ресторане, на природе или даже у нее дома. Что делает и с кем встречается обер-бургомистр такого маленького городка, как Рёмерсфельд, знают почти все жители. Их отношения могли дорого ему обойтись, а они оба не хотели этого. Они знакомы еще со школы, входили в одну компанию, очень любили тогда друг друга, вместе сдавали экзамены на аттестат зрелости. Потом вступили в брак. Иоахим влюбился тогда в молоденькую Ильзе, прелестницу из соседнего с Рёмерсфельдом местечка, с личиком цвета спелого персика, а Моника нашла Клауса, даровитого, перспективного, занятого в сфере имущественных отношений. С годами Иоахим и Моника поняли, что все еще желанны друг другу, тогда как любовь к партнерам по браку постепенно прошла. Время от времени они поговаривали, что было бы хорошо возобновить прежние отношения.
Они прошли в зал заседаний, и Иоахим закрыл дверь.
– Надеюсь, сюрпризов, подобных вчерашнему, сегодня не будет. – Иоахим усмехнулся.
– Я могу кое-что рассказать тебе в дополнение ко вчерашнему. – Моника посвятила Иоахима в историю Марион.
– Интересно, – сказал Иоахим. – Значит, это все-таки имеет личный характер. Вот уж не предполагал! Но может, наш друг Шмидт невольно натолкнул всех кое на что!
– О чем ты? – спросила Моника.
Давая понять, что дело касается только их двоих, Иоахим поставил два стула совсем близко, и они сели рядом.
– Речь пойдет о некоей секретной операции X? – прошептала она.
– Вполне возможно, речь идет об огромном количестве денег.
Манфред проснулся часа через два. Он спал в состоянии, близком к коматозному, укрывшись с головой толстым одеялом, и теперь голова раскалывалась от боли. К Манфреду не пришло во сне решение его проблемы. «Я должен заняться делом», – сказал он себе и направился в ванную принять холодный душ и побриться. Он едва не прослушал звонок телефона, но громкий голос на автоответчике привлек его внимание. Манфред поспешил в гостиную, чтобы выяснить, кто звонит. Видимо, с работы, но – нет. Это Моника Раак.
– Мне сказали в офисе, что вы не совсем здоровы. Полагаю, причина вашего недуга – участок земли рядом с приютом для животных. Вы прикупили по случаю совершенно бесполезный кусок земли с сараем за бешеные деньги. Догадываюсь, какая теперь у вас головная боль.
Манфред рухнул на стул.
– Откуда вам это известно? – слабым голосом спросил он, прижав руку ко лбу.
– Думаю, завтра об этом узнает весь город. Журналисты уже там, и сенсационная история о продаже земли завтра появится на первых полосах.
– О нет! Это мой конец!
– Скажете тоже!
Манфреду с трудом удалось взять себя в руки.
– Что вы хотите?
– Выкупить у вас землю по весьма достойной цене!
– Зачем?
– Земля принадлежит моей семье. Макс не имел права продавать этот участок без согласия всех родственников. Ни госпоже Розер, ни кому-то еще!
– Я не совсем понимаю.
– Макс Дреер – мой дядя. Его хозяйственный двор – родительский дом моей матери!
– Ага!
Манфреду все становится понятно. Можно вынуть голову из петли. Он нашел дурочку, готовую вернуть ему деньги.
– Сколько? – осведомился он.
– 90 тысяч марок.
– Но это только половина! – возразил Манфред.
– Половина или вообще ничего. – Голос Моники прозвучал решительно.
– Так не пойдет. Я заплатил за землю 180 тысяч марок!
– Что вам на это сказать? – Моника засмеялась. – Сами виноваты, господин Бушельмейер. Но для меня это еще неприятнее. Я должна сейчас свою, заметьте, свою землю, цена которой 10 тысяч, выкупать за 90 тысяч марок. И все, простите, только из-за вашей глупости. Вам следовало бы благодарить меня за такое предложение. Я могла бы вообще бросить вас на произвол судьбы.
– Но у меня есть проблема, – заметил, помолчав, Манфред. – Мне очень нужно достать оставшиеся 90 тысяч, иначе я погиб!
Довольная собой и жизнью, Моника положила трубку. Она и не ожидала, что Манфред сдаст поле боя так бездарно и без сопротивления. Он, видимо, смертельно боится чего-то. Как и было условленно, очень скоро ей позвонил Иоахим.
– Земля в моих руках, – сообщила ему Моника. – По оговоренной цене. Мы урегулируем все с нотариусом сегодня же. Ты можешь внести во вторник в повестку дня соответствующий пункт.
Больше часа Гюнтер бродил по салону Беаты Узе. Уж коли он попал сюда, то не уйдет, пока не пересмотрит все товары. Когда Гюнтер собрался уходить, в пакете с покупками у него лежали две кассеты с порнофильмами (он посмотрит их вместе с Линдой: надо что-нибудь перенять оттуда) и вибратор на батарейках – такого огромного размера, какого его дружок не достигнет, пожалуй, даже после трех пилюль. Надеясь, что это придется Линде по душе, Гюнтер направился к машине.
Марион принесла в контору Анны Кель все, что удалось найти и показалось важным. К несчастью, все документы о фирмах, недвижимости, земельных участках Гюнтера находились либо у него в офисе, либо у советника по имуществу. А не заодно ли с ним Клаус? Такого Марион не могла себе представить. Достаточно уже страхов за последнее время, к тому же еще конец недели, пятница, и в течение двух последующих дней, так или иначе, ничего путного сделано не будет. А как ей быть в выходные? Остаться дома? Попытаться еще раз поговорить с Гюнтером? Но придет ли он домой? Пожалуй, ей остается только ждать.