Завтрак проходил в молчании. Маркиз энергично жевал, София нехотя отламывала кусочки поджаренного тоста, чем наконец привлекла внимание Хью.
- Если будешь едва клевать сухой хлеб, лишишься чувств от наслаждения, стоит мне в очередной раз тебя покрыть, - злобно прошипел он.
- Все может быть, - безразлично отозвалась она.
- Неужели выдержишь? - съязвил он.
Брови женщины чуть поднялись.
- Вам не все равно, получу я наслаждение или нет?
Маркиз на мгновение растерялся, не зная, что ответить, и не уверенный, почему вопрос так его оскорбил.
- Не все равно. Только не допытывайся почему, - честно признался он.
- Просто мне кажется, что я имею право извлечь хоть какое-то удовольствие из этой гнусной ситуации.
- Гнусной? - скептически переспросил он. - Ах, я сейчас расплачусь от жалости!
- А вы хотели, чтобы я рассыпалась в комплиментах по поводу ваших невероятных мужских способностей? Не знала, что вы так тщеславны.
Он вовсе не был тщеславным и попросту замолчал, удивляясь взрыву собственного негодования.
- Сколько любовников было у тебя? - внезапно выпалил маркиз, к собственному удивлению. Но отчего-то не извинился.
- Меньше, чем у вас. Вряд ли мой список может соперничать с вашим. Да и до вашей репутации мне далеко, - мягко заметил она.
- И никогда не беременела?
- Просто не посмела бы. Марко помешан на чистоте рода.
- А твой достаточно чист?
- Как вы грубы!
- А вы слишком красивы.
Слава Богу, первая вежливая реплика.
- Хотите сказать, что так выглядят исключительно хористки и актрисы?
- Обычно да.
- Кому знать, как не вам.
- Кому знать, как не мне.
- Со стороны матери я венгерка. Их семья славится выгодными браками.
- Понимаю. Такими, как твой. Значит, у Марко полно денег?
- Именно это и подразумевается под выгодными браками, милорд. Вам это известно лучше, чем другим. Отец мой родом из Венеции. Его семья давно осела в Далмации, и ее мужчины по традиции много лет подряд становились посланниками двора Габсбургов в Венецианской республике. Надеюсь, это отвечает вашим. высоким требованиям?
- Тебе, вне всякого сомнения, известно, что мои требования вовсе не столь высоки, - пренебрежительно отозвался он, снова вспомнив о ее роли в похищении. Минутное сочувствие уступило место уже привычной ненависти. Хотя при других обстоятельствах мы могли бы неплохо позабавиться и провести в постели немало приятных мгновений, - добавил он.
- Похоже, вы распростились со своими намерениями вести жизнь скромную и целомудренную?
- Пришлось. Но, надеюсь, временно. Полагаю, распорядок дня, составленный твоим мужем, позволит мне выпить еще чашку кофе перед очередной случкой? - нагло осведомился он.
- Только не слишком задерживайтесь, - медовым голоском разрешила она.
Когда через несколько минут в зале появились стражники, маркиз встал и небрежно поклонился:
- До встречи, мадам. На знакомой сцене.
Самолюбие его было ненадолго удовлетворено при виде краски, залившей ее лицо и шею. Что же, хоть слабое, но утешение!
Войдя в спальню, он повелительным жестом отделался от охранников и разделся сам, предпочитая, чтобы его не касались чужие, равнодушные руки, что он и объяснил им на прекрасном итальянском языке. Поскольку София была родом из Далмации, итальянский наверняка служил связующим мостиком между английским и их родным наречием.
- Но у нас приказ, - объяснил старший извиняющимся тоном.
- Видно, князь Марко привык повелевать, - сухо отозвался маркиз. - Но потрудитесь передать, когда увидитесь, что ему не жить. Я собственноручно сверну ему шею.
Взгляды маркиза и стражника скрестились. Никто не хотел первым отвести глаза.
- Обязательно передам, - наконец ответил стражник. - Через месяц. Вас придется связать?
- Если хотите, чтобы я остался.
- Я так и думал.
И солдат мотнул головой в направлении кровати.
На этот раз все произошло быстро и безболезненно. Солдаты ловко скрутили его и удалились, предоставив узнику ожидать появления будущей матери его младенца. К величайшему сожалению маркиза, эти несколько минут воскресили нежеланные воспоминания о вчерашнем бурном свидании. Княгиня оказалась восхитительно чувственной женщиной, с жаркой кровью и отдавалась самозабвенно и безраздельно. Ни одному распутнику не устоять перед такой!
И хотя наряду с вольными мыслями его одолевало раздражение, Хью был достаточно рассудителен, чтобы осознать всю тщету своих усилий поддержать и без того едва тлеющий огонек ненависти, едва она встанет перед ним во всем своем обнаженном великолепии.
Но когда в комнате появилась София, он сумел скрыть обуревавшее его смятение под маской холодного презрения.
- Не знаю, смогу ли я на этот раз, - тихо призналась она, переступив порог. Только тревога за мать привела ее в эту комнату.
- Но за нами наблюдают.
- Вероятно.
- Что-то ты не показалась мне такой уж наивной! - издевательски бросил Хью. - Может, нам потолковать о погоде? Посмотрим, сколько времени пройдет, прежде чем кто-то ворвется сюда и силой принудит нас к случке.