Автоответчик, щелкнув, замолк. Сообщение прервалось.
Из кухни донесся свист - закипел чайник.
Сьюзен сидела как в столбняке, тупо глядя на безмолвную машину. Что понадобилось от нее Джесс Бейтс? Где конец сообщения, которое так бесцеремонно обрубил роскошный автоответчик самой последней модели?
Обхватив себя руками, Сьюзен сидела, тихонько покачиваясь. Джесс Бейтс... Ларчвуд-Холл... Джесс была самой спокойной из четверых и самой богатой, очень богатой.
Она была единственной, которая плакала ночами.
Зачем она звонит? Все осталось в прошлом. Его не вернуть. Тогда было не просто другое время, а совсем иная жизнь. Сьюзен почувствовала, как сильно забилось сердце.
Молодость... Время, когда она искренне верила, что счастье действительно существует. Да, они были счастливы с Дэвидом. Сьюзен закрыла глаза и почувствовала на щеках слезинки.
Дэвид... 1968 год... Вьетнам... Демонстрации протеста...
Штаны из кожи... Студенты Демократического общества...
Перед Сьюзен длинной чередой прошествовали выхваченные из памяти образы. Словно она брала в руки один за другим цветные слайды, вставляла в проектор и оказывалась в той, прежней жизни, когда самым главным считалось поднятие уровня самосознания и борьба за мир. Дилан.
Гашиш. Джанис Джоплин и армейские призывы. Убийство Кеннеди террористом. Образы стали тускнеть. Перед глазами встало фото из журнала, виденное совсем недавно.
Тед Кеннеди. Потом исчез и его образ. Осталась только одна мысль Дэвид.
Сьюзен открыла глаза. Что нужно Джесс Бейтс? Освободившись от воспоминаний, она схватила телефонную трубку и набрала номер телефона в Палм-Бич.
- Алло?
"О Боже, почему у мамы по телефону такой неприятный голос?" - подумала она.
- Мама, это я.
- Сьюзен, я рада, что вы уже дома. Как долетели? Надо было все-таки лететь в первом классе. И чего это тебе вздумалось возражать отцу!
- Не нужно было.
- Но ведь у тебя такие длинные ноги. Удивляюсь, как ты их под сиденье-то умудрилась спрятать...
- Мама, - оборвала ее Сьюзен, - мне кто-нибудь звонил после отъезда?
- Что? А, да. И представь себе, не мужчина.
- Что она сказала?
- А в чем дело?
- Она назвала себя?
- Да, но я не стала записывать ее имя. Она назвалась твоей институтской подружкой.
"Слава тебе Господи, у Джесс хватило ума не говорить правду", подумала Сьюзен, а мать между тем продолжала:
- Я дала ей твой номер телефона. Не надо было давать?
- Ну что ты! Ты все сделала правильно, - пробормотала Сьюзен, соображая, как бы похитрее выведать у матери о Джесс, чтобы та ни о чем не догадалась. - Просто мой автоответчик оборвал сообщение. Она, случайно, не оставила свой номер телефона? Я бы ей перезвонила.
- Нет, не оставила.
Сьюзен лихорадочно думала, что бы спросить еще.
- А не сказала, откуда звонит?
- Нет. А может, и сказала, но я не помню. Да какая разница? Если это так важно, она перезвонит.
"Если думает, что я получила ее сообщение, то не станет перезванивать", - мысленно возразила Сьюзен и взглянула на автоответчик, словно ожидая от него решения проблемы.
- Наверное, ты права, мама. Ну, спокойной ночи. Мы с Марком отлично у тебя отдохнули.
- Ты ничего не забыла мне сказать?
- Ах да. Передай спасибо папе.
- Я не это имею в виду.
- А что, мама? - спросила Сьюзен, наматывая на палец телефонный шнур.
- Ты забыла поздравить меня с праздником.
- А... Поздравляю. - И тут же повесила трубку.
- Мам!
Сьюзен подняла голову. На лестнице стоял Марк.
- Ты не слышишь, как чайник надрывается? Даже наверху сидеть невозможно.
- Удивляюсь, как это ты умудряешься что-то расслышать сквозь этот тяжелый рок, - заметила Сьюзен и, поднявшись с дивана, отправилась на кухню готовить чай.
***
Они с Бертом не виделись со дня окончания занятий в университете во время летних каникул, а именно три недели. Перед отъездом во Флориду у нее не было особого желания встречаться с ним, она даже боялась начала нового семестра, боялась, что он опять будет ходить за ней по пятам. Но сейчас Сьюзен пробиралась в темноте по университетскому городку к дому Берта, страстно желая быть с ним, быть со своим другом, а он был ей именно другом.
Сьюзен знала, что Берт поймет ее и даст нужный совет.
Он открыл дверь и легонько чмокнул ее в щеку.
- Добро пожаловать домой.