- Я останусь с тобой в твоей квартире, пока ты не поправишься.
- Это вовсе не обязательно, мама.
- Чепуха, - отмахнулась Мать.
Они помолчали.
- А она красивая? - спросила Флора.
- Что?
- Твоя квартира. Я ведь никогда ее не видела.
- Да. Я приобрела ее несколько лет назад.
Флора кивнула. Наклонившись, она вгляделась в лицо дочери.
- Я всегда буду рядом с тобой, не беспокойся.
Что это она говорит? Да она, Пи Джей, вообще не припомнит, когда в последний раз вспоминала о матери. Хотелось крикнуть: "Ты вовсе не обязана мне помогать только потому, что ты - моя мать!" Какой смысл играть роль образцовой матери! Ведь на самом деле ни о каких материнских чувствах не может быть и речи - слишком уж они разные, мать и дочь. Да и времени прошло слишком много... А впрочем, что она-то, Пи Джей, смыслит в материнских чувствах! Она вспомнила о своем ребенке, о сыне, и почувствовала, что вот-вот расплачется.
- Сколько же я наделала ошибок! - прошептала она.
Флора, взяв ее за руку, поправила на переносице очки.
- Мы должны были быть ближе друг к другу, - продолжала Пи Джей. - А жаль...
- Ты не виновата. - Мать невесело усмехнулась. - Только благодаря отцу мы держались вместе.
Значит, Флора это тоже понимала. Пи Джей почувствовала укор совести.
- Да, - согласилась она.
- Может, еще не слишком поздно, - сказала мать.
За дверью больничной палаты слышались приглушенные звуки. Они сидели рядом в полумраке, рассеиваемом лишь настольной лампой, мать и дочь.
- Извини, что доставила тебе столько боли, - прошептала Пи Джей.
Флора лишь кивнула.
- Мы можем поговорить с тобой, мама? - спросила Пи Джей.
Мать вопросительно глянула на нее.
- О моем ребенке?
Флора тут же перевела взгляд на спинку кровати.
- В этом нет необходимости. Что сделано, то сделано.
- Но ведь этот вопрос до сих пор причиняет тебе боль, как и мне.
Ей, как никогда, хотелось поговорить с матерью о сыне, но та лишь отмахнулась:
- Я давным-давно забыла об этом.
- Нет, мама. - Набравшись смелости, Пи Джей упрямо продолжала:
- То, что произошло много лет назад, изменило наши жизни: и твою, и мою. - И, понизив голос, сквозь слезы договорила:
- И папину.
Флора молчала.
- Я знаю, ты винишь меня в смерти отца.
Мать встала и отошла к другому концу кровати.
- Какая чепуха!
- Я и сама себя винила. Моя беременность подкосила его, вне всякого сомнения.
Флора провела пальцем по температурному листу, висевшему на спинке кровати.
- Думаю, ты давно все это пережила. - Голос ее прозвучал излишне взволнованно. - Ты добилась успеха в работе, наконец-то повстречала хорошего человека.
Пи Джей, расправив рукой складки на простыне, невозмутимо заметила:
- Это не меняет того, что я сделала.
В этот момент дверь распахнулась, и в палату вошла медсестра, катя перед собой прибор для измерения кровяного давления.
- Смерим-ка давление! - закудахтала она, подталкивая скрипучее сооружение к краю кровати.
Флора отошла к окну, а Пи Джей послушно протянула руку. Сестра обмотала ее манжеткой и принялась качать резиновую грушу. Пи Джей наблюдала за ее манипуляциями, которые в очередной раз напоминали, почему она находится здесь. "Нет, на сей раз я не дам матери увильнуть от разговора! решила она. - Пусть не признается, что сама отказалась от ребенка, но о моем сыне мы наконец-то поговорим... Пока я еще жива".
Сестра, сделав свое дело, сняла с ее руки манжетку.
Подойдя к температурному листу, быстренько что-то там отметила и, волоча за собой аппарат, вышла из комнаты.
Пи Джей взглянула на мать - та вглядывалась сквозь шторы во тьму.
- У меня родился сын, - сказала она.
Флора, подняв руку, коснулась края шторы.