131797.fb2
- Что же мне делать?
- Я приехала в Америку с мамой и отцом, когда мне было двенадцать лет, оставив родных и друзей. Шли годы...
И вдруг вторая мировая война. Они все погибли.
Сьюзен поправила на переносице очки. Что бабуля пытается ей втолковать? Какое отношение имеет гибель евреев к ребенку Дэвида?
- Мы так никогда и не узнали, как все произошло, - продолжала бабушка. - Посчитали, что так будет лучше.
Знать было бы слишком больно. Мы не забыли их, нет, только память о них убрали в самый укромный уголок наших сердец. Иногда мы достаем ее, стираем, так сказать, с нее пыль, вспоминаем об ушедших от нас с улыбкой и грустью. А потом опять убираем воспоминания о них туда, где им надлежит быть, в самый дальний уголок нашего сердца.
И они не причиняют нам горечи.
В глазах бабушки опять появилось отсутствующее выражение, и Сьюзен секунду помедлила, прежде чем решилась прервать ее раздумья.
- Ты считаешь, что мне будет больно встретиться с моим сыном? - тихо спросила она.
Бабушка поморгала и по-старушечьи закашлялась.
- Для тебя, может быть, и нет, а для твоего сына Марка, несомненно, да. Мы должны думать о настоящем, девочка моя, а не о прошлом. Его мы не в силах изменить, мы только можем надеяться, что дальнейшую жизнь проживем так, как повелит нам Господь.
Сьюзен встала и, потянувшись к бабушке, чмокнула ее в дряблую щеку.
- Спасибо тебе, бабуля, - прошептала она. - Спасибо тебе, что всегда поддерживала меня в трудную минуту.
- Ты должна сама принять решение, девочка моя. И знай, как бы ты ни поступила, я всегда буду на твоей стороне. Но решать должна ты, и никто другой.
***
Когда Сьюзен вернулась в Вермонт, уже стемнело.
Подъезжая к дому, она увидела, что из окна гостиной льется свет. "Марк! - ахнула она, и сердце ее радостно забилось. - Марк! Слава тебе Господи, ты вернулся домой. Я так ждала тебя, сынок. Прошу тебя. Господи, пусть это будет он". Она выехала на подъездную аллею и внезапно почувствовала всю нелепость своих предположений. Никакой это не Марк. Не может быть, чтобы он вернулся домой. "Размечталась, идиотка! - укорила она себя. - Наверное, сама забыла погасить свет перед отъездом в Нью-Йорк".
Выключив двигатель, она выбралась из машины и захлопнула за собой дверцу. Умиротворенное настроение, охватившее ее после посещения бабули, сразу улетучилось.
Она опять стала сама собой - неуклюжей, плохо одетой, во всем сомневающейся Сьюзен. "Ну-ка очнись! Спустись с небес на землю!" приказала она себе, сунув ключ в замок. Он щелкнул, дверь распахнулась. Посреди гостиной стоял Марк.
- Я тебя ждал, - сказал он.
Сьюзен замерла на пороге. По его щекам текли слезы, отчего юношеские прыщики казались еще ярче.
- Я хотел спросить, можно мне вернуться домой?
Сьюзен подбежала к сыну, крепко прижала его к себе и тоже заплакала. Она никак не могла поверить, что он здесь, живой и невредимый, стоит рядом с ней. Господи, какое это счастье! Обхватила его одной рукой за плечи, другой гладила по голове, а слезы все лились и лились.
- Ну конечно, - всхлипывая, прошептала она. - Конечно.
Прошла минута, потом другая.
- Мам, - подал голос Марк.
- Что? - спросила она, проведя рукой по его волосам.
- Папа сказал, что заберет меня у тебя.
- Это ему не удастся.
- Я ему то же самое сказал. А еще, - добавил он, - непременно расскажу судье, что ни при каких обстоятельствах не стану жить с отцом.
Сьюзен улыбнулась - приятно было слышать, что Лоренса так унизили.
- Мам...
- Что, Марк?
- Может, ты отпустишь меня, а то шею сломаешь мне.
Сьюзен, смеясь, отстранилась от него, вытерла слезы сначала себе, потом ему.
- Ну, как поживаешь, Марк?
Он слегка улыбнулся.
- Теперь хорошо.
- Ты приехал как раз к ужину, - сказала Сьюзен, кинув на пол пухлую записную книжку. - Только вот не знаю, чем тебя покормить, в последнее время я практически ничего не готовлю.
- Да ладно, мам, не переживай, - рассмеялся он. - Может, закажем по телефону пиццу? Умираю есть хочу.
- Ну конечно, малыш, конечно! Иди позвони. А потом мы поговорим.
Он прошел в гостиную, снимая на ходу куртку, а Сьюзен повернулась к раковине и с силой вцепилась в ее края.
Внезапно она почувствовала новый поток слез. Господи, он дома! Наконец-то он дома! Ей вспомнились слова бабули:
"Он боится", и Сьюзен, выпрямившись, проговорила:
- Тебе больше нечего бояться, сынок. Теперь, когда ты вернулся домой, у нас все будет хорошо.
Он вошел на кухню. Сьюзен поспешно вытерла слезы и бросила куртку на стул. Марк, ухватившись за спинку стула, повернул его к себе и сел, обхватив ножки своими длинными ногами.
- Через двадцать минут.
- Что через двадцать минут? - не поняла Сьюзен.
- Через двадцать минут доставят пиццу.