Разумеется, никакими незваными гостями не пахло. Но кто же, в таком случае, зажег светильники?
— Эй, тут есть кто-нибудь? — громко спросила Синара.
В центре зала, у подножия ступенчатого возвышения, воздух вдруг завибрировал и начал сгущаться, принимая некую форму. Синара наблюдала за этим с любопытством, но без страха. Бояться ей было нечего. Все самое страшное с ней уже давно случилось. А когда размытая фигура обрела четкие очертания, она даже обрадовалась. Потому что в ее мрачную обитель явился посланец из мира мертвых.
Окутанный зеленым сиянием призрак предстал перед ней. Не дав ему и рта раскрыть, Синара быстро спросила:
— Что, вы все-таки решили принять меня к себе? Долго же вы собирались.
— Приветствую тебя, принцесса, — безжизненным голосом прогудел посланец.
— Да, да, привет, — торопливо бросила ему Синара. — Давай без формальностей. Я здесь и так залежалась. Что, отправляемся прямо сейчас, или у меня есть немного времени, чтобы собрать вещи? Добра-то будь здоров. Все не унесу, но кое-что надо взять непременно.
Призрак скорчил недовольную гримасу.
— Тебе ведь известно, что мы не можем впустить тебя в загробные пределы, — напомнил он. — Могущественные чары удерживают тебя в мире живых. Разрушить их непросто.
— Да вы и не пытались даже! — обиженно проворчала Синара. — Сижу тут, как дура, уже три тысячи лет, и хоть бы кто из-за этого почесался.
— Тебя ведь обрекли на эту участь за свершенное злодеяние….
— Ничего я не совершала! — воскликнула Синара. — Этот дурак сам выпрыгнул из окна. Не знаю, что на него нашло. Может, не выспался, или съел чего-то не то. Я его об этом не просила. Мне просто стало смешно, когда я увидела….
Тут Синара вспомнила достоинство бывшего супруга, и разразилась веселым смехом.
— Ты чего пришел-то? — хихикая, спросила она. — Просто так?
— Нет, не праздностью продиктовано мое появление в этом мире. Я принес тебе послание.
— Надо же. От кого?
— От владык загробного мира.
Синара так сильно удивилась, что даже перестала смеяться. Она кое-что слышала об этих владыках — загадочных и могущественных существах, повелевающих миром мертвых. И ей показалось подозрительным, что столь крупные шишки решили передать ей, обычной мертвячке, какое-то послание.
— И что они сказали? — осторожно спросила она. — Что сказали владыки?
— Владыки сочли, что твое наказание приобрело чрезмерный характер. Своей могучей волей они готовы разрушить древние чары и позволить тебе войти в загробный мир.
— Какие хорошие и добрые владыки! — запрыгала от радости Синара. — Тогда я пошла собирать вещи.
— Не спеши, принцесса, — остановил ее призрак. — Освободить тебя из-под действия чар будет непросто. Владыки готовы напрячь силы, и сделать это, но и тебе придется оказать им встречную услугу.
— Что, опять выходить за кого-то замуж? — проворчала Синара. — Мне с этим не везет. Прошлый раз вон чего вышло. Но если очень надо, я готова. Только давайте условимся сразу — за последствия я не отвечаю.
— Нет, принцесса, речь не о замужестве, — возразил посланец. — Владыки обеспокоены. Серьезно обеспокоены. Ибо происходит что-то ненормальное. Что-то неправильное и чрезвычайно опасное. Возникла одна проблема, требующая скорейшего решения. Этим-то тебе и предстоит заняться. А теперь слушай, и слушай внимательно. Ибо от этого зависит не только твоя дальнейшая судьба, но и судьбы многих иных, как живых, так и мертвых.
Часть первая. Глава 1
Форинг, форпост Ангдэзии, стоящий на самой границе нейтральной полосы, разделившей королевство добра и империю зла, все последние дни гудел, как растревоженный улей. Взволнованы и напуганы были все, от представителей знати до самых последних простолюдинов. И в дорогих особняках, и в крестьянских хибарах судачили об одном и том же — о новой угрозе, нависшей над городом. Тихим благоговейным шепотом люди произносили страшное имя, внушающее каждому невольный трепет — Свиностас. Никому не было известно точно, кто он такой, этот Свиностас, откуда явился и какие цели преследует. Но всяческих, ни на чем не основанных, версий ходило великое множество.
Каждый житель Форинга и его окрестностей мнил себя главным знатоком всех планов и замыслов Свиностаса, и с жаром отстаивал собственную гипотезу. Слухов же ходил целый миллион. Что только ни выдумывали под действием гремучей смеси страха и неизвестности.
Немалую популярность приобрела версия, гласящая, что Свиностас это незаконнорожденный сын бывшего правителя темной империи Кранг-дан, нагулянный тем на стороне совместно с то ли ведьмой, то ли вампиршей. Дескать, до поры до времени императорский бастард таился в тени, а вот теперь, набравшись сил, и найдя себе могущественных союзников, собрался потягаться за трон с самим императором Дакросом Безжалостным, своим сводным братом. Имелась и близкая к этой версия, согласно которой Свиностас был сыном самого Дакроса, и теперь неблагодарный потомок вздумал свергнуть своего отца и занять его место на черном престоле, дабы самому властвовать над силами зла.
Не менее популярным был слушок, что Свиностас, ни много ни мало, бастард короля Ангдэзии Исдэрета. Подобными разговорами можно было нажить себе неприятностей, поэтому их вели шепотом и в узком кругу надежных слушателей. Но уж там-то, в узком кругу, себя не сдерживали, и пускали фантазию в галоп. Уже успели сочинить историю о том, как король, будучи еще юным принцем, проезжая через какую-то деревню, соблазнился видом тыльной части тела местной крестьянки, и не устоял перед ее прелестями. Эта-то крестьянка, спустя девять положенных месяцев после королевского визита, и родила на свет мальчика. Рождение сего отпрыска сопровождалось ужасающими знамениями: весь небосвод окрасился в кроваво-красный цвет, солнечный диск посреди полудня закрыла черная тень, произошел мор домашней скотины, и случилось еще много всякого, о чем, по какой-то причине, не сохранилось ни воспоминаний, ни записей.
Рожденный на свет королевский сыночек был, якобы, так страшен, и так мало напоминал человеческое дитя, что его мать, едва взглянув на порожденную ею тварь, тут же начисто лишилась рассудка. Принимавшие роды старухи тоже дружно обезумели. И вообще, там вся деревня съехала с катушек. Потому так и не удалось выяснить, куда пропал новорожденный сынок короля. А пропасть-то он не пропал. Его забрали. Мрачные члены темного демонического культа взяли ребенка, и вырастили его в своем подземном храме, местоположение которого является страшной тайной. Там принц рос, матерел, набираясь силы и злобы. Сам он был не человеком, а монстром ужасным, с юных лет подсел на диету из молочных младенцев, и являл такую неслыханную жестокость, что его боялись даже члены темного культа. Этот жуткий отпрыск явился в мир, чтобы осуществить древнее пророчество….
Ну, а дальше выдумывали и древнее пророчество, тоже мрачное, жуткое и леденящее кровь.
Короче, слухов ходило много, версий еще больше, но все они сходились в одном: появление Свиностаса сулит большие беды. Если крупно повезет, дело обойдется без конца света, но и в этом случае мало не покажется. Вся эта паранойя подогревалась отсутствием сколь-либо внятных разъяснений со стороны руководства Форинга. Ни верховный паладин Ильнур, ни верховная волшебница Лаура так и не выступили перед горожанами и не объяснили им, что же происходит на самом деле. Более того, Ильнур не придумал ничего лучшего, как притащить в Форинг трех матерых злодеев, в числе которых находился известный душегуб и мастер геноцида лорд Мортус. Горожане прекрасно помнили о том, как этот самый Мортус со своими подельниками не так давно устроил в Форинге зверский погром и массовое смертоубийство. В тот раз лишь немногим посчастливилось уцелеть. И горожане совершенно справедливо жаждали возмездия. Они желали видеть голову Мортуса, насаженной на пику. Но вместо ожидаемой публичной казни, Ильнур разместил злодеев в своей резиденции, и содержал их там как дорогих гостей. Это было просто возмутительно. Жители Форинга уже несколько дней кряду устраивали стихийные митинги возле стен резиденции ордена паладинов, и требовали выдать им на растерзание Мортуса и его приятелей. Они не понимали, какого черта Ильнур нянчится с этими злодеями. И почему злодеи с комфортом проживают в его резиденции, а не сидят в темной и сырой темнице. Все это было очень странно, и все это чрезвычайно возмущало горожан.
Лаура, верховная волшебница Форинга, главной обязанностью которой, как и Ильнура, была защита города от темных сил, тоже почему-то занималась чем угодно, но только не своими непосредственными обязанностями. Красавица-чародейка проводила дни и ночи в лазарете, где под присмотром лучших целителей находился ее возлюбленный, жестоко раненый в схватке с ужасным Свиностасом. Целители продолжали держать Кольку без сознания, прилагая все силы к тому, чтобы спасти его мужское достоинство. Жестокий Свиностас постарался на славу, и едва не превратил юного паладина в евнуха. Когда Лаура впервые увидела то, во что превратилась столь любимая ею часть Колькиного тела после контакта с мечом Свиностаса, она едва не упала в обморок. Целители делали все возможное, применяли самые изощренные и сложные методы врачевания, но шанс полного восстановления был все еще крайне мал. Лаура дни и ночи проводила у постели возлюбленного, забыв о сне и о пище. Она сильно похудела за эти дни и выплакала литра четыре слез. Но вместе с тревогой за будущее ненаглядного Коленьки в ее душе набирала силу небывалая, совершенно несвойственная ей прежде, холодная черная ненависть. Раньше Лаура ненавидела врагов просто потому, что надо, потому что они враги. Она без колебания убивала их в битвах, но охотно щадила попавших в плен противников. Ей была чужда непрерывно гложущая ненависть, ненависть всепоглощающе-сильная, буквально сводящая с ума. А вот теперь подобная ненависть расцвела в ее душе. И направлена она была не на империю Кранг-дан, не на Дакроса Безжалостного, а на одно лишь живое существо во всем мире — на Свиностаса. Это он, мерзкий выродок, едва не отнял у нее Коленьку. Это он покалечил ее возлюбленного, да так, что теперь лучшие целители королевства не спешили обнадеживать ее благоприятным прогнозом. Ее Коленька, совсем недавно здоровый и полный сил, юный, но уже успевший снискать славу паладин, лежал теперь на белых простынях, бледный и осунувшийся, и до ужаса напоминал мертвеца. Грудь его едва заметно вздымалась, пульс почти не прощупывался. Лауре то и дело казалось, что ее первая и последняя настоящая любовь в любой момент может покинуть ее. Она боялась отходить от Колькиной кровати из суеверного страха. Ей чудилось, что если она хоть на секунду ослабит свой надзор, если отлучится хотя бы на минуту, Коленька обязательно умрет. И вот она стойко несла свое дежурство, день за днем, ночь за ночью. Лекари почти силой заставляли ее принимать пищу. Иногда она соглашалась немного поесть. Но зато наотрез отказывалась от сна. Наоборот, пуская в ход свою магию, искусственно поддерживала свое бодрствование. Это, разумеется, не могло продолжаться долго. Лаура уже ощущала упадок сил, и знала, что если продолжит отказываться от сна еще какое-то время, это может выйти ей боком. Но она была готова пойти на эту жертву. Зачем ей печься о своем здоровье, если на кону стоит жизнь любимого Коленьки? Лаура не мыслила себя без него, и знала, что если возлюбленный покинет ее навеки, она, не колеблясь, последует за ним. Но не тотчас же. Прежде она отомстит. Разыщет гнусного Свиностаса, и сделает с ним такое, что не снилось в страшных снах даже самым лютым палачам темной империи.
Впрочем, она не собиралась отказываться от мести в любом случае. Противостояние с темной империей и благополучие Ангдэзии, которые прежде так волновали Лауру, отошли на двадцать пятый план. Теперь в ее жизни осталось лишь две цели: во что бы то ни стало защитить любимого Коленьку, и жестоко поквитаться с подлым Свиностасом. Все остальное отныне не имело значения. Лауре стало глубоко безразлично, чем закончится многолетняя война с империей. Сидя у кровати возлюбленного, она успела набросать в уме план их дальнейшей совместной жизни. После того, как Коленька полностью поправится (Лаура запрещала себе думать о том, что исход его болезни может быть иным), и после того, как Свиностас получит по заслугам, они оставят Форинг, оставят Ангдэзию, пошлют ко всем чертям всю эту войну, и поселятся где-нибудь на далеком тропическом острове, посреди бескрайнего океана. Там они будут счастливо жить только вдвоем, никем не тревожимые, наслаждаясь своей любовью. И там, вдали от многочисленных опасностей этого мира, никто и никогда не сумеет отнять у нее возлюбленного Коленьку.
Вскоре из столицы прибыл Агдэил, молодой, но уже успевший снискать громкую славу, целитель. Он был хорошим и давним другом Лауры, и тотчас же откликнулся на ее зов, едва та обратилась к нему за помощью. Агдэил широко прославился лет пять назад, когда его стараниями была остановлена колдовская чума, насланная магами империи на южные земли Ангдэзии. Он слыл великим искусником, и мог поставить на ноги даже смертельно больного человека. В столице он обслуживал высшие круги знати, на чем стремительно разбогател. Но стоило Лауре воззвать к нему, он бросил все дела и тот час же явился в Форинг.
Вместе с ним прибыла его ассистентка, молоденькая девушка лет семнадцати по имени Альмина, так же весьма талантливая целительница. И не будь Лаура так глубоко поглощена своими переживаниями, она обязательно отметила бы красоту этой девицы. Так же, как ее отметили многие в Форинге, когда Агдэил со своей ассистенткой въехали в город. Мужские взгляды так и приклеивались к молоденькой красавице. Но та не обращала на них никакого внимания. Во всем ее облике присутствовало какое-то возвышенное благочестие. Всем своим видом юная дева подчеркивала, что непристойные помыслы глубоко чужды ей. Что, разумеется, еще больше разжигало интерес к ее персоне со стороны мужской части горожан.
Едва прибыв в Форинг, Агдэил тут же взял дело в свои руки. Осмотрев Кольку, и вызнав об уже примененных методах лечения, он одобрил их, но счел недостаточными.
— Скажи мне только одно — могу ли я надеяться на лучшее? — со слезами в голосе спросила у него Лаура.
Лекарь обнял ее за плечи, улыбнулся и сказал:
— Милая моя, пускай это прозвучит нескромно, но за лечение твоего возлюбленного берется лучший целитель королевства. Поэтому предоставь мне делать мое дело, а сама ступай в свои покои, и хорошенько выспись. Ты плохо выглядишь. Еще немного, и мне придется лечить уже двух пациентов.
Лаура поначалу уперлась — она ни за что не желала оставлять своего Коленьку. Но Агдэил проявил настойчивость. Он сообщил ей, что мало радости она доставит своему любимому, если сведет себя могилу совершенно бесполезным самоистязанием.
— Ступай и выспись! — повторил он. — Твой Николай в моих руках. С ним все будет хорошо. К тому же, я собираюсь провести ряд процедур, присутствие на которых посторонних недопустимо. Иди, Лаура. Любовь любовью, но все же не забывай и о себе.
Нехотя верховная волшебница согласилась оставить своего ненаглядного Коленьку и вздремнуть пару часиков, но никак не больше. Пошатываясь от скопившейся за несколько суток бдения усталости и сильных душевных переживаний, она кое-как добралась до своих апартаментов, рухнула, не раздеваясь, в кровать, и тут же провалилась в глубокий сон, который продлился четырнадцать часов. А пока она спала, Агдэил, как и обещал, приступил к делу. В течение четырех часов он со своей ассистенткой находился в палате больного, а когда покинул ее, на его бледном усталом лице играла торжествующая улыбка.
— Ну, вот и все, — сказал он собравшимся вокруг него целителям Форинга. — Теперь с юным паладином все будет хорошо. Полагаю, с большой долей вероятности можно ожидать полного исцеления.
Он оставил свою ассистентку приглядывать за больным, который по-прежнему оставался без сознания, а сам отправился пообедать и вздремнуть, провожаемый восхищенным взглядами местных целителей. Он не сомневался в том, что Лаура, которую он с таким трудом отослал от постели ее возлюбленного, проснется еще очень нескоро. К тому времени ее Коленька уже наверняка очнется. То-то будет радость у глупышки Лауры.
Агдэил улыбнулся. Вся эта любовная чепуха казалась ему страной и непонятной. Ему чудно было видеть Лауру в таком состоянии. Он не мог поверить, что обычная сексуальная привязанность может довести человека до состояния натурального безумия. Сам он никогда не испытывал ничего подобного. Единственной страстью Агдэила была медицина, ей он посвящал все свое время и все свои силы. Он до того был фанатом своего дела, что не замечал подле себе красавицу ассистентку, в упор игнорируя ее юные прелести. Да и та, к слову, никогда не пыталась соблазнить своего начальника, всегда держась скромно и стараясь выглядеть максимально неприметно. Глядя на нее, можно было подумать, что она точная копия своего наставника, такой же фанатик, одержимый своим делом, и навеки отрекшийся от всех прочих радостей жизни.
Многие думали так, наблюдая за ней. И эти многие ошибались.
Глава 2
Альмина происходила из семьи целителей. Ее отец был целителем, ее дед был целителем. Ее прабабка снискала великую славу, исцелив раненого в битве короля. Так что у дочери славного рода лекарей не было иного выбора, кроме как продолжить проторенный пращурами путь.