Крик отчаяния сорвался с губ Стасика. Куда ни кинь — везде погибель. А о тихой и спокойной жизни вообще можно забыть.
В этот момент в тронный чулан вошла Лаура и провозгласила торжественным голосом:
— Властелин Свиностас. Некто Сидгур Нечестивый нижайше просит аудиенции.
Стасик вновь попытался вскочить с трона и податься в бега, но Синара была настороже. Ее твердые пальцы тотчас же вцепились в плечо Стасика и удержали властелина на месте.
— Властелин готов принять ничтожного просителя, — сказала она.
Стасик судорожно замотал головой. Никого он принимать не хотел. Он вообще боялся чужих людей. А нелюдей и подавно.
В тронный чулан, вслед за Лаурой, шагнул огромный человек, чей обнаженный торс бугрился мускулатурой и пестрел боевыми шрамами. За спиной исполина покоился царь-меч — чудовищная двухметровая штуковина для нарезания на куски крупных вражеских соединений.
От вида сего просителя Стасик чуть не лишился чувств. В полумраке ему почудилось, что он наблюдает перед собой близкого родственника Грыжи Антрекотовны. Этот великан вполне мог быть племянником верховной кухарки черного замка. Или нежно любимым, вскормленным парной человечиной, сыночком.
Сидгур шагнул вперед, чуть заметно поклонился, грохнул себя в грудь кулачищем, и выпалил:
— Приветствую тебя, темный владыка Свиноморд! Имя мое — Сидгур Нечестивый. Ты, должно быть, наслышан обо мне.
Из-под железной маски властелина донеслось неразборчивое блеяние. Оно явилось результатом неудачной попытки Стасика пустить в дело разумную речь. Увы, но эта способность отказала ему. Кошмарный вид вооруженного громилы поверг Стасика в состояние ужаса. А в подобном состоянии он обычно не мог выдавить из себя и пары связных слов.
— И все же позволь вкратце поведать о себе, — продолжил Сидгур. — Я родился в далекой северной стране, среди синего льда и серых скал….
Биография Сидгура оказалась настолько эпической, что даже не смешно. На свет он появился прямо на поле боя, затем, оставшись сиротой, был воспитан волками, а когда подрос и накачал мышцы, то есть в возрасте восьми с половиной лет, пошел и отмстил всем, до кого добрался. Дальше шла сплошная череда подвигов — Сидгур врывался в селения, убивал мужиков, бесчестил баб и швырял младенцев в костер. Сидгур врывался в святилища — убивал жрецов, бесчестил жриц, похищал святые дары. Сидгур выслеживал обозы — убивал купцов, бесчестил лошадей, присваивал добро. К восемнадцати годам он успел настроить против себя весь север, и вынужден был перебраться на юг. Там история повторилась. Эпический герой безостановочно гадил всем вокруг. Кончилось тем, что Сидгур вынужден был бежать и поселиться на нейтральной полосе — за ее пределами его не ждало ничего, кроме плахи.
Но и нейтральная полоса не охладила геройского настроя эпического воителя. Обосновавшись в древней гробнице, он постоянно устраивал набеги то на земли Ангдэзии, то на приграничье Кранг-дана. И в ходе этих рейдов Сидгур отрывался по полной программе. Убийства, изнасилования и грабеж были его фирменным подчерком. После себя Сидгур оставлял сожженные избы, горы трупов, поруганных дев и запах крепкого мужского пота. Так он и жил до недавнего времени, пока слуха его не достигла молва о темном властелине Свиноморде, что собирает войско для покорения мира и превращения оного в преисподнюю. И вот теперь он, Сидгур Нечестивый, явился сюда и предлагает свою верность и свой меч темному властелину Свиноморду. И готов хоть сейчас идти войной либо на Ангдэзию, либо на Краг-дан, либо на всех сразу, лишь бы было кого убивать и насиловать.
Кончив свою речь, могучий герой вопросительно уставился на Стасика. Тот сидел на своем импровизированном троне, и боялся шелохнуться. После того, как гость озвучил свою биографию, Стасика объял дикий ужас. Находиться в одном помещении с этим профессиональным мясником было просто страшно.
— Так что скажешь, властелин? — спросил Сидгур. — Принимаешь ли ты меня в свое черное воинство?
Стасик так и молчал бы до вечера, но в дело вмешалась Синара.
— Властелин Свиностас великодушно принимает вас на службу, — сказала она. — Ступайте. Вас разместят в крепости по мере возможного комфорта.
Но Сидгур уперся.
— Почему сам властелин не хочет говорить со мной? — спросил он обиженным тоном. — Разве я не достоин сего?
— Разумеется, вы достойны, — мягко успокоила его Синара. — Но властелин не может заговорить с вами лично. Каждое произнесенное им слово — могущественное заклинание. Властелин вынужден безмолвствовать, ибо сказав лишнего, рискует обрушить на этот мир великие катаклизмы. То есть, он их, конечно же, обрушит. Но в свое время. А оно еще не настало.
— Вот оно что, — протянул Сидгур, поглядывая на черную фигуру на троне с резко возросшим уважением.
— Прежде властелин проживал в ином мире, — продолжила сочинять Синара. — Однажды он выпил лишнего и у него развязался язык.
— И что? — осторожно спросил Сидгур.
— Властелин вынужден был переселиться в этот мир, ибо что ему делать в выжженной пустыне, где не осталось ничего живого?
— О! — выдохнул Сидгур. — Воистину, приятно встать под знамена столь могучего владыки. Клянусь тебе, повелитель, что в первой же битве зверски убью сотню недругов в твою честь. А когда мы пойдем в набег на вражьи земли, я обесчещу в твою честь сотню дев.
Еще раз грохнув себя кулаком в грудь, здоровяк покинул тронный чулан. Но не успел Стасик расслабиться, как нагрянул новый посетитель.
Перед ним предстал некто, закутанный в грязные и драные лохмотья. Наружу выглядывали только кисти рук — сухие, желтые, покрытые сетью вздувшихся вен и старческими пятнами. Гость опирался на узловатую клюку и горбился так сильно, что почти скреб подбородком по полу.
Из-под капюшона зазвучал скрипучий старческий голос:
— Владыка Свиноморд. Позволь презренному рабу твоему склониться пред тобой. Имя мое Клосарт Гнусный. Ты, должно быть, наслышан обо мне.
Стасик судорожно кивнул головой, хотя на самом деле никогда не слышал об этом старике, и предпочел бы не слышать впредь. Но ему уже стало ясно, что рассчитывать приходится на контингент именно такого качества. Добрые благородные люди не живут на нейтральной полосе. Здесь обитают отбросы.
Гость, как и его предшественник, начал хвататься, перечисляя свои подвиги. Подвиги были в самый раз для новоявленного слуги темного властелина. Затейливый дедуля начал карьерную деятельность с массового отравления жителей крупной деревни. Сделано это было не из высоких идеологических соображений, а по причине банальной и где-то даже низменной. В деревне проживала девка, наотрез отказавшаяся дать Клосарту. Тот, недолго думая, отравил всех, а пока деревенские валялись на травке и корчились в предсмертных муках, тишком оприходовал несговорчивую селянку.
Дальше покатилось по наклонной — Клосарт торговал ядами, зельями сомнительного качества, которые на поверку тоже оказывались сущей отравой. Заявившись глубокой ночью в одну деревню, он вылил в тамошний колодец целое ведро доброго яда. К вечеру следующего дня половина жителей вымерла, а вторая половина готовилась присоединиться к первой.
Помимо изготовления и применения ядохимикатов Клосарт неплохо разбирался в мерзких заклинаниях порчи и проклятия. Используя одновременно магию и зелья, он достигал синергического эффекта, что позволяло нагадить сильнее и большему числу людей.
— А все почему, — кряхтя, подытожил Клосарт. — Потому что девушки меня не любят. Говорят — некрасивый, некрасивый. Кто же по внешности судит? А как же душа?
С этими словами гость поднял руку и сбросил с головы капюшон. Стасик только чудом сумел сдержать вопль ужаса. Всяких физиономий он повидал, но Клосарт неприятно удивил его. Это был не просто урод, но урод среди уродов. Стасик порадовался, что не чувствует вкуса пищи, а то бы эта харя отбила ему аппетит на неделю вперед.
— Не волнуйтесь, при дворе владыки Свиностаса умеют ценить подлинную внутреннюю красоту, — заверила его Синара.
Гость улыбнулся. Лучше бы он этого не делал. От улыбки его харя перекосилась и стала еще тошнотворнее. Стасик почувствовал, что еще немного, и его стошнит прямо в маску.
К счастью, аудиенция завершилась, и старый негодяй ушел вслед за Лаурой, которая пообещала устроить его в крепости со всеми возможными удобствами.
— Почему ко мне ломятся одни уроды? — тихо спросил Стасик.
— Не нужно делать скоропалительных выводов, — наставительно произнесла Синара. — Контингент своеобразный, но почему же сразу уроды?
— Вот бы ко мне на службу пришла прекрасная эльфийская принцесса, — возмечтал Стасик.
— Может, еще и придет, — подбодрила его Синара. — Хотя я бы на это не рассчитывала.
Стасик печально вздохнул. Это верно — рассчитывать на что-то хорошее не приходилось.
Он попытался встать с трона с целью скрыться в своей комнате и немного отдохнуть, но не успел — принесло очередного посетителя.
— Они что, будут идти весь день? — простонал Стасик.
— Тебе бы радоваться, а ты ворчишь, — заметила Синара. — Чем больше их соберется вокруг тебя, тем выше твои шансы уцелеть.
Была в ее словах доля правды, но именно что доля. Стасика не столько пугала угроза со стороны Ангдэзии, сколько неведомая тварь, идущая по его душу. Последняя внушала главный ужас именно своей непостижимостью. И что-то подсказывало Стасику, что ни здоровяки с большими мечами, ни колдуны с порчей и ядами, не смогут остановить нечто, стоящее одной ногой в мире живых, а второй в мире мертвых. Хорошо, если на свете вообще есть сила, способная остановить эту тварь. А ведь ее может и не быть.
В этот момент в тронный чулан шагнул очередной посетитель — огромная мускулистая баба средних лет, с лицом зверским, темным от загара и расписанным шрамами. Оружия на этой особе было столько, что считать замучаешься. Притом весь ее арсенал был так славно подогнан к экипировке, что не издавал при ходьбе ни единого звука.