— Это крайне спорный тезис, — сквозь зубы процедила Лаура.
Она обратилась к Матрене:
— Кто ты и откуда здесь взялась?
Матрена надулась и поджала губы. Вот еще она будет оправдываться перед этим сборищем хамов. С минуты на минуту подъедет ее принц с личным войском, и вот тогда-то все эти негодяи попляшут. Вот как полетят в них эльфийские стрелы, да как засвистят эльфийские мечи, сразу в пляс и пустятся.
— Жирная может оказаться шпионкой, — проскрипел старик. — Ничего личного, но предлагаю ее убить.
— И съесть! — добавил зеленый мутант, а когда все осуждающе поглядели на него, добавил. — Ну не пропадать же мясу даром. Я ведь к трапезе никого не склоняю. Нам со свояком больше достанется.
— Нет, так нельзя, — вдруг уперся Стасик.
— Откуда столько великодушия? — проворчал Гамал.
— Она ведь ничего плохо нам не сделала, — смутившись, пояснил Стасик. — Нельзя убивать кого-то без веской причины.
— Да можно, можно, — заверил его Зархад, медленно потащив из ножен меч. — Я сейчас покажу, как это делается.
— Стасик сказал, что убивать нельзя! — повысила голос Света.
Гоблин втянул голову в плечи, поморщился и нехотя сунул оружие обратно в ножны.
— Ох уж эта ваша доброта, — проворчал он. — Попомните мои слова — доведет она до беды. У нас, у гоблинов, есть поговорка: нет человека — есть ужин. Священная традиция поедания пленных живет в нашем народе с незапамятных времен. Только благодаря ей мы уцелели. А впади в гуманизм и доброту, давно бы уже не было гоблинов на белом свете.
— Мы бы как-нибудь пережили эту невосполнимую утрату, — небрежно бросила Лаура. — Ну, допустим, не станем мы ее убивать. И что с ней, в таком случае, делать?
— Пускай владыка Свиностас решает, как поступить с толстухой, — подхалимским образом высказалась Риана.
После чего все дружно уставились на властелина. Стасик от смущения чуть сквозь землю не провалился.
— Да я это… — принялся мямлить он. — Я не знаю.
Он покосился на женщину. Проще всего было сказать — в расход ее. И навсегда выбросить эту незнакомку из головы. А уж как с ней поступят подчиненные, не его забота. Гоблины ли пустят ее на шашлык, Лаура ли испепелит световым копьем или Синара высосет из нее жизнь — так ли это важно? Его, властелина, это уже не касается. Он выше, чем какая-то там жизнь какого-то там человека. Широко шагает властелин, под ноги не глядя. Цель его впереди, где-то там, за горизонтом, туда и устремлен его взор. А скольких он затаптывает за каждый шаг к своей цели, того не ведает и ведать не хочет.
Стасика окатила волна отвращения к себе. Нет, он никогда не станет такой же мразью, как лорд Мортус или Дакрос Безжалостный. Люди никогда не станут для него расходным материалом или помехой на пути к цели. Ему самому довелось побывать в этой роли — в роли расходного материала. Он знал, каково это, когда твоей судьбой распоряжаются другие, которым на тебя наплевать сто двадцать раз. Не станет он уподобляться классическим темным властелинам. Он пойдет своим путем. Путем доброты и гуманизма. Если он вдруг завоюет этот мир (Стасик не верил в подобную возможность, ну да мало ли), он не станет превращать его в филиал преисподней. Напротив, он положит все свои силы, чтобы превратить правильный мир в самое прекрасное место во всех возможных вселенных. Конечно, без толики насилия не обойтись. Придется зверски убить всех злодеев, а так же тех, кто не захочет жить в новом прекрасном мире Стасика. Но это вынужденная мера. Если этого не сделать, злодеи своим присутствием обязательно испортят намеченный рай.
— Так что нам делать с жирной бабой? — резко спросил Гамал, вырывая Стасика из мечтаний о грядущем счастье после планетарного геноцида.
Стасик вновь взглянул на незнакомую женщину и произнес:
— Ну, ничего.
— Что это значит? — удивилась Лаура.
— Да пусть она делает все, что хочет, — пояснил Стасик. — Захочет — останется. Нет — нейтральная полоса в ее распоряжении.
Послышалось многоголосое ворчание. Подручные не были довольны решением властелина. Они сочли его странным. Властелин, и вдруг кого-то пощадил! А он точно ли властелин? Однако никто не дерзнул прямо оспорить решение, да и особого желания на то не было — в конце концов, толстуха не казалась опасной, и едва ли могла быть шпионкой или диверсанткой.
— Ну, так тому и быть, — проронил Гамал.
Он шагнул к Матрене и строго ей сказал:
— Гляди у меня, начнешь совать нос куда не надо, живо за это поплатишься. На твоем месте я бы взял ноги в руки и свалил отсюда.
— Пошел ты, хрыч! — дерзко выпалила Матрена.
Физиономия Гамала покрылась пятнами.
— Ах ты сала центнер! — прорычал он сквозь зубы. — Да я тебя….
— Уймись, старый! — потребовал Зархад, вставая на пути алхимика. — Свинорыл приказал ее не трогать. Да будет так.
— Больно много командиров развелось, — посетовал Гамал. — Куда ни плюнь, одни Свинорылы.
— Дед, остынь! — потребовал гоблин. — Негоже идти поперек воли властелина. Ты ничего не смыслишь в придворных делах. Тут требуется гибкость. Пусть властелин думает, что его приказы беспрекословно исполняются. А толстуху мы потом съедим, тишком и без помпы. А властелину сообщим, что ушла она куда-то, а куда и зачем — кто знает?
— Эй, я, вообще-то, здесь стою, — напомнил о себе Стасик.
— И напрасно, — сказал ему Зархад. — Негоже властелину у подчиненных над душой маячить. Властелин повелел, и пошел дальше по своим делам. Чтобы даже мысли ни у кого не возникло, что можно взять и ослушаться. Властелин этого не допускает, и другие с него пример возьмут. Так что ступай, ступай Свинорыл. Мы тут дальше сами. Свояк, неси ножи и ведра.
— Я серьезно говорю — не вздумаете ее съесть! — потребовал Стасик.
— Да поняли мы, поняли. Свояк, ты еще здесь?
— Без шуток.
— Какие уж тут шутки. Свояк, и уксус захвати.
— Я прослежу. Если завтра ее здесь не будет, тогда….
Тут Стасик запнулся, понятия не имея, что он сделает в том случае, если гоблины все-таки съедят толстую женщину. Скорее всего, ничего. Да и что он мог? Натравить на гоблинов Свету? В этом случае все гоблины просто разбегутся, а они ему нужны.
— В общем, есть ее нельзя! — повторил Стасик и поспешил уйти, пока Зархад не задал ему еще какой-нибудь неудобный вопрос, на который нечего будет ответить.
Постепенно все разошлись, и Матрена осталась одна. Она еще долго стояла, громко сопя и сотрясаясь от злости. Да как эти козлы посмели назвать ее толстухой и жирной? Неужели вороны выклевали им глаза? Ее вожделели первые красавцы этого мира. Эльфийский принц, благородный паладин, красавчик-вампир и еще куча разных сладких мальчиков боролась за ее руку и сердце. Тот факт, что эта борьба происходила исключительно в ее воображении, Матрену не смущал. Уже давно все хорошее в ее жизни происходило только там. Реальность была отвратительна. Реальность встречала ее жирной задницей, крепко спившимся мужем и полной безнадегой. Но в мире грез она была прекрасна и желанна. Первые красавцы вселенной грудами лежали у ее ног. Там ее ждало только счастье, большое и всеобъемлющее.
Ее подозрение, что две худышки направляются в страну прекрасных принцев, не оправдалось. Те пришлепали в какую-то разрушенную крепость посреди пустыни. В крепости обитали разнообразные мутанты и некоторое количество людей. Мутанты Матрену не испугали. После того как она наблюдала своего благоверного после недельного запоя, ее трудно было испугать чудовищным видом и запахом. А вот что действительно встревожило Матрену, так это отсутствие в крепости красавчиков. Их тут не было ни одного. Не было никого, кто мог бы сойти за красавца даже с очень большой натяжкой.
Все это начало злить Матрену. Она уже сколько дней валандалась в правильном мире, а эльфийского принца до сих пор где-то носило. Ему бы следовало поторопиться, если он не хочет упустить свой шанс. Потому что если ушастый красавчик задержится еще на день-другой, то Матрена выберет вампира, а эльфу останется всю следующую вечность кусать свои эльфийские локти.
Чувствуя голод, Матрена отправилась бродить по крепости. Ей постоянно встречались зеленые уродцы, косящиеся на нее со странным, несколько пугающим, интересом и отпускающие в ее адрес казарменные шуточки. Матрена в долгу не оставалась, и стабильно обрушивала на гоблинов всю силу своей луженой глотки, демонстрируя грубиянам завидный запас бранных слов.
Затем ноги завели ее в абсолютно пустое крыло постройки. Все здесь дышало разрухой и запустением. Под ногами хрустели камешки, со стен и потолка свисали гирлянды паутин. Похоже, здесь уже давно никто не жил. Матрена решила, что это самое подходяще место, чтобы немного отдохнуть. Ей требовалось выспаться. Она уже забыла, когда в последний раз спала по-человечески. Отдых непременно пойдет ей на пользу. Он прояснит ее разум, и тогда он сможет придумать, как скорее попасть в объятия к эльфийскому принцу.
Достигнув очередного поворота и свернув за угол, Матрена вдруг увидела свет, бьющий из приоткрытой двери. Получалось, что кто-то все-таки здесь обитал.