— Госпожа, все ли с вами хорошо? — повторяет свой вопрос служанка.
Элария опускает взгляд на свои ладони. Они дрожат. Так сильно, что кольца с драгоценными камнями бьются друг о друга. Попытавшись унять дрожь, Элария терпит неудачу. Послевкусие ужасающего видения слишком сильно.
— Госпожа? — в третий раз обращается к ней служанка.
— Да, да, все хорошо, — отвечает Элария, к своему удовольствию отметив, что ее голос звучит ровно, без трусливой дрожи. — Я просто задремала.
— Должно быть, вам приснился скверный сон, — участливо интересуется служанка.
Элария вспоминает свое видение, и чувствует, что вновь погружается в пучину ужаса. Сон ли это? У таких могущественных существ, как она, даже сны, это не просто сны. Те, кто столь же плотно слился с магией, изредка способны прозревать будущее. Эти пророчества спонтанны и сумбурны, их нельзя спровоцировать и контролировать. Но иногда видения грядущего настигают великих чародеев в форме снов или галлюцинаций.
Элария почувствовала настолько сильный приступ страха, что едва подавила желание броситься к своей постели и спрятаться под одеяло. Одна только мысль о том, что кошмарное видение является пророчеством, и что однажды ей суждено оказаться в похотливых лапах Свиностаса, едва не свела волшебницу с ума. Она быстро встала со своего походного кресла, подошла к столику с напитками, наполнила кубок крепким вином и залпом осушила оный под удивленным взором служанки. Пока пила, слышала, как ее зубы стучат о край кубка.
Вино подействовало мгновенно, унеся с собой львиную долю страхов. Элария шумно выдохнула и попыталась очистить свой разум от всей заполнявшей его шелухи. Ей нечего бояться. Она никогда не окажется в лапах Свиностаса. Такого просто не может произойти.
Она повернулась к служанке и спросила:
— Что-то случилось?
— Госпожа, магистр Рогзар просит вас прийти к нему в шатер.
— А, Рогзар….
Служанка внимательно пригляделась к своей госпоже, и участливо предложила:
— Если вам нездоровиться, я могу передать посыльному….
— Нет, нет, все хорошо, — быстро перебила ее Элария.
На самом деле, ей и самой хотелось немного развеяться. Сидеть в шатре и изводить себя мыслями о Свиностасе, было невыносимо.
Набросив на плечи огромную белую шаль, Элария вышла наружу. Ее шатер окружало пустое пространство, по периметру которого высились временные обиталища прочих чародеев. Миновав их, Элария очутилась посреди огромного лагеря. В нем царила обычная походная суета. Готовился ужин, слуги выполняли тысячи возложенных на них обязанностей. Однако рыцари не спешили совлекать с себя доспехи. Их лошади тоже стояли запряженными.
На всем протяжении недолгого пути до командирского шатра Эларии непрерывно отвешивали поклоны, притом делали это как слуги, так и рыцари — выходцы из дворянских семей, иные из которых были весьма богаты и влиятельны. Одновременно с этим Элария отлично чувствовала те взгляды, коими провожали ее нескромную персону. Не требовалось иметь телепатических способностей, чтобы прочесть мысли юных рыцарей на ее счет. Любой из них хотел бы залезть к ней под юбку. Почему-то эти болваны считали, что верховная волшебница Ангдэзии и в постели обязана представлять собой нечто невероятное. Ну и сама обстановка способствовала романтическому настрою. Многим из рыцарей, особенно той их части, что впервые ступила на землю нейтральной полосы, все происходящее напоминало увлекательное приключение, о котором они впоследствии будут рассказывать друзьям и подругам. И хорошо бы все это закончилось как веселое приключение. Но Элария знала, что на подобный исход рассчитывать глупо. Им, так или иначе, придется сражаться. Свиностас со своей братией не пойдет ни на какие переговоры или сделки. Он будет стоять насмерть и утащит за собой в могилу немало жизней. Кто-то из этих прекрасных юношей, что провожали ее взглядом и с мечтательной улыбкой оценивали маняще обтянутую платьем фигуру, могут не увидеть завтрашнего заката. Но в двадцать лет не думаешь о плохом. В двадцать лет искренне веришь в свою неуязвимость. В двадцать лет кажется, что умереть могут другие, но только не ты. А ты непременно вернешься домой живым и здоровым, в блеске славы. Именно эта глупость двадцатилетних и была топливом всех войн. Заведись у юнцов немного ума, они бы сто раз подумали, прежде чем храбро мчаться в очередную мясорубку.
Штабной шатер был огромен и высок. Перед ним, на высоком древке, колыхалось на ветру знамя Ангдэзии. Стражники, стоящие караулом на входе, пропустили Эларию без лишних вопросов. Все в войске знали верховную волшебницу.
Едва шагнув внутрь, Элария была оглушена гулом голосов. В командном шатре кипел жаркий спор.
Вокруг длинного стола с развернутой на нем картой склонились полтора десятка мужчин. Все они были паладинами, высокопоставленными членами ордена. Каждый руководил тем или иным подразделением. Исключение составляли двое — Ильнур и совсем юный паладин, которого Элария видела впервые. Эти двое стояли у тканевой стены и скоромно помалкивали. Было видно, что им лишь позволили присутствовать на совете, но и только. Присутствие должно было ограничиться фактическим наличием. Открывать рот, привлекать к себе внимание или, не дай бог, лезть с советами, им, конечно же, воспрещалось.
Рогзар сразу же заметил Эларию, едва та вошла в шатер. И судя по тому, как он поспешно обратился к ней, глава ордена с нетерпением поджидал волшебницу.
— А вот и госпожа Элария, — произнес он громко, и все командиры повернулись к вошедшей волшебнице. — Она-то нас и рассудит.
— Господа, вы, я думаю, переоцениваете мой полководческий талант, — скромно потупив взор, сообщила Элария.
— В данном случае — нисколько, — ответил Рогзар. — Нестандартный противник нуждается в нестандартном подходе. Многие здесь предлагают атаковать крепость со всех сторон, положившись на численный перевес. Будь внутри только люди, я бы так и поступил. Но там ведь есть и это существо….
— Демон, — произнес кто-то из командиров.
— Возможно, — проворчал Рогзар. — Нечто из иного мира. Нечто могущественное. Нечто, о чем мы почти ничего не знаем. А я терпеть не могу атаковать то, о чем не имею ни малейшего понятия. Если мы начнем полномасштабный штурм своими лучшими силами, отыграть его назад не получится. И в том случае, если демон Свиностаса сумеет преподнести нам неприятные сюрпризы, они неизбежно выльются в большие жертвы. А я этого не хочу. Не та ситуация, чтобы очертя голову бросаться в бой, не оглядываясь на потери. Мир не стоит на краю гибели. Враг не у нашего порога. Свиностас загнан в ловушку. Мы можем позволить себе действовать с умом и осторожностью. А что на это скажете вы, госпожа Элария?
Верховная волшебница мягко улыбнулась и произнесла:
— Я полностью с вами согласна, магистр Рогзар. Было бы преступлением посылать рыцарей на бой с демоном. Даже если они и сумеют победить его, это обойдется им дорого. Предоставьте демона чародеям. Мы выманим его наружу и уничтожим. А после этого войско сможет смело атаковать крепость.
Элария хотела добавить, что она и сама могла бы убить всех в той крепости, но волшебница знала, что паладинам это не понравится. Все они явились сюда за славой — и дерзкие юнцы, и седовласые старцы. Каждому из них хочется оказаться причастным к великой победе над темным властелином Свиностасом. И Элария не собиралась лишать их подобной радости. Пусть себе тешатся на здоровье. Пусть ворвутся в крепость и изрубят на куски всех, кого обнаружат внутри. Пусть отсекут голову Свиностаса и везут ее впереди войска на пике. Она не собирается отнимать у них славу. С нее довольно, если Свиностас умрет. А от чьей руки — не имеет значения.
— Вы так уверенно говорите о том, что сможете совладать с этим демоном, — скрипучим голосом заговорил один из генералов. — А на чем, простите, основана ваша уверенность?
Элария наградила его милой улыбкой, а про себя подумала, что было бы нелишним все-таки показать этим олухам ее подлинную силу. Она не имела ничего против паладинов, те делали важное дело, и без них Ангдэзии пришлось бы туго. Но уж слишком большого мнения они были о себе и слишком много почестей требовали. А ведь им не мешало бы помнить, что один толковый маг в бою стоит сотни паладинов. Но в Ангдэзии отношение к магии всегда было немного настороженным, а вот паладинов любили без памяти, видя в них благородных защитников добрых людей. Причина, как полагала Элария, крылась в том, что паладин, по сути тот же воин, был более понятен черни, чем чародей со всеми его заклинаниями и чудесами. Чернь же всегда тянется к знакомому и простому, а на все, выходящее за рамки его примитивного понимания и ограниченного жизненного опыта, смотрит косо и с опаской.
— Вам не стоит беспокоиться на этот счет, — ответила Элария. — Я и другие чародеи сумеем нейтрализовать демона, или кем там является это существо. В крайнем случае, мы просто изгоним его из нашего мира.
— А если демон окажется сильнее, чем вы предполагаете? — не унимался скептик. — Значительно сильнее. Что же в этом случае?
— Едва ли такое возможно, — спокойно ответила Элария. — Будь демон настолько силен, Свиностас не стал бы сидеть в своей крепости, а ударил первым. К тому же демон восприимчив к нашей магии — это нам известно. Поэтому лично я не предвижу больших затруднений. Чародеи справятся с этим существом. И тогда паладины смогут заняться Свиностасом.
— Ну, значит, так и сделаем, — решил Рогзар. — Пусть маги выступят первыми и разберутся с демоном, а мы ударим следом.
— Первыми пойдут наши северные герои, — мрачно буркнул один из командиров. — Не забывайте.
В шатре раздались смешки. Элария тоже улыбнулась, хотя ее настроение не было слишком веселым. И все же трудно был удержаться от смеха, когда речь заходила о наемниках с севера. Эти дикари из страны льда и стужи одно время беспокоили границы Ангдэзии, пока с ними не удалось заключить некое подобие взаимовыгодного договора. Северяне жаждали геройских свершений и славной смерти в бою. Их дикая религия допускала в небесный чертог лишь тех, кто пал на поле боя с оружием в руках. Так же учитывалось количество убитых врагов и личное бесстрашие. Королевство добра пообещало предоставить северянам возможность пасть максимально геройским способом, и старалось по возможности соблюдать договор. От северных варваров не было никакой пользы в бою — они бросались в атаку неорганизованной толпой, распевая гимны и срывая с себя одежды. Самые отчаянные, нацелившиеся занять лучшие места в небесном чертоге, шли в бой нагими и с голыми руками, для верности наевшись особенных грибов, придающих им дополнительные геройские качества. Было даже немножко жалко этих безумцев, радостно бегущих на верную и обессмысленную смерть. Возможно, идя в битву первыми, сами себе они казались великими героями. Элария всегда жалела этих безмозглых оболтусов, чьи дикие верования предписывали им умереть в рассвете лет, притом умереть бесполезно и глупо.
В этот поход с войском Ангдэзии тоже пошли северяне — отряд численностью в двести с лишним голов. Это были могучие люди в мехах и кожах, чьи суровые бородатые лица выделялись странной первобытной красотой. Они держались обособленно, часто задирали всех вокруг, вели себя шумно и много пили. Все они рвались в бой. Неважно с кем и за что — едва ли северяне вообще понимали, что происходит и с какой целью они прибыли на нейтральную полосу. Все это не имело для них значения. Их волновала лишь собственная славная смерть, гарантирующая доступ в небесный чертог. Остальное было неважно.
— Ну да, да, — кивнул Рогзар. — Первыми пойдут северяне. Пусть идут. Не будем лишать их возможности умереть в бою. Их смерть никак ведь не усилит демона?
Последний вопрос был адресован Эларии. Та ответила:
— Нет, пожалуй. Если бы это существо становилось сильнее от убийства людей, оно бы не сидело на нейтральной полосе, а уже опустошало бы наши земли. Думаю, мы можем со спокойной душой позволить северянам пойти первыми.
— Ну и отлично, — решил Рогзар. — Значит, так и поступим. Первыми идут северяне, за ними чародеи, ну а мы, паладины, терпеливо ждем своей очереди. Как только демон будет повержен, покончим со Свиностасом и поставим точку в этой истории.
В этот момент Ильнур и Колька, до того смиренно стоящие у стены, начали делать разные знаки, чем пытались привлечь к себе внимание Рогзара. Тот заметил их и сказал:
— Да, да, я помню. Вы оба рветесь убить Свиностаса. У каждого из вас к нему свои счеты. Так и быть, пойдете с первой волной рыцарей. Большего я для вас сделать не могу. Не пускать же вас вместе с северянами.
Ильнур кивнул головой, благодаря за оказанную честь. А вот Колька не смог промолчать.
— Да много ли останется от того Свиностаса, когда чародеи долбанут по крепости из всех орудий? — спросил он резко.
А затем, повернувшись к верховной волшебнице, выпалил:
— Госпожа Элария, прошу вас — оставьте Свиностаса мне. Я убью этого гада в вашу честь!