Они говорили по-французски, так как знания шейха в английском практически равнялись нулю, о чем Уэкслер заблаговременно предупредил Кристиан.
Нефтяной король, казалось, не знал, как благодарить судьбу за то, что сидит сейчас рядом с дочерью лорда. Он пытался произвести на Кристиан впечатление рассказами о своих итальянских спортивных автомобилях, скаковых лошадях, яхте, которая, кстати сказать, весь год, за исключением двух недель, стояла на приколе в Каннах, и о поездках своей жены за покупками в Лондон, Рим и Париж.
Кристиан без конца улыбалась, до того что заболели щеки, в нужные моменты издавала восторженные восклицания и вообще вела себя как аристократка.
Шейх Абдулла выпил неимоверное количество шампанского и потребовал новой встречи.
- Может быть, мы вместе с леди Кристиан поедем завтра на экскурсию за город?
Эрнест Уэкслер ответил, что это можно устроить.
***
На следующий день в одиннадцать утра Кристиан заехала за шейхом в отель "Ритц". Мартин привез ее в "ягуаре" и всю дорогу до отеля учился называть ее "миледи".
Шейх уже ждал их, полностью готовый к прогулке, одетый в нелепый костюм из твида в крупную желтовато-коричневую клетку, отчего его мясистое лицо приобрело зеленоватый оттенок, и новые - только что из магазина ботинки, в которых, похоже, чувствовал себя очень неудобно. Кристиан догадалась, что у себя во дворце он, наверное ходит в сандалиях.
По совету Уэкслера Кристиан повела его в "Комплит Энглер" в Марлоу исторически знаменитый и невероятно дорогой ресторан на берегу Темзы, в двадцати пяти милях от Лондона. Шейх восторгался зелеными лугами и нарядно украшенными лодками на реке, которые казались ему типично английскими, и воздал должное ленчу из свежей форели, тилтонского сыра и клубники со сливками. После этого он пожелал прогуляться по берегу.
К тому времени пошел мелкий дождь, однако шейх героически хлюпал по грязи в своих новых ботинках и прошел не меньше полумили, пока не захромал.
К пяти часам, когда Кристиан простилась с ним в отеле "Ритц", шейх совсем выдохся. Интересно, подумала Кристиан, получил ли он хоть какое-нибудь удовольствие от этой прогулки? По-видимому, в его представлении истинный английский джентльмен должен уметь стоически переносить неудобства. Если бы их не оказалось, он скорее всего был бы разочарован.
И она, как выяснилось позднее, была права. За эти несколько часов шейх Абдулла Азиз аль-Фейд словно осуществил все свои мечты.
В благодарность он сделал крупный заказ не только на английские пистолеты, в основном использовавшиеся для подавления мятежей, и на американские автоматы, но также на десять ящиков российского холодного оружия, о котором недавно велись переговоры в Сингапуре.
Общая прибыль компании Уэкслера от этой сделки составила более миллиона американских долларов.
- Я знал, что ты это сделаешь, дорогая. Вероятно, все довершила прогулка по грязи под дождем.
***
Складские помещения Сан-Франциско находились в заброшенном промышленном районе к югу от Рыночной улицы. Склад представлял собой нагромождение потрескавшихся колонн, ржавых железных прутьев, полуразвалившихся машин и станков. Сверху, на высоте ста футов, над осевшими галереями и искореженными металлическими каркасами переходов, лунный свет пытался пробиться сквозь вековую грязь и копоть.
С конца пятидесятых склад стоял заброшенный.
Сюда больше ничего не отгружали, устаревшее, никому не нужное оборудование потихоньку ржавело, на бетонном полу скопились горы мусора и хлама. Тишина нарушалась лишь завыванием ветра сквозь разбитые стекла, шорохом крыс да хриплым дыханием какого-нибудь случайного пьянчуги, забредшего сюда, чтобы скрыться от непогоды.
Сегодня вечером, однако, склад внезапно ожил. Здесь проходила вечеринка. Холл Дженнингс никогда еще не был на такой.
Играл рок-оркестр. Певец - молодой человек в плотно облегающих кожаных штанах, с открытой грудью, на которой висело ожерелье из костей и перьев, вопил что-то в микрофон, держа его так близко к губам, что, казалось, готов был проглотить. Густые волосы цвета соломы искрились в ярком свете. На бледном, худом, почти аскетическом лице выступили капли пота. Он выглядел пьяным, безумным, наглотавшимся наркотиков, а возможно, был на грани эпилептического припадка.
Группа гостей в костюмах обитателей потустороннего мира - если можно было назвать костюмами их раскрашенные, разрисованные тела - танцевала под эту музыку. На длинном столе стояли закуски - сыры, салями, заменитель хлеба, яблоки, восхитительный черный виноград и огромный кусок ветчины, как будто разорванный дикими зверями.
У стола стояла молоденькая девушка в фиолетовой майке, с тяжелой цепью на груди и ярко-красным лозунгом "Свободу людям!". Она аккуратно подбрасывала в воздух виноградины, одну за другой, и пыталась ловить их ртом. Рядом с ней бородатый молодой человек яростно тряс бутылку с шампанским - из лучших французских сортов, с ужасом заметил Холл Дженнингс, - радостно вскрикивая каждый раз, когда из бутылки с шумом вырывался столб пены. Вдоль стен среди ржавого оборудования на матрасах лежали люди в коматозном состоянии. Над ними плавали облака наркотического дыма.
В центре внимания были две враждующие женщины.
Та, что повыше, лет около тридцати, с темно-рыжими волосами, стояла с агрессивным видом, широко расставив ноги, крутя в руке широкий кожаный ремень с тяжелой металлической пряжкой. Девушка помоложе была безоружна. Один рукав широкой белой блузы оторван, волосы растрепаны, щека вспухла и побагровела.
- Ты его убиваешь! - пронзительно кричала она. - Ты загоняла его до смерти, и все ради этих проклятых денег.
Вторая женщина взмахнула ремнем. Если бы она ударила, наверное, изуродовала бы противницу. К счастью, она промахнулась. Кожаный ремень обвился вокруг ее кисти.
- Стоп!
На площадке появился режиссер Бад Иверс. Наступила мертвая тишина. Певец замолчал, не докончив фразы, и теперь стоял неподвижно, покачивая рукой микрофон. Музыканты остановились, издав напоследок ряд беспорядочных звуков. Танцоры замерли на месте. Лишь от стен, где лежали на матрасах курильщики наркотиков, доносились шорохи и вздохи. Там работали не профессиональные актеры, а люди с улицы, с Хайт-Эшбэри, которых набрали для того, чтобы создать атмосферу достоверности происходящего.
- Памми, дорогая, - резко произнес Иверс, - ну не крути ты так этой штукой. Ты же знаешь, в ней нет никакого веса. Надо взмахнуть рукой вот так. - Он показал как. - Иначе ты опять все испортишь.
Девушка помоложе в это время растирала рукой щеку.
- Изабель! Оставь эту дрянь в покое. Сколько раз можно говорить! Где гример? Пусть тащится сюда и подновит щеку мисс Уинн. Еще раз!
Бад Иверс славился своей раздражительностью и вспыльчивостью во время съемок. Так же как и своим стремлением к совершенству. И тем не менее Холла Дженнингса покоробило оттого, что он так обращается с Изабель.
- Да, и еще одно, - все так же раздраженно продолжал Иверс. - Не съеживайся, когда она на тебя замахивается. Ты слишком взбешена, тебе все равно, что будет с тобой. Ты жаждешь убить ее. А кроме того, - добавил он устало, - ты знаешь не хуже меня, что это всего лишь легкий пенопласт.
Гримерша сделала несколько мазков на щеке Изабель. Намела Петерсон, игравшая роль Порции Глейз, взмахнула ремнем для пробы.
- Всем внимание! Начинаем с самого начала.
- Как?! Снова всю эту чертову песню?!
Чарли Дарк, один из идолов британского рока, впервые снимавшийся в драматической роли - он играл Аватара, - издал оглушительный звук в микрофон.
Иверс не обратил на него внимания.
- Все по местам! Изабель, ты стоишь слишком далеко. Подвинься влево. Ты уже вышла за отметку.
Потом он обернулся к операторам:
- Снимаем!
Худощавый молодой человек бросился на середину площадки, хлопнул нумератором.
- Кадр тридцать пять, дубль пять.
- Начали.
Оркестр заиграл. Чарли Дарк то свирепо рычал в микрофон, то переходил на фальцет. Звукооператор склонился над трубкой звукоприемника, поспешно меняя головки.
Изабель приблизилась к Памеле Петерсон походкой разъяренной львицы.
- Постойте-ка, мисс Глейз! Мне надо вам кое-что сказать.