- Но ей не следует обвинять себя. Она ни в чем не виновата. У нее не было выбора, она не могла ничего изменить. Ребенок не в состоянии изменить свою жизнь.
Она стыдилась рассказать кому-нибудь о том, что происходило у нее дома много лет назад. А если бы даже и решилась рассказать об этом, ей бы все равно никто не поверил. Так она жила много лет, страдая от гнева и позора, от страха, что кто-нибудь об этом узнает, особенно ее прекрасные, знаменитые сестры.
- Дэлвин! Остановитесь, или я сейчас уйду.
- Нет.
Дэлвин потянулся к ней через стол, взял ее руки в свои. Сжал не больно, но достаточно крепко. Арран уже знала, какой он сильный. Теперь ей не вырваться, даже если она захочет уйти.
- Ты никуда не уйдешь, Арран, потому что у этой истории счастливый конец. Видишь ли, эта девочка умна, интеллигентна и талантлива. В конце концов она осознает, что гнев ее вполне праведный и что ей не следует чувствовать себя ни виноватой, ни грязной. Так что, может быть, ей пора прекратить наказывать себя? Как ты считаешь?
Арран обмякла на стуле.
- Он меня не насиловал.., не угрожал.
- Я этого и не предполагал. Думаю, он использовал эмоциональный нажим. Это - обычное явление.
- Вы так говорите, как будто подобное происходит чуть ли не каждый день.
- Именно так, Арран. Печально, но это так.
- Он приходил ко мне в комнату почти каждую ночь, - начала Арран, глядя в никуда широко раскрытыми, словно остекленевшими глазами. - Сначала он только требовал, чтобы я обнимала и целовала его, говорила, какой он замечательный и как я его люблю.
Читал мне свои стихи, рассказывал военные байки. Мне было так стыдно за него. Но потом, когда Изабель и Кристиан навсегда покинули наш дом, он начал... - Голос ее сорвался. Дэлвин отодвинул чашки в сторону, снова крепко сжал ее руки. - Он начал просить.., начал требовать.., чтобы я разделась перед ним. Говорил, что хочет посмотреть на меня обнаженную. Сначала он требовал, чтобы я расстегнула блузку.., чтобы он посмотрел на мою...
- Грудь, - подсказал Дэлвин.
- Грудь, - послушно повторила Арран и содрогнулась. - Потом он стал трогать мою грудь, целовать, сосать... Называл меня своей маленькой мамочкой. Потом он велел мне лечь на кровать и... Нет, я не могу!
- Хорошо-хорошо, не надо.
Дэлвин все так же крепко держал ее за руки.
Арран закрыла глаза, перевела дыхание и возобновила рассказ странным, спотыкающимся, каким-то мертвым голосом:
- Потом он щупал и гладил все мое тело, говорил, что я его драгоценная маленькая жемчужина, что он хочет открыть свою жемчужину. Засовывал пальцы... туда.., гладил и щекотал мою.., мое...
- Да-да, знаю.
Лицо ее исказилось от стыда. Слова с трудом вырывались сквозь стиснутые губы:
- Вначале.., в самом начале.., мне это нравилось.
Я даже гордилась тем, что нравлюсь ему больше, чем сестры. Да, да! Так и было. Господи! А потом.., он все щупал меня.., и чувствовал там влагу... Вы понимаете...
И говорил, как он хочет, чтобы я кончила.., с ним.
А потом он.., он...
Голос ее изменился. Она смотрела прямо на него потемневшими глазами, жесткими, как агаты. Медленно поднялась с места.
- Мне надо уйти.
- Нет. Еще не время.
- Ах так? Ты не хочешь ничего пропустить? Ну слушай же, евнух проклятый. Сейчас ты все услышишь.
Голос ее звучал, как скрип ногтя о классную доску.
- Как вам понравится продолжение, мистер священник? Отец Дэлвин! Папочка опускался вниз, щекотал мне языком влагалище, засовывал язык в задний проход, ласкал меня руками снизу доверху, а потом засовывал свой.., мне в рот. Вы правы, святой отец, я начала якшаться с такими, как Блэкки Роуч, потому что они трахали меня по-всякому, и спереди и сзади, выматывали меня до точки, и только после этого я чувствовала, что немного очистилась. А теперь, извините, мне надо идти. У меня свидание. С одним таким типом по имени Гас. Рост у него шесть на шесть, вес два восемьдесят, а член длиной десять дюймов. А потом у нас еще будет цирк на троих. Слышали вы что-нибудь об этом, Святой отец? Сразу с тремя. Знаете, как это делается?
Ну ладно, все, отпустите меня!
- Замолчи! Мы уходим.
Железная рука обхватила Арран за плечи. Другой рукой он так же крепко держал ее под локти. Сидевшие в кафе обернулись посмотреть, как священник ведет обезумевшую девушку к выходу.
Они вышли на улицу.
- Я еду в клуб, и вы не в силах меня остановить.
- Еще как остановлю.
- Чем же?
- Я повезу тебя в другое место.
- Куда же это? Может быть, в церковь, изгонять злых духов?
- Туда, где твоя энергия может пригодиться тем, кто нуждается в помощи.
Он повез ее в клинику Джонни Гарсиа.
Там ждала длинная очередь. Люди сидели и стояли.
Мать с ребенком на руках, сама еще подросток.., ребенок весь в синяках и ссадинах. Рядом с ней еще один ребенок, не переставая, хныкал и повторял, что он не виноват.
Тучный мужчина с запекшейся кровью на лбу. Пожилая женщина с плачущим ребенком. Беременная женщина с огромным животом. Не меньше десятка людей различных возрастов, все бедняки, все в горе.
Джонни Гарсиа, бледный, измученный, вышел из-за шторы, отделявшей кабинет от приемной. На белом халате остались пятна крови.
- Арран приехала помочь, - произнес Дэлвин.
Джонни перевел взгляд с Дэлвина на Арран, и складки на его изможденном лице чуть-чуть разгладились.
- Спасибо. У нас сегодня нелегкий вечер.