- Наш отец всегда был сумасшедшим.
В комнате стояла звенящая тишина. Первой заговорила смертельно бледная Изабель:
- Я думала, только я одна об этом знаю. Отец сам сказал мне много лет назад, когда Марку и Мелиссе было по три года.
Послышался тихий голос Кристиан:
- Я тоже знала. Однажды ночью - я тогда болела - я услышала через стенку их голоса. Отец с матерью ссорились. Отец кричал, что он сумасшедший и что им нельзя было заводить детей. Тогда я еще не понимала, что это значит. - Она непроизвольно положила руки на живот, словно защищая своего будущего ребенка.
Арран выпрямилась, натянула испачканную серую юбку на колени. Перед глазами встали глаза отца, жадно глядящие на нее, потом блестящее от пота коричневое тело Гаса. Она прижала руки к глазам в бессильной попытке прогнать отвратительные образы.
- Ну вот... А я в течение многих лет делала такие вещи, которые ни один человек в здравом уме делать не станет. И все время жила в смертельном страхе, что я тоже сумасшедшая, как и отец. А теперь он наложил на себя руки... Кажется, это последняя капля. - Арран судорожно вздохнула. - Я не могу избавиться от мысли, что в один прекрасный день то же самое произойдет и со мной.
***
В завещании Эрнест Уэкслер оставил своему шоферу Мартину достаточно денег для того, чтобы открыть собственное дело - фирму по прокату автомобилей. Это была давняя мечта Мартина. Сейчас дело его процветало, фирма постоянно расширялась. Он предлагал клиентам все новые и новые услуги, а его парк машин включал самые разнообразные модели, от пуленепробиваемого "мерседеса" до рабочего грузовичка с роскошной внутренней отделкой. Он специализировался, кроме всего прочего, на эскорте и охране знаменитостей. Встречал рок-звезд у задних выходов стадионов, отелей и аэропортов, увозил их из-под носа возбужденных почитателей, провозил высших политических деятелей, а порой и глав государств через толпы демонстрантов. Поэтому встреча и сопровождение убитой горем кинозвезды и членов ее семьи явились для Мартина обычной работой, далеко не самой трудной.
На следующее утро в 11 часов он встретил сестер Уинтер на вокзале в Дорчестере в траурном лимузине "даймлер" с затемненными стеклами и без промедления увез их из Лондона. По прибытии в Шеффилд он благополучно провел их сквозь толпу репортеров, терпеливо ожидавших прибытия Изабель у дома Элизабет Уинтер.
Через час он вывел заплаканную Элизабет из дома и вместе с чемоданами погрузил в "даймлер". Доставил мать с дочерьми в уединенный комфортабельный номер отеля "Грейт мидленд" и с удовольствием удалился в ближайший паб, где подавали картофельную запеканку с мясом и отборный эль.
На следующий день состоялась кремация. Этому предшествовало короткое богослужение, проведенное очень молодым священником, который, как видно, совсем растерялся - и от того, что не знал, как положено поступать с самоубийцами, и от присутствия знаменитой кинозвезды. От всего этого да еще от страшной жары щеки его побагровели и покрылись капельками пота.
Из всей семьи только одна Изабель привезла подходящий туалет для похорон - черное платье, босоножки на высоком каблуке из первоклассной кожи и огромные темные очки. Жакет, полагавшийся к платью, она отдала Кристиан, и та надела его поверх своего платья в черную и красную полоску единственного платья в ее гардеробе, теперь состоявшем из шорт, джинсов, кожаных брюк и купальных костюмов. Жакет смотрелся очень элегантно, с умеренными плечиками и длинными узкими лацканами. И сама Кристиан, со своим ровным и глубоким тропическим загаром, с длинными темными ногами, казалось, распространяла вокруг себя какую-то ауру изысканности и утонченности. Арран, в противоположность сестрам, после туманного лета в Сан-Франциско выглядела бледным эфирным созданием. Тем не менее она тоже выглядела элегантно все в том же костюме от Сен-Лорана, который пришлось надеть за неимением ничего другого - она не привезла с собой никакого багажа.
Как только сестры, щурясь от ослепительного солнца, показались у входа на кладбище, моментально вспыхнули и защелкали десятки фотоаппаратов и кинокамер.
Раздались взволнованные возгласы, репортеры и фотографы устремились к сестрам Уинтер, еще более блистательным в этой невзрачной обстановке. Бедняга священник воздел руки к небу, бессильный остановить превращение семейной трагедии в публичное зрелище.
Элизабет Уинтер, безутешная вдова, стояла в стороне, всеми забытая, в своем бесформенном вязаном коричневом жакете, сжимая в руках урну с прахом Джорджа Уинтера. Урну купила Изабель.
- Ужасно, - бормотала Элизабет, ни к кому конкретно не обращаясь. Просто отвратительно.
- Иза, повернитесь, пожалуйста, сюда, - последовал щелчок фотоаппарата.
- Иза, вы знали о том, что ваш отец находился в состоянии депрессии?
- Вы все еще встречаетесь с Лоренсом Сэнсоном?
- Планируете ли вы выйти замуж в ближайшее время?
- Что вы почувствовали, узнав, что ваш отец покончил с собой?
- Девочки, встаньте-ка рядом.
Щелчок, вспышка, щелчок, вспышка...
- Ты только посмотри на нее, - с горьким упреком обратилась Элизабет к Арран. - Как всегда, выставляет себя напоказ. Ей просто необходимо быть в центре внимания.
- Это не ее вина, мама. Ей это не нравится так же, как и тебе.
Изабель между тем держалась с профессиональным спокойствием. Иметь дело с прессой стало для нее еще более привычным, чем все остальное в жизни. Сегодня, правда, она с радостью ощущала рядом присутствие Мартина, который время от времени касался ее своей крепкой надежной рукой.
В конце концов она решительно направилась к воротам кладбища.
- А теперь прошу извинить. Нам необходимо побыть своей семьей, наедине с нашим горем. Я уверена, что вы поймете.
- Как это все недостойно, - бормотала Элизабет. - Хоть бы на похоронах отца постеснялась...
- Мама, для нее это так же неприятно, как и для тебя.
- И нечего выставляться напоказ. У нее нет на это никакого права. Совершенно никакого права.
Бедная мама, подумала Арран. У нее вырвали из рук роль героини трагедии. Это нелегко пережить.
***
Через полчаса сестры Уинтер и их мать уже сидели в роскошном "даймлере", мчавшемся по шоссе в восточном направлении. Мартину удалось благополучно ускользнуть от наиболее навязчивых репортеров, собиравшихся последовать за ними. Элизабет, еще не оправившись от ярости, крепко прижимала урну с прахом к своей плоской груди и смотрела на экран телевизора, где шла передача "Клуба садоводов". Пожилой мужчина с грубым обветренным лицом, в резиновых сапогах расхаживал среди клумб с маргаритками и хризантемами. Арран и Кристиан тоже смотрели на экран, довольные, что можно не разговаривать. Изабель, полулежа на сиденье, по-видимому, заснула.
Путь предстоял неблизкий - почти на другой конец Англии, до норфолкского побережья. Элизабет хотела развеять по ветру бренные останки Джорджа Уинтера на заросших сорняками взлетных дорожках старого аэродрома поблизости от Лудгейт-Мэнора.
- Знаете, - тайком пробормотал Мартин, обращаясь к Кристиан, - такого места в природе не существует.
И никогда не существовало.
- Да, я знаю. Но что же нам делать?
- Что-нибудь придумаем.
***
Мартин сдержал слово. К шести часам вечера он привез их в приморский поселок под названием Бранкастер и доставил в небольшой, но очень симпатичный семейный отель, окруженный цветниками. Здесь он проявил чудеса дипломатии.
- Небольшая проблема, мадам. Боюсь, что на аэродром "Лудгейт-Мэнор" гражданским лицам вход воспрещен. Там теперь американская ракетная база.
Элизабет это известие явно потрясло. Она несколько раз энергично сложила губы трубочкой в немом возражении.
- Почему бы вам не развеять его прах в море? - мягко предложил Мартин. - Так он все равно останется со своими товарищами, с теми парнями, которых сбили. на обратном пути после налетов на Германию. Думаю, ему это понравилось бы даже больше.
***
На следующее утро, в семь часов во время прилива, он повез их наверх, в дюны. К этому времени Элизабет свыклась с предложением Мартина до того, что уже считала эту мысль своей.
- Да-да, самолеты возвращались именно этим путем.
С вдохновенным лицом стояла она на краю обрыва над мягко шепчущим морем. Поверхность воды искрилась под лучами восходящего солнца. Купленные медали Джорджа Уинтера лежали у ее ног. Она вытянула вперед руки с урной, словно принося жертву богам.