Но кавказец кавказцу рознь: братья-грузины, недруги-армяне и послушные татары, они же мусульмане, или тюрки,- наиболее ээ... э консервативный элемент, и потому наименее преданный возмущениям и смуте. В общежитии правдив, в дружбе верен, слово держит (а на суде солжет).
Вот вам и разумное обрусение края, а если что не так - в тюрьму, которые должны быть расширены: и потийская, и батумская, и сухумская, а также александропольская, эриванская, шушинская, карсская, ну и, естественно, древняя Метехская в Тифлисе и знаменитая Баиловская в Баку,вмещают они триста, а впихивают шестьсот: кто только в них не томился, прославив их своим пребыванием, и выбито на мемориальной доске собственное имя: Коба, комиссары врозь и вместе, Нариман... - нет, Нариман в Метехскую заточен был до комиссарской поры.
Нет-с, никому с армянами не сравниться!.. Всегда выражали сепаратистские устремления, воспитывали в этом духе молодежь, пели сепаратистские песни с зейтунским маршем, - кулуарные беседы в перерывах, распространяли карту Великой Армении, до каких пределов, думаете вы? И что нам останется?
Уже на трибуне: Если вы этих карт не видели, почту за честь представить их. (Смех слева, рукоплескания справа). Полный развал на почве сепаратизма, лихоимства, мздоимства, безобразий. Не слышали разве (все тот же Пуришкевич), есть армянин разумный, а есть - армянствующий, и все бунты-волнения от них! (Рукоплескания справа).
А что Центр? (Это Чхеидзе, чьими выступлениями зачитывались.) Какая созидательная работа может быть в обществе, где устоем жизни стала виселица, а основанием благосостояния народного взяточничество? Никак не успокоятся, что на Кавказе не все деревни, не все города разрушены до основания, что еще есть на Кавказе кое-какие признаки жизни, что Кавказ - жемчужина, чудный уголок, воспетый Пушкиным и Лермонтовым, облюбованный всеми лучшими русскими людьми,- еще не обращен в одну могилу, на которой могли бы беспрепятственно совершать черносотенную тризну (Рукоплескания - слева, шиканье - справа). По всей России гуляет разгул и насилие. Ветер дует не потому, что качаются деревья, как мне казалось в детстве, и дождь пошел не потому, что люди открыли зонтики. (Смех слева.)
Впрочем, есть и дельные реформы: законопроект о том, чтобы кроме лошадей привлечь к отбыванию повинности и быков, и буйволов. Это шаг вперед, потому что уравнение в правах произошло и у животных. (Смех и рукоплескания слева). Так что ворон вороне глаз не выклюет! (Голос справа: О, туземцы! Ворон ворону, а не вороне!)
Воронцов-Дашков созвал примирительный съезд армян и мусульман и фамилии у враждующих совпадали, выбрали с умыслом, корни-то почти одни, тюркские, персидские или арабские: Арзуманов - Арзуманян, арзу - мечта, Балазаде Балаян, бала - дитя, Асланов - Асланян, аслан - лев... Только что, как козлятки молодые, бодались Бадалов и Бадалян, а теперь, польщенные приглашением, тезки-делегаты возликовали, объясняясь друг другу в вечной дружбе. Но в армянской пороховнице пуды пороху, не то что у тюрок-мусульман: лишь на выстрел, на залп и хватило, весь порох вышел, и гарь улетучилась. Еще из тезок: Демирчизаде и Демирчян, и приставка Тер как знак святости, у тюрок Мир, тоже святой, прямой потомок пророка Мухаммеда, да будет над ним мир, и отменные кондитеры постарались.
А толку - никакого.
...Говорят, что на Кавказе грабежи и убийства, террор. Но, спрашивается, где, в каких частях империи не наблюдаются те же самые явления? Газеты полны известиями о разгуле страстей. Сенаторская ревизия открыла невероятный факт, что в первопрестольной Москве грабежи и убийства совершались при содействии агентов той самой власти, на которую возложена обязанность бороться с преступными явлениями (Гегечкори?). И армяно-татарская резня на Кавказе - продукт правительственной провокации! А расстрел в Тифлисе безоружной толпы, запертой на площади как в клетке? В течение получаса грохотали выстрелы - пачками, залпами. Потом люди метались, разгоняемые казаками.
Ад кромешный!.. Перелистываю работу комиссии и всюду встречаю: ограбили, изнасиловали, избили - гнусные издевательства! Вот показания потерпевших:
Дом наш на краю селения, мужа моего не было дома. Отряд прибыл в наше селение в вербную субботу и остался до понедельника. Многие женщины и девицы бежали в горы и леса. Я не могла, потому что мой мальчик лежал больной. На следующий день ночью казаки ограбили дом, взяли переметную сумку, палас, шестеро ушло, а один стал приставать ко мне; я не отдавалась; началась борьба, казак бил меня, каблуком ударил в грудь: я повалилась, и тогда он изнасиловал меня. (Возгласы справа: Ложь! Из каких трудов это?) Из трудов комиссии д. с. с. Вейденбаума. Потерпевшая... (Шум справа)... Будут еще случаи изнасилования-старух. (Возгласы: Довольно! Зачем же всякий вздор читать?). (Шум. Крики. Звонок председательствующего.)
Председательствующий:
Покорнейше прошу соблюдать тишину. До меня доносятся такие крики, что если еще один такой возглас, я уйду, и заседание прекратится.
(Голос справа: О карте Великой Армении!)
(Возглас слева: Пуганая ворона. Смех).
- ... С границами от Ливана до Куры, даже переваливая за Северный Кавказ. (Голос справа: А Воронеж? Шум.
Кто-то рвется на трибуну: Проповедь Армении до Воронежа вовсе не такая белиберда, над которой можно смеяться. (Смех слева. Возглас слева: О батюшки, как страшно!)
- ...Да-с, успокоение Армении, может, и наступило, но не ранее, как их вырезали татары в Баку. Когда они наткнулись на другой сепаратизм татарский, когда попали на татарский нож - успокоились, увидели, что если русская государственная власть не будет оберегать их, то их вырежут. Кстати, я об азербайджанских турках, которых неправильно называют татарами. Так вот, татарский нож! И армяне тогда перестали увлекаться мыслью о восстановлении Великой Армении. Государственная дума наполнена не младенцами: она должна читать между строк! (Голос с места: Хорошенькое занятие!) (Голос слева: Перевешать всех!) Что ж, перед лицом сепаратизма русская Государственная дума может почесать в затылке! (Смех слева, возгласы: Приятное занятие!)
И многажды еще будет: смех, Браво!, шиканье, рукоплескания, шум, перебранка, звонки председателя. И насчет логики: Логика кавказская! - в упор. Да, кавказская, самая лучшая!.. (?) И вопль исстрадавшегося председателя: Сегодня я имел несчастье слышать с этой трибуны и с разных сторон такие возгласы, которые сочту своим долгом зачеркнуть в стенограмме, ибо мне совестно их пустить в печать!
А финал - разгон очередной думы, она же собор, вече, курултай, съезд, что еще? А еще духан, где Чхеидзе любил чахохбили, а Хасмамедов - хаш (с чесночным соусом), и лопались щеки у зурначи (точь-в-точь как на картинке, которая вывешена у входа в духан: выпученные от натуги круглые глаза).
ДЕНЬ СЕДЬМОЙ,
как развязал узел, и высыпалось содержимое свёртков, страницы ненаписанного романа.
Лики судьбы, вроде масок, которые помещены в его книге горестных историй, скоро выйдет, вёрстку прислали, - скорбные, самонадеянные, презрительные, еще какие?.. И смотрит на него усталый постаревший человек, он сам, врачеватель душ (?). Казалось, теперь, когда вознесен высоко, и не мыслилось, что такое возможно - отныне преспокойно может править отпущенным ему временем, слепой рок готовит коварства (вознести, чтобы сбросить в пропасть).
Копились записи в Астрахани, дважды сюда приезжал - сначала как ссыльный, а потом... - покинул бакинских комиссаров.
Вернулся в Тифлис с дипломом врача, а его хлоп - в астраханскую ссылку, после семимесячного заточения в Метехской тюремной крепости (на пять лет из пределов Кавказа): всех тифлисских и бакинских смутьянов, если бунтуют, но не замешаны в убийствах, вооруженном сопротивлении властям, актах экспроприации, непочтения к царствующим особам, подрыве империи... что еще? ссылают в Астрахань, южную Сибирь. Нагрянули с обыском, а у него русские прокламации и всякая иная арабская вязь: программы, уставы, - вот-вот грянет революция, и Нариман одержим идеей насильственной переделки мира, империи.
- Что лично вас толкает на преступный путь борьбы с порядком в государстве, Нариман? Я понимаю, когда Ульянов-Ленин, идеолог терроризма, с императором сражается, карлик на великана руку поднял! - Нариман не сдержался, удивленно брови взметнул. - Не согласны насчет терроризма? Разве не им сказано: убийство полицейских, жандармов, взрывы полицейских участков, захват денег. Его можно понять, за брата мстит, тоже был террорист. Или, я недавно его допрашивал, Шаумов его фамилия, у вас он Шаумян, познакомитесь в Астрахани. Что ж, и Шаумова-Шаумяна понять можно: родины у него нет, отнята она, народ его обижен. - Даже не поленился, к карте подвел Наримана: - Вот он, Арарат, близок локоть, да не укусишь! Кричат на весь мир, сея семена озлобления. А что вырастет? Горечь да яд. И беженцы, которые наводняют чужие земли. А вы? Хотите этими микробами отравить дух послушания?
И ссыльным был тогда Нариман в Астрахани, и, случаются курьёзы,гласным городской думы. Да, почтенный и всеми уважаемый доктор, лекции в Народном доме, книги-брошюры О холере, О чахотке, О женском вопросе, чтоб просветить мусульман.
Еще не было войны, и даже дух ее не ощущался в стране, извечно воинственной, но пыл погас, особенно теперь, когда нет-нет, а всплывет позор японского поражения, и задолго готовились к празднику - грядет трехсотлетие дома Романовых.
Откликнуться, как и подобает революционеру: славный юбилей шайки, известной под именем... уже сказано!.. Праздник помещиков, жандармского корпуса, шпионов, интендантов, провокаторов, рясофорных убийц Священного Синода, громил и пропойц царевой черной сотни - Союза русского народа!.. Юбилей грабежей и опозорения России Романовыми!
Перед кем же (это из листовки) народ должен преклониться в столь памятный день? Перед опозоренной ли постелью Екатерины Великой, или перед кнутом и прутьями Николая Вешателя, или перед кулаком и бутылкой водки Александра Пропойцы, или же перед виселицей и каторгой Николая Кровавого?.. (прочитав, передай товарищу.) И еще: раньше хоть, когда казнили, били в барабан, чтоб не слышно было криков и воплей казненных!
Власти пробуют привлечь демос,- начинались игры в демократию: выборы в очередную думу. По второй городской общей курии прошел выборщиком сочувствующий рабочей демократии доктор Нариманов. А вскоре Нариман получил послание городского главы, доставленное околоточным надзирателем: Милостивый государь Нариман-бек!.. и далее о том, что избран гласным городской думы, о чем, как пишет глава, с искренним удовольствием Вас уведомляю.
А потом амнистия (ибо праздник трехсотлетия!): Нариману не терпелось в Баку - ехали пароходом, море отбрасывало жаркие лучи солнца, нечем дышать.
- А, вернулся? - ему Гаджи, на чьи деньги учился.
- С дипломом врача.
- О том, что ты врач, знаю. О ссылке тоже.- И после паузы: - Это красит мужчину! Сослали - значит считаются.
- Хочу начать возвращать долг.
- Что ж, и это по-мужски.
Вскоре не без содействия Гаджи пришло долгожданное врачу Нариман-беку Нариманову: уведомление Медико-санитарное бюро, что он назначен управой врачём временной лечебницы в Черном городе.
Заказал бланк. На дверь - медную дощечку, отливает, начищенная до блеска, желтизной: Д-р Н-бек Нариманов. Нет, не бекского сословия, но так принято, знак почтительности.
Просторные с высокими потолками комнаты на Николаевской улице, в доме Бабаева, против 2-й мужской гимназии, как отпечатано на бланке.
В двух шагах - Кардашбековы: повернуть налево, мимо каменного здания, стройный, как богатырь, с тонкими мраморными колоннами и ажурной резьбой на камне, только недавно построен и почти впритык к собору Александра Невского, с золотыми куполами, соперничество двух великолепий, одно не уступает другому, сразу за ними - дом Кардашбекова с широким балконом-фонарем; из окна его спальни видны купола и шпиль собора и точеная изящная фигура богатыря, что высится во весь рост на каменном доме.
Как-то стояли меж собором и домом с колоннами Нариман и Кардашбек. Словно на перепутье.
- И это тоже разрушить? - спросил Кардашбек, будто продолжая давно начатый разговор. - Дай только волю мазутной братии!
- А ты загляни в мою Балаханскую лечебницу, погляди, кто сюда приходит, - искалеченные, оглохшие от шумов, изъеденные кислотой, отравленные ядовитыми газами, обожженные, чахоточные, малярики. Тут и трахома. Зимой - тиф, летом - дизентерия.
- Разумеется, лечишь не только телесные недуги, но и врачуешь души? Наполняешь сердца милосердием? - ухмыльнулся Кардашбек.- То бишь гневом и озлобленностью? - Нариман успел вставить слово, сказав про благородный и очищающий гнев, но Кардашбек переменил разговор, глянув на собор Александра Невского: - Какая махина эти соборные колокола! Красиво у христиан получается, не то, что у нас: черным-черно от черных одеяний, моря черной чадры. А у них? Епископ в золотой митре, настоятель в серебряной с золотыми крестами ризе. А свечи! Их многоцветье! И этот собор - на слом? Его так просто не свалить, никакой динамит не поможет. - Я помню, как собор разрушали!
- ... Громадина! Миллионные деньги! Мрамор, обработанный мастерами, резьба и орнамент! Да, богатый станет нищим, а нищий никогда не разбогатеет. Ты видишь, я выше национальной обиды: собор построен на месте старого мусульманского кладбища. Но мне все же близка наша совершенная по формам мечеть.
...Дикая жара, лето 14-го, яичница, если позволишь себе роскошь, зажаривается на сковороде под лучами солнца. А тут еще забастовка на промыслах, где нечем дышать,- золотоносных владениях Нобеля, Ротшильда, Манташева, Лианозова, Европейской нефтяной корпорации, срочная депеша бакинской жандармерии наместнику Кавказа, а из Тифлиса всеподданнейший доклад царю в Царское Село: Тюрко-татары, отправленные в Балаханы и Черный город под конвоем нижних чинов гренадерского Тифлисского полка, не приступая к работе, разбежались, а женщины забросали камнями казаков и конную полицию.
Карательный отряд товарища министра внутренних дел, шефа отдельного корпуса жандармов Джунковского, вышколенные шпики, двадцать семь пехотных полков и шесть сотен казаков, прибыл в Баку с чрезвычайными полномочиями.
Лично царь напутствовал Джунковского (при министре) энергетической фразой: Баку для России - нечто вроде кнопки электрического звонка: стоит надавить на эту кнопку, звон и тревога тотчас распространяются по всей России.