Орлик, дабы показать беспочвенность обвинений в бездеятельности, когда прежде дремавшая мусульманская масса создает свою политическую организацию, называет своими агентами двух из числа создателей Гуммета: Кардашбека и Мир Сеида; информация невзначай просачивается наружу, и тут главная ставка делается на Кардашбека: дать ему знать, что не он один служит, и его сведения можно перепроверить; а также подвигнуть к решительным действиям: коль скоро узнал, что Мир Сеид агент, есть вероятность, что может узнать о нём и Мир Сеид; а узнав, сболтнуть, ослепленный завистью к богатым.
Бунтовщики быстры на расправу с агентами охранки, и Кардашбек, опасаясь быть выданным, непременно опередит Мир Сеида, и тогда, как свершится казнь, косвенно подтвердится достоверность орликовских сведений насчет агента. А если главный агент, на которого жандармерия возлагала надежды, убит, то затрудняется немедленная нейтрализация политической деятельности мусульман, требуется время, чтоб жандармерия смогла восстановить свои ряды, - верим тому, чего нет, и не верим тому, что есть. Впрочем, Орлик убежден, что мусульманские партии - забава, в департаменте от страха в глазах двоится, мусульмане, как ему доверительно признался один из издателей-мусульман, народ тихий, доверчивый, реальной угрозы для властей не представляет, можно не особенно беспокоиться насчет верноподданности татар-адербейджанцев.
- На чем основываются ваши доводы? - спросил Орлик у издателя, прежде польстив ему (к каждому найти ключик!): - Вы, кажется, Шекспиром увлекаетесь? - Издатель закивал, радуясь. - Отелло, сказывают, перевели? Даже сыграл заглавную роль! Впервые... - итд (Шекспир заговорил по-нашему), и Орлик выудил признание:
- ...Охотно отвечу на сомнения относительно верноподданности моих земляков. Политическое положение России настолько незыблемо, мусульмане, живущие внутри России, настолько верны и преданны словам Корана: Атиуллаха, ва Атиу-Расул, ва Улул Амри Минкум, то есть покоряйтесь Богу, его Пророку и своим Царям, что никому в голову не придёт проповедовать против Корана (Орлик оформил беседу как протокол допроса). А что Кардашбек?
- кто мог подумать, Юсиф (Иосиф?), что в мечети нашел
прибежище бандит, ах да, не бандит, а экс, к тому же не
мусульманин, после ограбления почты и казны.
- не грабеж, а экспроприация! допустимы боевые выступления
для захвата денежных средств!
- впрочем, ты притворился глухонемым, никто не заговаривал с
тобой, потом жил в небольшой комнате, никого не впускал; и если
кто незваный постучит к тебе, долго вслушивался, затем резко
отодвигал засов и отскакивал; что ж, конспирация, и однажды к
тебе явился Кардашбек, визит был особенный.
- А, это ты,- Коба не ждал Кардашбека. Прибавил фитиль в лампе, в комнате сразу стало светлей. Ясно оттенялись глубокие оспины. - Керосин экономить надо.
- Велю, чтоб обеспечили.
- Ну да,- усмехнулся,- миллионер-нефтепромышленник!.. - а потом серьезно: - Нет, не надо. - Весь съежился, худой, будто сто лет не ел.
- Вот, принёс тебе любимое, - в узелке долма, голубцы из листьев виноградных, мацони в медном кувшинчике, луженый, весь в резьбе.
Коба в синей косоворотке, чередует с черной русской блузой, облегающей тщедушное тело, в тесном коротком изношенном пиджачке, как с чужого плеча.
Ел, озираясь, но прежде вынудил Кардашбека отведать с ним.
- Боишься, что отравлю? - пошутил Кардашбек.
- Кто вас знает, азиатов! - Глаза так и сверлят: - Шучу, за компанию веселей есть.
- С чего феску турецкую на голову напялил?
- Понять хочу, как в феске голова варит.
- И как?
- Забавно, а силу дает. И росту тоже... Ерунду спрашиваешь. С чем пожаловал? - поел, вытер полотенцем рот, глаза чуть потеплели.
- Разговор есть.
- Провокатора выявили?
- Кто тебе сказал?
- Володя Маленький... Это потом. Надо нам прокламацию отпечатать, протянул тетрадный листок, аккуратно, буковка к буковке, написанный. Зачтутся твои заслуги перед революцией.
- А как с провокатором?
- Соберемся и решим... Как его, имя забыл? - Тут же вспомнил: - Мир Сеид... Я его часто с Нариманом вместе вижу.
- Нариман ни при чем.
- Сам по себе стал провокатором?
- С жизнью играет, бомбист.
- Володю Маленького послушать надо. Там и решим.- В глазах неясный огонь: бросить сеть, кто попадет, какая рыбка.
Проводил, прежде убавив фитиль, до двери, а потом, резко её открыв, выпустил гостя.
Собрал тройку Коба (Володя Маленький и еще двое): в Гуммет пробрался провокатор, факт неоспоримый, изобличают прямые и косвенные доказательства. Помочь партии очиститься, гнилую ветку вон.
Решение было передано в группу устранения, и там - жеребьевка, нужный билет вытянул Николай, чье имя потом кем-то было исправлено на Алексей: на эН изобразили арку, удлинили правую линию И, из К вышло Е, итд, тройное сокрытие подлинного исполнителя приказа: ни Николай, ни тем более никому неведомый Алексей, а Володя Маленький.
Договорились, что когда Мир Сеид зайдет к Кардашбеку, то при выходе, нет, план нереальный: вряд ли пойдет к Кардашбеку.
Володя Маленький встал чуть свет, прождал Мир Сеида на углу его вытянувшегося на весь квартал дома на Нижне-Приютской, в конце спуска. Майский день обещал быть жарким, но в тени каменного дома было прохладно.
Ему - задание, вроде бы выпал жребий. Третье поручение, и ни одной осечки. На сей раз избрал нож, накануне заострил, потренировался в ударах: снизу, в бок, под лопатку, где сердце. Задание и есть дело, ради которого готов рисковать. Не убьешь одного - подведешь многих.
А вот и он, вышел из калитки, в своей постоянной, изрядно помятой кепке серо-синего цвета. Пошел навстречу.
Заманить в ловушку.
Давно не виделись - вспомнил, это вмиг промелькнуло, как однажды удачно выполнили с ним поручение только что созданного штаба: были на подхвате при нападении на банковского чиновника, выручка оказалась небольшой, агент дал неточную информацию, а может, чиновнику, который вез деньги, не выдали положенную сумму... Такая же, как и тогда, стремительная походка, куда-то спешит.
- Володя? Рад тебя видеть! - Особенно как узнаешь... вернее, уже знать не будешь.
- А ты весь светишься! Удача выпала?
- Догадался. - Кого еще предал?
- Может, влюбился?