В пятницу 14 января накануне последней игры с Воскресенским «Химиком» перед паузой на Олимпиаду я метался по Горькому в поисках цветов и какого-нибудь презента для родителей Вари Варшавской. Не каждый день родители твоей девушки приглашаю на пироги. Покупать банальный набор — цветы, конфеты и бутылочку вина мне не хотелось. Поэтому я решил соригинальничать, купить цветы, конфеты и книгу. Чахлые гвоздики мне удалось перехватить в ярмарочных рядах, что располагались перед очень красивым зданием из другой исторической эпохи, в котором сейчас поселился «Детский мир». А за книгой я заглянул в ЦУМ, ведь строительство «Дома книги» здесь неподалёку в шаговой доступности почему-то задерживалось. Не спешило городское горьковское начальство притворять планы партии и правительства в жизнь.
Книжный отдел в ЦУМе, надо сказать сразу, мое воображение не потряс. Чего надо нет, а чего не надо завались. Дюма, например, нет, ни отца и ни сына, а произведений Ленина целые штабеля. Или вот Артур Конан Дойл отсутствует, а каких-то неизвестных членов союза писателей целая полка. И как она их только выдерживает? Сразу видно, что полку в отличие от книг сделали на века.
— Чем интересуетесь молодой человек? — Обратил на меня внимание продавец пожилого возраста.
— Почитать что есть? — Пробурчал я, уже подумывая купить бутылку вина.
— Есть замечательная книга, — улыбнулся он, словно пытаясь прочесть мои мысли, — «Книга о вкусной и здоровой пище» издание 1965 года. Все читают, всем нравится.
— А это комедия или драма? — Решил съязвить я.
— Если для кулинарного рецепта продукты есть, то любовный роман, — совершенно серьезно ответил продавец. — А если с продуктами неувязка, то драма.
— Ясно, а если для рецепта нужны одни продукты, а в наличие имеются другие, то комедия и фарс, — закончил я логическую цепочку хитрого продавца. — Заверните одну штуку. Надеюсь, платить придётся как за одно произведение, а не за три сразу?
— Я бы взял как за три, но не имею права, — «добил» меня пожилой продавец.
В квартире Варшавских встретили меня доброжелательно. Проводили в гостиную, усадили на диван. Отец семейства сначала удивился, что я пришёл без этого самого, без магарыча, но ничего не сказал.
— Ух вы, как вы ЦСКА врезали, обалдеть! — Вскрикнул при встрече младший сын Варшавских Игорь.
— Да, — поддакнул сыну отец Вячеслав Анатольевич. — Прелюбопытная получается картина, вот смотрите — это свежий номер «Советского спорта». — Мужчина развернул газету и показал мне турнирную таблицу, которую я знал и без него:
____________________И_____В____Н____П____РАЗНИЦА____ОЧКИ
Торпедо (Г.)_________23____17____4_____2____118 — 62______38
ЦСКА (М.)___________22____16____3_____3____137 — 78______35
Динамо (М.)_________24____14____5_____5_____95 — 67______33
Спартак (М.)_________22____10____2____10_____74 — 73______22
Трактор (Чел.)________20_____6____5____9_____69 — 85______17
Химик (Вск.)_________23_____8____0____15_____75 — 90______16
Крылья Советов (М.)__22_____7____2____13_____73 — 94______16
СКА (Лен.)___________22_____7____2____13_____65 — 94______16
Локомотив (М.)_______22_____3____1____18____47 — 111______7
— «Спартак» — всё спёкся, — заявил старший Варшавский. — Ну, «Трактор» выше головы не прыгнет. «Химик»? Добавите ему завтра и тоже всё, в отпуск. «Динамо» имеет на игру больше, а очков меньше, не сдюжит. Кишка тонка. И у Мальцева в этом году игра не идёт. Только ЦСКА на пятки наступает.
— Садитесь за стол. — В большую комнату вошла мама Варвары с пирогами на фарфоровой вазочке.
«Это значит, принимают меня по первому разряду, — усмехнулся про себя. — Хорошие у Варвары родители».
— Да папа, хватит с вашим хоккеем, — сказала немного раскрасневшаяся Варя в красивом светлых тонов элегантном платье по колено. Вроде как бы подчёркивая красоту ног, но в то же время её скрывая.
— Ну, так вот! — Повысил голос Вячеслав Анатольевич. — Как вы сыграете с ЦСКА сразу после Олимпиады 17 февраля, такое место и займёте.
— Точно! Все пацаны только об этом и спорят. А как вы с ЦСКА сыграете? — Влез младшенький Игорь.
— Сложно сказать, — я еле-еле оторвал глаза от красавицы Варвары. — На Олимпиаде в Саппоро из нашего «Торпедо» будет участвовать половина состава, а из ЦСКА всего пятеро или четверо человек. Мы приедем уставшие, вымотанные морально и эмоционально, а армейцы Москвы будут все эти дни готовиться к главной битве чемпионата. Одна надежда на Анатолия Тарасова.
— Какая? — Хором спросили отец и сын Варшавские.
— Какая? — Улыбнулся я. — То, что Анатолий Владимирович сам накрутит психологически и замучает лишними тренировками всю свою команду. Ведь все нагрузки в спорте должны делаться с умом, а иначе начинают сыпаться травмы и нервные срывы. Сейчас на товарища Тарасова идёт большое психологическое давление. Одно дело уступить первенство «Спартаку» или «Динамо», а проиграть чемпионат небольшой автозаводской команде из Горького — это ЧП, сильнейший удар по имиджу. Вот он, скорее всего, гайки и закрутит.
— Значит, выгонят Тарасова из ЦСКА, — авторитетно заявил Игорь. — Им нас здесь дома не победить! Вместе сила! — Пропел паренёк.
— Давайте уже поедим, — вмешалась Ирина Игоревна. — Я и селёдку под шубой приготовила, сейчас ещё курица дожариться. Не стесняйтесь.
— Может за знакомство по чуть-чуть? — Отец семейства из мебельной стенки вытащил бутылочку коньяка.
— У меня Ваня не пьёт, — гордо заявила Варвара.
— Спортивный режим, — пояснил я, взяв поочерёдно в правую руку и вилку и нож. И только сейчас вся семья обратила внимание, что у меня из-под пиджака выглядывает гипсовая повязка. Поэтому я сразу всех успокоил, — мелкое повреждение. Гипс нужен, чтоб быстрей зажило.
— А с «Химиком»? — Опять хором спросили отец и сын.
— С «Химиком» мужики сладят и без меня. — Я подмигнул Игорю. — У нас молодёжь подрастает великолепная, вот пусть она и покажет, на что способна.
— Молодым везде у нас дорога, — тяжело вздохнул Вячеслав Анатольевич, — опять «Валидол» пить придётся. И когда же это закончится?
Я хотел было ответить, что никогда. Пока переживаешь за любимую команду «Валидол» всегда должен быть под рукой, но промолчал. Зачем человека зря расстраивать?
15 января на игру против команды из Воскресенска мне выделили два билета на лучшие места. Как всегда в этом сезоне во дворце спорта «Торпедо» был аншлаг. Кто ж знал, что на город с миллионным население стадиона на четыре с половиной тысячи будет не достаточно? И когда я ждал на ступеньках дворца Варю, меня каждые пятнадцать секунд кто-нибудь да и спрашивал: «Есть ли у меня лишний билетик?». Потом извинялись, узнавали и интересовались: «Почему я не играю?». Я же всем отвечал по-простому: «Лишних билетов нет. А не играю, потому что бандитские пули всего изрешетили меня».
«Теперь точно поползут слухи, что я один взял несколько особо опасных преступников голыми руками», — зло усмехнулся я про себя, когда моя ненаглядная, наконец-то, выпорхнув из машины такси, побежала мне навстречу.
— Несколько раз переписывала статью про наш Горьковский Дом моды, — призналась она, после того как мы поцеловались. — К примеру, стараются наши модельеры изобретают красивую вещь, а когда дело доходит до серийного производства им говорят, что делать такое не выгодно, дорого. И я всё понять не могу, почему изготавливать красивую дорогую вещь, которую гарантированно купят — не выгодно, а производить некрасивую и дешёвую, которую никто не возьмёт — выгодно? Получается, что в погоне за экономией, на выходе мы имеем одни убытки. Люди трудились, материал испорчен, товар гниёт на складах, зато план перевыполнен. Это же вредительство в государственных масштабах!
— А что сказал редактор? — Спросил я, пропуская девушку вперёд.
На контроле бдительные бабушки, завидев меня, улыбнулись и, не проверяя билетов, пустили внутрь.
— Редактор сказал, что писать о том, что товар гниёт на складах не надо, — грустным голосом ответила Варя. — Наша задача обозначить проблему, а решать её должен тот, кому это положено.
— Умная ты у меня, — я чмокнул девушку в щёчку. — Я тебе так скажу, если ты будешь настаивать на своём, статью всё равно не напечатают, только нервы истреплют. Поэтому поступай, как сказал редактор.
В это время в фойе дворца спорта моё внимание привлекла группа в человек триста. Все они как один были одеты в наши хоккейные оранжевые свитера, а их лидер — толстый парень бил колотушкой в большой барабан. Завидев меня с Варварой фанаты, а это были именно они, стали скандировать под барабанный ритм:
— Тафгай! Бум, бум, бум! Тафгай! Бум, бум, бум! Тафгай…
— Физкульт привет! — Крикнул я организованной группе шумных болельщиков.
— Так надо же что-то делать? — Вернула меня к своей проблемной статье Варя. — Может письмо написать в ЦК? — Она посмотрел на меня, как шаман Волков пару дней назад, как будто я имею ответы на все вопросы.
— То, что ты предлагаешь, — я тяжело вздохнул. — Это называется — внедрение рыночных механизмов регулирования экономики, то есть производить то, что пользуется спросом. А рыночная экономика у нас там, на загнивающем западе. Твоё письмо может потянуть, если обратят на него внимание, на статью 70, антисоветская агитация и пропаганда. Лишение свободы до семи лет.
— Что же всё-таки делать? — Спросила девушка, чуть не расплакавшись.
— Сейчас посмотрим хоккей, а потом я чего-нибудь придумаю, — соврал я. — Между прочим, у рыночной экономики тоже есть свои недостатки. Во всём нужна мера и в «плане» и в «рынке».
А когда минут через десять на ледовой площадке разгорелась нешуточная битва и Варвара, вцепившись в мою руку, громче всех кричала: «Шайбу! Шайбу!», она вдруг сама мне призналась:
— Не буду больше писать про экономику. Я теперь про хоккей писать начну. Выбрасывай шайбу из зоны! Выбрасывай шайбу к чёртовой матери!
— Выноси! — Галдели вокруг болельщики, потому что «Химик» в первом периоде неожиданно захватил игровую инициативу и наше «Торпедо» вынуждено было отбиваться.
«Да что они там все спят?» — зло подумал я, ёрзая от нетерпения на деревянном жёстком кресле. Сегодня необычайно мощно у гостей играли братья Сырцовы, Геннадий, Владимир и Александр. И именно Александр открыл счёт в матче. Владимир хорошо поборолся в центре поля против нашего Саши Федотова, отдал на Гену, который пробежал по флангу и выложил шайбу точно на крюк брату Саше. Вратарь Володя Минеев, которого на игру выставил Всеволод Михалыч, выручив нас несколько раз на первых минутах, с убойной позиции шайбу от Александра Сырцова «не потащил». Народ на трибунах дружно засвистел, призывая тем самым собственную команду собраться.
И призыв своих болельщиков мои парни услышали. Отлично через минуту сыграла молодёжная тройка нападения: Александров, Доброхотов и Скворцов. Крайние нападающие «Малыш» и Скворец разыграли быструю двухходовочку и вывели на бросок Витю Доброхотова. И Виктор не подвёл, щёлкнул точно под перекладину.
— Гол! — Кричал я вместе с Варей и ещё с четырьмя с лишним тысяч человек.
— Спорт — это моё! — Радостно заявила Варвара. — Завтра напишу небольшую статью в газете об этой игре.
Однако не пришло и трёх минут, братья Сырцовы вновь вывели «Химик» вперёд. Дубль после передачи Владимира оформил Александр. И как только счёт на табло стал 1: 2, уже «Торпедо» кинулось на штурм ворот гостей.
— Шире! Шире, расставляетесь в «позиционке»! — Гудел я. — Куда вы все к центру сползаете?!
— Спокойно, спокойно, — шептала мне моя девушка.
— Я спокоен! — ревел я. — Я совершенно спокоен! Куда ты щёлкаешь от синей линии лопушенция?! Тебя же блокируют, твою так!
Дело в том, что защитники, когда не идёт игра у нападающих иногда в эмоциональном запале сами «лезут спасть Родину», и начинают пулять со всех возможных позиций. И вот сейчас после выстрела Саши Куликова игрок гостей Александр Голиков заблокировав бросок, сам бросился в контратаку. Он ушёл от силового приёма, которым хотел его остановить Вова Гордеев и выскочил один на один. К счастью Минеев был на высоте и шайбу отбил в угол площадки. И хорошо, что буквально тут же прозвучала сирена об окончании первого периода. «Две шайбы отыграть было бы гораздо сложнее», — подумал я и, поцеловав Варвару в щёчку, сказал:
— Я схожу с парнями пообщаюсь. У меня только левая рука в гипсе, а правая к воспитательной работе всегда готова.
— Только пообещай, что драться не будешь, — улыбнулась девушка.
— Клянусь нерушимым союзом Республик свободных, — пробурчал я.
А в раздевалке, как только я туда заглянул, тут же настала гробовая тишина.
— Что, не получается «забросать шапками» Воскресенск? — Зло прошипел я, пожав руку Всеволоду Михайловичу. — Одной ногой уже видите себя на льду японского Саппоро? Где одной рукой уже надели на себя олимпийские золотые медали? Так?
— Может, ты гипс снимешь? — Шепнул мне Сева Бобров. — Я тебя на всякий случай в протокол вписал.
— Зачем гипс снимать? — Ответил я громко. — Я и одной правой сейчас мозги кому надо вправлю. — Я показал огромный со сбитыми костяшками кулак.
— Иван, это не метод, — высказался со своего места Свистухин. — Мы же взрослые люди.
— Мы взрослые люди, но наши пелёнки висят на балконе ещё, — пробормотал я. — В атаке расставляться надо шире. Вошли в зону «Химика» покатали шайбу, покрутили там хороводы, наброс на ворота, подставление, мы же каждый день это отрабатываем на тренировке. Сейчас про заграницу забыли, про Олимпиаду тоже, встали, собрались и пошли.
— Правильно, — встал первым Николай пан Свистухин. — За котов!
— Вот именно за котов, я и постаю за вашими спинами во втором периоде. — Прорычал я. — Проконтролирую превращение команды неудачников, в команду чемпионов.
Второй двадцатиминутный отрезок парни начали с двойной самоотдачей. И даже шайбу забросили на двадцать пятой минуте, сравняв тем самым счёт, 2: 2. Отличился дальним броском от синей линии Юра Фёдоров. Но потом все атаки стали вязнуть в плотной обороне воскресенского «Химика».
— Хитрость бы, какую придумать, — тихо сказал Сева Бобров, когда мы стояли рядом за спинами наших хоккеистов. — Был бы ты сейчас на поле, мы без всяких выдумок шайбу бы затолкали.
— Ну да, ну да, — пробормотал я. — Михалыч, а где мои хоккейные шахматы? — Я прямо вздрогнул, когда родилась в голове отличная идея.
— Да вот у меня в кармане, — Всеволод Михалыч протянул мне пластиковую коробку, которую он вынул из кармана брюк. — Показывай что сочинил?
— Мы разыгрываем «Гоп со смыком», когда трое нападающих выкатываются на двоих защитников, так? — Спросил я, расставив фигурки хоккеистов на маленькой хоккейной коробке.
— Так, так, не тяни время, — поморщился главный тренер, кинув на табло, где часы показывали двадцать седьмую минут игры.
— А теперь смотри, что получится, если делать такую атаку пять на пять с ходу, в быстром нападении. — Я передвинул фигурки красного цвета. — Допустим, в зону атаки первым врывается крайний левый нападающий и резко тормозит. Центральный игрок ускоряется на левую штангу, а крайний правый на правую штангу ворот соперника. Посмотри, что происходи с обороняющейся командой. — Я сдвинул хоккеистов черного цвета, и в центре зоны атаки образовалась пустая полость. — Вот сюда на чистый лёд вкатывается правый защитник и его никто не держит и не встречает. Делай, что хочешь.
— Что ж ты сразу-то не сказал, — пробормотал Сева Бобров и, схватив мои хоккейные шахматы, побежал рассказывать команде, как сегодня будем бить Воскресенск.
Не сразу нужная комбинация получилась в реальной игре. В реальности вообще всё гораздо сложнее, чем в теории. Но где-то с тридцатой минуты матча для наших дорогих гостей на льду наступил кошмар кошмарный. Первыми разыграли комбинацию с выводом на убойную позицию защитника мои «пионеры». Они, как и вся молодёжь, новшество впитали быстрее ветеранов. Боря Александров ворвался в зону атаки, Доброхотов убежал налево, Скворцов направо, а никем не прикрытый защитник Саша Куликов мощно бросил с десяти метров по воротам Виктора Афонина, 3: 2.
Далее ещё через смену «пионеры» разыграли комбинацию в зеркальном исполнении и уже по воротам «Химика» выстрелил наш левый защитник Володя Гордеев. Афонин шайбу сумел отбить, но первым на добивании оказался «Малыш» и счёт стал уже 4: 2. А под занавес второго периода подобную комбинацию изобразила пятёрка Федотова и шайбу забросил защитник Володя Астафьев, 5: 2. Публика на трибунах билась в экстазе. А хоккеисты на нашей скамейке запасных обливались потом, так как подобный розыгрыш требовал высоких скоростных действий от всей пятерки разом.
— Ладно, — сжалился над игроками Сева Бобров. — В третьем периоде будем ловить «Химик» на контратаках. Им теперь прятаться в защите — смысла нет.
— Да уж, чё мы одни-то туда и сюда носимся, пусть и Воскресенск тоже побегает, — устало улыбнулся Коля Свистухин.
— А ты-то чего устал? — Удивился Бобров. — Ваша пятёрка ещё ничего сегодня не забросила. На вас игра от обороны не распространяется.
В перерыве я с чувством выполненного долга вернулся на трибуны к своей ненаглядной Варваре. Снова чмокнул её в щёчку и сказал:
— Где надо подкрутил, что не надо закрутил, вот и заработало.
— Мама права, — хмыкнула девушка. — Слишком ты у меня самонадеянный. Как бы жизнь не обломала.
— Спорить не буду, — улыбнулся я и приобнял Варю. — Сидеть ровно на пятой точке и киснуть — это не про меня. И к счастью, я перевоспитываться не желаю. А то жизнь пройдёт, и вспомнить будет нечего.
В воскресенье 16 января в наши личные огромадные с Варварой планы вмешалось идиотское редакционное задание. Мою красавицу сослали в город Шахунья, чтобы написать о том, как обстоит дело с культурной жизнью трудящихся на местах. Варе нужно было пообщаться с местным фольклорным ансамблем, но мне от осознания, что подруга напишет о полезном для общества начинании, было не легче. Ведь ночью 17-го все сборники и я, в том числе, улетали уже в Москву для подготовки к товарищеским матчам с Финляндией и Швецией. А обратно мы возвращались только 27-го и то на один день.
По этой причине сегодня на базе собралась вся команда с жёнами, детьми и подругами. Начальник команды Иосиф Львович закупил для «сабантуя» мяса для шашлыка, сосисок, пива и несколько бутылок красного вина. Само собой алкогольные напитки предназначались лишь для тех хоккеистов, которые в сборную не пробились. Ведь для них начиналась длинная пауза в чемпионате, аж до 17-го февраля. А членам сборной команды могли себя порадовать минералкой, чаем, кофе, какао и молоком.
Я снял гипс, так как минуло трое шаманских суток, и к своему изумлению обнаружил, что ушиба на левом предплечье как не бывало. Врач команды Тамара Михайловна Йоффе, осмотрев руку, поцокала языком и прокомментировала медицинское чудо словами Антона Павловича Чехова:
— Этого не может быть, потому что не может быть никогда.
— Ну, вот же есть, чего теперь? — Пробурчал я от себя.
— Само зажило, — отмахнулась Тамара Михайловна.
Боря Александров, который сегодня уже успел сгонять в город и купить «Советский спорт» каждому встречному хвастался статьёй про него любимого и показывал список лучших бомбардиров чемпионата. После вчерашней победы 8: 2 над «Химиком», где «Малыш» забросил две шайбы он вошёл в десятку лучших, сместив на одиннадцатое и десятое место московского динамовца Мотовилова и Александра Мартынюка из «Спартака», которые по системе «гол плюс пас» набрали 20 очков. У Александрова сейчас было 22, столько же, как у Картаева из «Трактора» и Петрова из ЦСКА.
— Иван, ты чего не рад? — Подтолкнул меня в плечо «Малыш». — Ты посмотри на таблицу. У тебя 29+13, 42 очка! У Харламова 23+13, итого: 36 и у Викулова 29+6, 35. Остальные даже до 30-ти не добирают.
— Да я рад, просто планы на сегодня были другие. — Отмахнулся я, вспоминая, как вчера целовались в машине с Варварой и договорились сегодня перейти на следующую стадию близких отношений. — Что ещё пишет пресса?
— Про Всеволода Михайловича пишут. — Боря развернул газету. — Пишут, что новатор, экспериментатор, воспитывает в молодёжи, то есть в нас со Скворцом, победный дух. Не забывает Михалыч и про ветеранов. Пишут, что Сергеич под его руководством переживает вторую молодость. — «Малыш» кивнул на Виктора Коноваленко, который на улице лепил с дочкой снеговика. — Ну и надеются, что наша сборная под его руководством не уронит высокое знамя советского спорта.
Как раз в это время в столовую вошёл Сева Бобров. Он увидел в руках у Бори «Советский спорт», подошёл к нам и взял газету себе.
— В таблице пока всё нормально. Всё как я и предполагал, — пробормотал он, лишь бросив взгляд на первые три строчки:
____________________И_____В____Н____П____РАЗНИЦА____ОЧКИ
Торпедо (Г.)_________24____18____4_____2____126 — 64______40
ЦСКА (М.)___________23____17____3_____3____143 — 80______37
Динамо (М.)_________24____14____5_____5_____95 — 67______33
— Если с ЦСКА поступим, так же как и в Москве, то никто нас больше не догонит. А вот зачем едет на Олимпиаду в качестве наблюдателя Аркадий Иваныч Чернышёв, не совсем ясно. — Бобров вернул газетный номер «Мылышу» и добавил, — пошли Иван поможешь мне в комнате шкаф передвинуть. Ручка под него закатилась.
— Всеволод Михалыч, можно мы с ребятами по бутылочке? — Спросил наставника Коля Свистухин.
— Только попробуйте! — Рявкнул недовольно Бобров, наверное, известие, что в Японию полетит его коллега по тренерскому цеху, зацепило нашего главного тренера за живое.
И когда мы остались наедине, якобы «двигать шкаф», Сева Бобров спросил:
— Что думаешь, зачем везут в Саппоро Чернышёва? Я Аркадия Иваныча уважаю, я с ним первую Олимпиаду в 1954 году для сборной СССР выиграл. Но что происходит? Кому я перешёл дорогу? — Последние два вопроса Бобров задал громким шёпотом, в котором чувствовалась сильная обида.
— Фух, — я, тяжело вздохнув, присел на стул. — Насколько я знаю будущее, в истории мирового хоккея Суперсерию 1972 года назовут главным событием 20-го века, и выиграть её очень и очень почётно. И возможно тот, кому ты перешёл дорогу об этом знает или предполагает. Вот смотри, в том будущем, которого уже не будет, после Олимпиады в Саппоро убрали Тарасова и Чернышёва и назначили тебя на пост старшего тренера, чтобы что?
— Что? — Повторил мой вопрос тренер.
— Чтобы наша команда перед серией стала сильнее, правильно?
— Да, — утвердительно кивнул Бобров.
— А вдруг нет? — От неожиданной догадки я встал со стула. — Сняли победителей многих чемпионатов мира и Олимпиад и поставили тебя, чтобы ты серию канадским профессионалам гарантировано проиграл, — я поднял указательный палец вверх. — Но я-то вмешался в историю спорта раньше. И те, кому ты перешёл дорогу поняли, что сейчас сборная СССР как никогда сильна, и если тебя из сборной срочно не убрать, то НХЛ проиграет важнейшую серию двадцатого века. И получается неизвестный противник, опять хочет вернуть Чернышёва, причём уже без Тарасова, чтобы НХЛ победил сборную СССР.
— Ничего не понял, — признался Сева Бобров.
— Я тоже ещё не всё понял, но наш с тобой недоброжелатель — это фигура мощная и высокого международного полёта. Влипли мы с тобой, Михалыч, по «самое не балуй», — тяжело вздохнул я.