- Смуту? - Мне не понравилось слово. Он беспомощно потряс головой.
- Свирепая Матильда и та не сумела удержать трон - она породила гражданскую войну и жестокое безвластие. Пока Ланкастеры воевали с Норками, две королевы-супруги узурпировали мужскую власть, и страну захлестнула кровь! Нельзя допустить повторения! Спору нет, королева должна выйти замуж - нам нужен принц! А для этого необходим король, но только, ради Бога, не сын испанского короля.
В одиночестве я обдумала его слова. Если бы дело было только в Марииной вере, то Кортни - католик. Однако правитель вплетает в государственную ткань не только одну нить. Она обещала парламенту не выходить за иноземца. Значит, Кортни? Я не завидовала ее выбору. А ей было уже тридцать восемь, ее время уходило быстро, быстрее, чем виделось со стороны, но не настолько быстро, чтобы остановить реки крови, реки огня...
За множеством хлопот и треволнений Мария тем не менее находила время бороться с дьяволом за мою душу. Неделями мы ссорились и препирались, она то подкупала меня алмазами, то грозила опалой и даже хуже, если я не смирюсь. При дворе я была бессильна и понимала, что единственный путь для меня отступление. Пока Мария металась от одной крайности к другой, я все твердила свое: "Молю Ваше Величество о дозволении уехать к себе".
Наконец она сдалась, и я отправилась в Хэтфилд. Новое зимнее путешествие отнюдь не прибавило мне веселья. Мария - восходящее солнце, а я кто закатившаяся звезда? Мы добирались до Хэтфилда словно разбитые в бою солдаты, которым предстоит восстановить силы или потерять все. Однако и в Хэтфилде мне не удалось укрыться от интриг Марииного двора. Не прошло и недели с моего приезда, как нас посетил гость.
- Сэр Джеймс Крофтс к вашим услугам, принцесса! - представился он с низким поклоном.
- Что вам угодно, сэр Джеймс?
В последний раз я видела его в Уонстеде в числе тех, кто поздравлял Марию с восшествием на престол. Жилистый, низкорослый, он был придворным моего брата; больше я о нем ничего не знала. Однако, преклонив колено и целуя мою руку, он сдавил мне пальцы, заглянул в глаза и прошептал:
- Отпустите всех, кроме самых доверенных служителей, миледи, - то, что я должен сказать, предназначено только для ваших ушей.
Не первую ли встречу с милордом Сеймуром, не его ли вольность в обращении с моей рукой напомнило это пожатие? Меня прошиб озноб. Даже в Хэтфилде у стен есть уши. Я кивнула.
- Давайте поговорим в парке.
На улице было сухо, солнце мужественно пробивалось сквозь тучки, никто не мог подслушать наш разговор.
- Итак, сэр?
Его голос дрожал от ярости.
- Ваша сестра обнародовала свой выбор. Она нарушила данное парламенту обещание - английским королем-супругом станет Филипп Испанский!
Горчайшая новость для каждого англичанина. Я чуть не потеряла дар речи. Он гневно продолжал:
- Наша страна окажется в подчинении у Папы и Испании, станет форпостом Священной Римской Империи! Англия этого не потерпит! Это недопустимо!
Мои губы напряглись.
- Что должно быть, будет.
- Есть лекарство. Лекарство.
"Но не для Марии", - слышалось в его тоне. Что, заговор против нее со мной в качестве пешки?
- На все воля Божья. Он снова вспыхнул.
- Однако если народ встанет на свою защиту.., поднимет оружие за правое дело.., разве это будет против Божьей воли. Его заповедей?
Я почуяла недоброе.
- Замолчите!
- Выслушайте меня, мадам! Если вас позовут править.., спасти новую веру от гнусностей старой...
- Господь может позвать меня, как позвал мою сестру.., препоручаю все Его мудрости!
Я пошла прочь, не слушая больше ни слова. Я чуяла заговор, чувствовала дуновение холодного ветра от его смертоносных крыл, реющих близко, до опасного близко. Если догадка моя верна, даже говорить об этом - измена.
Непрошеный секрет все равно что поцелуй постылого ухажера. Я не могу, не буду посягать на дочь моего отца и законную королеву! Однако безопасно ли оставаться в неведении? Нет, надо все разузнать. На следующий день я отправила вдогонку Крофтсу верного Чертей с поручением прощупать нашего посетителя и как можно скорее сообщить мне новости.
Через два дня вернулся мрачный Джон.
- У сэра Джеймса тайная квартира в Лондоне, в неприметном доме за Поултри, далеко от двора. Джентльмены приходят туда по двое, по трое, прикрыв лица и низко надвинув шляпы. Но всех их я знаю.
- И кто же они?
- Это сэр Вильям Томас, он был клерком совета при вашем батюшке и теперь боится возрождения папизма. Сэр Вильям Пикеринг служил при нашем посольстве во Франции и страшится испанского господства. Сэр Николае Трокмортон преданно служил вашему брату; он говорит, что не позволит свести на нет усилия доброго короля. А сэр Томас Уайет страшится брака королевы с испанцем; он утверждает, что при жизни его отца, ничего хорошего не вышло из брака короля с арагонской инфантой, и клянется отцовской памятью, мадам, что посадит на престол дочь Анны Болейн! Уайет.
- Значит, он их вожак?
- Да, миледи.
Уайет!
У меня сжалось сердце: все возвращается на круги своя! Я знала этого Уайета, я и сейчас видела его на ночной гулянке с моим покойным лордом Серреем и Вильямом Пикерингом в ту ночь у Темзы. Но я слышала и многое о другом Уайете, носившем эту фамилию прежде него: отец нынешнего Уайета любил мою мать.
***
Стоило ей впервые появиться при дворе, как мужчины устремились к ней, словно мотыльки на огонь. Еще до того, как король, ослепленный личным горем, ее заметил, она успела подпалить крылышки двум лучшим молодым придворным.
- Осторожнее, дочка, юный Гарри Перси положил на тебя глаз, предостерегал ее отец, умный Томас Болейн.
- Глаз? - со смехом отвечала она. - Скажите уж, все сердце! Он клянется мне в любви!
Как и сам король, Гарри Перси, наследник одного из древнейших северных графств, полюбил ее с первого взгляда. И если б не ненависть отца к выскочкам Булленам - так назывались они до того, как переделали свою фамилию на французский манер, - ни за что бы с ней не расстался.
Другому ее обожателю тоже пришлось изведать горечь разлуки. Юный поэт, сын кентских соседей Болейнов, Том Уайет полюбил Анну еще в детстве. Теперь ему пришлось поневоле уступить ее королю.
Доведенный любовью до исступления, он рискнул жизнью, скрестив с августейшим соперником клинок гневного стиха:
Стрелок, я к лежке лани приведу! Что ж до меня, я выхожу из гона... У лани по ошейнику горят Алмазные слова предупрежденья:
"Noli me tangere", я цезарева стада.
Noli me tangere - не тронь меня. Уайет никогда ее больше не видел. Вынужденный жениться на нелюбимой, отправленный королем на чужбину, он сгинул молодым, оставив после себя лишь одного сына, мальчика Тома.
А теперь юный Уайет решил посадить на английский престол дочку Анны Болейн, чтобы таким образом отомстить за разбитую отцовскую любовь?
- Когда они хотят это сделать? - прошептала я, не разжимая губ.