— Думаю, мне нужно вызвать полицию, — произнес отец Брэнда, стоя на пороге спальни. — Незаконное вторжение по-прежнему карается законом.
Брэнд повернулся, вздрогнул от яркого света, заливавшего комнату, посмотрел на отца, затем на часы. После рассказов сестры он ожидал увидеть отца постаревшим, измотанным и с седой шевелюрой а-ля Альберт Эйнштейн.
Роскошные серебристо-седые волосы доктора Шеридана были тщательно причесаны, он выглядел почти щеголем в темных брюках, свежей белой рубашке и жилете того же оттенка, что и брюки.
— Нет незаконного вторжения, если открываешь дверь ключом, — мягко проговорил Брэнд. — Привет, пап.
Был почти полдень. Брэнд проспал около двенадцати часов.
— Хм. Полагаю, в криминальных штучках ты эксперт. Если я вызову полицию, то ты, вероятно, сунешь им в нос свое удостоверение. Возможно, они арестуют меня. Решил сослать отца в дом престарелых? Ты ведь для этого приехал?
Еще чуть-чуть — и начнется скандал. Но Брэнд не намерен его допустить. Абсолютно бесполезно объяснять отцу, что он не полицейский и у него нет удостоверения. Брэнд был секретным агентом. Но для отца имело значение лишь то, что сын не стал врачом.
— Как поживаешь, пап?
— Пожар мог приключиться в любом доме, — бросился в атаку отец. — Тебя прислала сестра, — констатировал он.
Брэнд с облегчением отметил, что голова у отца явно в порядке, поскольку старик сразу все понял.
— В этом доме можно выпить кофе? — поинтересовался он.
— Готовь свой чертов кофе сам, — фыркнул отец. — Я пью кофе по соседству.
— У Софи? — спросил заинтригованный Брэнд.
Шеридан-старший не ответил. Он одарил сына мрачным взглядом, давая понять, что не намерен распивать с ним кофе, и со стуком захлопнул дверь спальни.
«Все не так уж плохо», — решил Брэнд.
Доктор Шеридан не приказал сыну убираться вон. Возможно, им удастся договориться.
— Зачем я в это ввязался?
Он знал, что рано или поздно приедет домой. Случилось так, что ему необходимо залечь на дно. Боже, только бы Шугар-Мейпл-Гроув оказался безопасным местом! Словно в подтверждение этого, вдали послышался мирный колокольный звон.
Брэнд поднялся и от души потянулся, ощущая себя хорошо отдохнувшим.
Работая четыре года в глубоком подполье, под чужим именем, вращаясь в мире богатства и криминала, человек способен потерять себя. И еще Брэнд почти не спал все это время. Он постоянно был настороже, ненавидя жизнь, которую вел. Ему приходилось располагать к себе людей, а потом сдавать их.
То был не он, а персонаж по имени Брайан Ланкастер. Однако Брэнд невольно идентифицировал себя с ним.
Теперь, хорошо выспавшись, он ощущал себя прежним Брэндом Шериданом. Или это произошло потому, что он увидел отражение себя прежнего в огромных, орехового цвета глазах Софи?
— Кто бы мог подумать, что я буду считать драгоценностью хороший ночной сон, тогда как большинство людей ценят золото? — пробормотал он.
Приняв душ и одевшись, Брэнд спустился вниз, отыскивая доказательства того, что его отец не может обходиться без помощи.
В доме следовало сделать ремонт, но доктор Шеридан никогда не умел вести хозяйство; он изумился, когда юный Брэнд стал ловко орудовать молотком.
Опасения Марси, сестры, были весьма неопределенными. Она говорила брату:
— Если что-то в доме не так, ты поймешь. Например, рукавицы в холодильнике.
— Рукавиц в холодильнике нет, — открывая дверцу холодильника и заглядывая внутрь, сказал Брэнд. — Еды тоже.
Он вышел из дома и направился к маленькому спортивному автомобилю, который купил перед перевоплощением в Брайана Ланкастера. Эта машина Ланкастеру очень подходила, поэтому Брэнд не мог дождаться, когда избавится от нее.
Но до автомобиля он так и не дошел.
— Парень! Ты! Вернулся!
С веранды соседнего дома ему махала пожилая женщина в щегольской красной шляпе. Там же он увидел своего отца и Софи и вспомнил, что по воскресеньям в Шугар-Мейпл-Гроув накрывают поздний завтрак на верандах.
Брэнд медлил всего мгновение. Ему захотелось увидеть Софи при свете дня, поэтому он полез через дыру в заборе и по профессиональной привычке отметил, что тропинка между домами хорошо утоптана. Значит, соседи часто ходят туда-сюда.
Веранда дома Софи была оформлена в американском стиле: темные стены, темная плетеная мебель с ярко-желтыми полосатыми подушками, деревянный пол, выкрашенный в серый цвет, пурпурно-белые петунии.
Несмотря на присутствие отца и пожилой дамы, Брэнд видел перед собой только Софи. Прошли годы, и очаровательная маленькая чудачка превратилась в настоящую красавицу.
— Доброе утро, Душистый Горошек, — поздоровался Брэнд, усаживаясь на свободное место рядом с ней.
— Не называй меня так, — попросила она и прибавила: — Брэндон, это моя бабушка, Хильда Хольцхайм.
— Рада видеть тебя, но моя внучка сегодня утром не похожа на горох. — Пожилая женщина говорила с сильным акцентом. — Она, скорее, напоминает кислую сливу.
Брэнд сообразил, что акцент немецкий, и приготовился заговорить с бабушкой Софи на ее родном языке, которым владел свободно, но Софи опередила его.
— Бабуль, он имеет в виду не лущеный горох, а цветок. — Софи покраснела.
Итак, с Брэнда сняли тяжелое бремя пускаться в объяснения.
— О! — Фрау Хольцхайм округлила глаза и спросила по-немецки: — Он сравнивает тебя с цветком? Как романтично!
Брэнд решил, что будет забавнее, если он притворится непонимающим. Его отец, считающий единственно достойной карьеру врача, не подозревал, что его сын в совершенстве владеет несколькими иностранными языками.
Решение Брэнда принесло плоды немедленно. Хильда повернулась к Софи и быстро заговорила на родном языке:
— Ах, прекрасно! Ты и он. Красивые малыши.
Софи мельком взглянула на Брэнда, старательно изображавшего непонимание.
— Что она сказала? — невинно спросил он.
На Софи была белая футболка и шорты. Ее густые волосы были взъерошены после сна и перехвачены резинкой. Косметика на лице отсутствовала.
Казалось, что ей шестнадцать лет. Но Брэнд помнил, что шестнадцатилетняя Софи выглядела иначе, ибо у него имелась фотография с ее дня рождения, на которой был запечатлен неуклюжий гадкий утенок.
Очевидно, Софи принадлежит к тому разряду женщин, которые с годами только расцветают и по неизвестной причине выглядят молодыми и свежими даже в пятьдесят лет.
— Она сказала, что ты не похож на человека, любящего цветы. — Софи бросила на Хильду предупредительный взгляд.
— А на кого я похож? — поинтересовался Брэнд у фрау Хольцхайм.
Ему нравилась близость Софи. Как же ему не хватало таких посиделок на веранде с девушкой без макияжа и парфюма, да еще и непричесанной.
Софи скромно спрятала обнаженные ноги под столом. Но Брэнд заметил, что ногти на ее ногах окрашены в бледно-розовый цвет.
В мире Брайана Ланкастера о скромности и понятия не имели. Вокруг властных богачей роились женщины, стремящиеся стать моделями или актрисами.
Они были загорелыми, стройными, неестественно красивыми, чересчур ярко накрашенными и почти раздетыми. Брэнд сомневался, что за четыре года работы под прикрытием ему довелось встретить хотя бы одну женщину с натуральным цветом волос. Эти дамочки отличались поверхностностью взглядов, меркантильностью и изворотливостью. Четыре года Брэнд жил в окружении членов международной мафии. Его коллеги завидовали тому образу жизни, который он вынужден был вести, но Брэнда мутило от всего этого.
Тогда он не позволял себе вспоминать, что где-то живут женщины, которым наплевать на дорогие украшения, дизайнерскую одежду, вечеринки, не говоря уже о распутстве. Древние римляне сочли бы себя святыми, узнай они, что творится в наше время…
— Ты похож на того, — начала Хильда по-английски, затем перешла на немецкий язык, — кто поцелуем превращает свинец в золото.
— Бабуля говорит, что ты похож на человека с хорошим аппетитом, — тут же бодро перевела Софи. — Она хочет, чтобы ты поел.
На столе были круассаны, сдобные булочки, домашний джем, свежие фрукты, холодный сок. Простая еда была мила Брэнду.
У него заурчало в животе, а пожилая женщина в красной шляпе свирепо уставилась на свою внучку, одобрительно улыбнулась Брэнду и налила ему сок и кофе.
— Поешь, — настаивала Хильда, переходя на немецкий. — Мужчине вроде тебя нужно быть сильным.
— Прекрати, — по-немецки попросила ее Софи. — Веди себя прилично.
— Интересно, кто из нас старуха? — упорствовала бабушка. — Только взгляни на его губы.
Брэнд заметил, что Софи посмотрела на его губы и быстро отвела взгляд.
— При виде таких губ любая женщина… — Хильда подыскивала нужное слово в немецком языке, потом выпалила по-английски: — Упадет в обморок.
Софи густо покраснела:
— Она говорит, что малиновый джем настолько вкусен, что можно упасть в обморок.
Пожилая женщина изучала губы Брэнда:
— Да, до смерти хочется.
Он рассмеялся:
— Значит, джем отличный.
Брэнд посмотрел на доктора Шеридана, который сидел, упрямо скрестив руки на груди и не разделяя веселья. Он старательно выискивал странности в поведении отца, но старик выглядел свежее, чем в прежние времена.
А Софи не разучилась краснеть. Там, где Брэнду пришлось провести несколько лет, краснеть не умели. Впервые за долгое время он ощущал спокойствие в обществе других людей. В конце концов, не так уж и плохо провести в Шугар-Мейпл-Гроув целый месяц.
Бабушка изучала молодого соседа с неослабевающим интересом, хотя Софи толкала ее локтем в бок и тихо по-немецки требовала прекратить это занятие.
— Твой отец сказал мне, что ты шпион, — заявила Хильда, отталкивая локоть Софи.
— Нет, — решительно ответил Брэнд, удивляясь тому, что отец вообще говорил о нем, ибо он стал в родном доме персоной нон грата. — Я служу в военном подразделении, которое занимается борьбой с терроризмом. Я всего лишь солдат.
— Очень интересно! — объявила Хильда.
— Не очень. Девяносто девять процентов времени — ужасная скука, и один процент — погружение в ад.
— Но ты работал под прикрытием?
Брэнд посмотрел на Софи, с лица которой уходил яркий румянец, придавая ему милый бледно-розовый оттенок.
— Работал. Поверьте, в этом нет ничего интересного. — Заметив, что бабушка верить ему не собирается, Брэнд применил отвлекающий маневр. — Софи, вчера ночью я не успел тебя расспросить. Чем ты теперь занимаешься?
— Вчера ночью? — пробормотал доктор Шеридан.
Софи стала покрывать круассан толстым слоем джема. Судя по всему, она не хотела никому рассказывать о событиях прошлой ночи. В Брэнде мгновенно проснулся инстинкт защитника.
— Мы случайно встретились, когда я приехал. — Он наблюдал за ней краем глаза. Софи с облегчением вздохнула, поняв, что Брэнд не собирается поведать обществу о ритуале у костра.
И все же, если он не ошибается, Софи терпеть не может джем.
— О, — раздраженно отозвался его отец.
Бабушка Софи выглядела разочарованной, а ее внучка успокоившейся. Софи откусила кусочек круассана и скривилась от отвращения, затем свирепо уставилась на джем.
— Давай его мне, — спокойно произнес Брэнд и отобрал у нее круассан и баночку с малиновым джемом. — Насколько я помню, твоя бабушка сказала, что от него можно упасть в обморок.
Он улыбнулся Софи, давая понять, что заметил ее смущение. Потом лукаво поднял бровь, будто интересуясь, не он ли ее смущает.
Софи взглянула на него. Крошка застряла в уголке ее рта, и Брэнд задался вопросом, кто кого смущает.
— Я работаю в Историческом обществе, — неохотно сообщила Софи. — Уверена, что ты сочтешь мое занятие ужасно скучным.
— Не согласен, — поспешил встать на ее защиту отец Брэнда. — Софи — наш единственный штатный сотрудник. Она ядро организации. Ядро! Она собирается написать книгу.
— Ну, не совсем, — быстро ответила Софи, снова слегка покраснев. — Я намерена собрать воспоминания жителей Шугар-Мейпл-Гроув о Второй мировой войне.
Доктор Шеридан принялся рассуждать о книге с большим энтузиазмом, причем абсолютно здраво.
Брэнд начал надеяться, что его сестра ошиблась, и еще больше расслабился.
Вдруг атмосфера на веранде резко изменилась. Перед домом затормозил ярко-красный спортивный автомобиль.
Софи мгновенно напряглась, словно олень, попавший в свет автомобильных фар.
— Спокойно, — распорядилась фрау Хольцхайм и прибавила по-немецки: — Хотела бы я намазать его медом и засунуть в муравейник. Голого.
Опытный притворщик, Брэнд лишь едва заметно улыбнулся, отлично поняв Хильду.
Из автомобиля вышел мужчина. Это был явно не бедный человек, со всеми атрибутами, присущими его положению: автомобиль, эксклюзивный джемпер, брюки с идеально отглаженными стрелками и массивное кольцо из красного золота высокой пробы.
— Маменькин сынок, — презрительно прошипел отец Брэнда, метнул на сына взгляд и, надувшись, тихо прибавил: — Что не всегда плохо.
Софи побледнела, как полотно, и сгорбилась, словно желая уменьшиться в размерах.
Брэнд вспомнил один случай. Он с друзьями играл в баскетбол в парке на берегу реки. Софи возвращалась домой из школы. Ей было тринадцать лет, и она уже выиграла национальный конкурс ораторов.
— Эй, железный рот! — завопил один из парней с близлежащей Мейн-стрит. — Расскажи-ка о буднях и праздниках провинциалов!
Софи сгорбилась под тяжестью книг. Она старалась быть незаметной. Брэнд в мгновение ока оказался рядом с ней, схватил обидчика за грудки и припер к стене.
— Не смей даже смотреть на нее, — тихо, но разъяренно предупредил Брэнд. — Иначе я вываляю тебя в грязи, спрессую в крохотный кирпич и навсегда засуну в эту стену. Понял?
Обидчик испуганно кивнул, и Брэнд отпустил его. Подойдя к Софи, он забрал у нее книги.
— Выше голову! — приказал Брэнд. — Не позволяй какому-то дураку одержать над тобой верх, Душистый Горошек.
Благодарности от нее он, конечно, не дождался…
Внезапно Брэнд заметил, что Софи готова в любой момент сорваться с места. Он не собирался допустить это. Именно сейчас следует держать голову выше. Брэнд прикоснулся ладонью к ее руке, стараясь успокоить.
Софи посмотрела на него, однако он не взглянул на нее. Брэнд не сводил глаз с мужчины, наводящего на нее страх. Время словно повернуло вспять, и Софи, казалось, снова тащила пачку книг по Мейн-стрит, становясь объектом насмешек каждого нахала.
Брэнд не понимал, что происходит. Но кем бы ни был этот слизняк в модных сандалиях, поднимающийся на веранду, ни в коем случае нельзя позволить ему считать, что он имеет над ней власть.
Слизняк улыбнулся, обнажая потрясающе белые зубы идеальной формы.
— Доктор Шеридан, миссис Хольцхайм. — Похоже, ему невдомек, что он нежеланный гость. Изогнув бровь, он протянул руку Брэнду.
Приподнявшись, Брэнд сжал ухоженную, изнеженную руку чуть сильнее, чем требовали правила этикета.
Он не ответил улыбкой на улыбку незнакомца, физически ощущая, как напряжена Софи. Она гордо вздернула подбородок, но так вцепилась в скатерть, что у нее побелели косточки пальцев.
— Брэнд Шеридан, — представился он.
— О, наш бывалый солдат! Какая честь! Герой вернулся в Шугар-Мейпл-Гроув. — Мужчина говорил вкрадчиво, но Брэнд уловил в его тоне едва заметные снисходительные нотки. — Меня зовут Грегг Гамильтон.
Ах, Гамильтон. Наследник белоручек-богачей. Теперь понятно его скрытое презрение к тем, кто состоит на государственной службе.
— Полагаю, ты учился в одном классе с моим братом Кларенсом, — произнес Грегг.
«Полагаю, — усмехнулся про себя Брэнд, — однажды я отметелил твоего братца на заднем дворе школы за то, что он так же высокомерно, как ты, пялился на окружающих».
Брэнд пожал плечами и изобразил на лице равнодушие. Что-что, а притворяться он умел.
— Софи, мама сказала, что вчера заходила к тебе. Я лишь хочу повторить ее слова и пригласить тебя на нашу с Тони помолвку. Будет очень мило, если ты придешь. Полагаю, ты полюбишь Антуанетту, и вы подружитесь.
Хильда Хольцхайм тихо пробормотала по-немецки:
— Скройся с глаз долой, ничтожная морда.
Внезапно Брэнд вспомнил прошлую ночь, Софи в свадебном платье, сжигающую свадебные атрибуты, и сопоставил это с ее реакцией на появление Слизняка Гамильтона.
Неужели Софи собиралась замуж за эту ничтожную морду?
Взглянув мельком на Софи, которая изо всех сил старалась держаться гордо и улыбалась, Брэнд понял, что не ошибся.
Похоже, она не просто собиралась замуж за Грегга, а сожалела о том, что не стала его женой.
Вот и оставляй в одиночестве милую домашнюю девочку, наивно смотрящую на мир.
— Хм. — Софи запнулась. — Я еще не смотрела свое расписание. Когда это будет?
Брэнду было очень неприятно видеть, как она ежится. Бедняжка совершенно не умеет скрывать свои чувства.
Слизняк Гамильтон настолько обнаглел, что отодвинул стул, присел за стол и взял круассан.
Брэнд покосился на Софи, и в памяти всплыла одна картина. Однажды он нашел ее на веранде. Она раскачивалась на качелях, слушая музыку, доносящуюся из здания средней школы. Это вроде бы случилось в тот год, когда он уехал. Брэнд спешил по делам. Смешно, но они казались ему важными, правда, что это были за дела, вспомнить не удалось. А вот выражение лица Софи он не забыл, словно все происходило вчера.
— Что случилось? — спросил Брэнд.
— Ничего.
— Ладно тебе. Мне ты не можешь врать, Душистый Горошек. Почему ты не на школьной дискотеке?
— Это школьный бал, — уточнила Софи, и личико ее сморщилось, хотя голова была поднята высоко. — Меня не пригласили.
Какой девятнадцатилетний парень хочет увидеть девичьи слезы? Другой на его месте забыл бы о собственных планах, переоделся и отвел Софи на школьный бал.
Но Брэнд так не поступил. Он ущипнул ее за подбородок, сказал, что школьные балы — ужасная глупость, и отправился по своим делам.
Вдруг Брэнд подумал о милых письмах, которые она ему посылала. Софи украшала конверты стикерами и подписывала разноцветными чернилами.
А он ни разу не ответил ей.
Ждала ли она с надеждой писем от него?
Виня себя в том, что холодно вел себя с Софи прежде, Брэнд решил сделать что-нибудь сейчас. Он не имеет права бездействовать. Каждому требуется хоть капля уважения и сострадания в этом жестоком мире.
Работа под прикрытием научила его просчитывать ситуацию. Было очевидно, что чем сильнее страдает Софи, тем больше радуется Грегг.
— Думаю, Софи откажется, — спокойно произнес Брэнд. — Я приехал ненадолго. Мы ведь не хотим тратить время попусту, правда, дорогая?
Он повернулся и посмотрел на нее. Актриса из нее никакая. Если Слизняк Гамильтон увидит, что от удивления у нее отвисла челюсть, обо всем догадается.
Существовал единственный способ исправить положение.
Губы Брэнда прикоснулись к нижней, чуть припухшей губе Софи. Затем он провел по ней языком, заставляя молодую женщину переключить все внимание на него.
Вероятно, грешно наслаждаться навязанным поцелуем. Брэнд не сомневался, что для него уже зарезервировано место в аду.
Однако поцелуй произвел именно то впечатление, на какое рассчитывал Брэнд.
Софи, широко раскрыв глаза, уставилась на Брэнда, словно Грегга и не существовало. Она облизнулась, а взгляд ее затуманился от желания.
Не важно, что она там напридумывала. Она не любит Грегга Гамильтона и никогда не любила. Хотя Брэнд вряд ли может считать себя экспертом в любовных делах.
Вот целоваться он умеет, это точно.
Да и поцелуй оказался намного приятнее, чем он ожидал. Брэнду захотелось грешить дальше.
— Ну, Софи. — Тон Грегга резко изменился. — Мы тебя пригласили, помни об этом. Приводи своего нового знакомого.
Он говорил неискренне, понимая, что теряет влияние на Софи.
— Возможно, мы именно так и поступим, — небрежно бросил Брэнд.
Запрыгнув в спортивную машину, Грегг умчался прочь на огромной скорости. Судя по всему, Слизняк Гамильтон был взбешен.
Брэнд решил как можно скорее избавиться от своего спортивного автомобиля.
— От них можно упасть в обморок? — поинтересовалась Хильда, перемежая английские и немецкие слова.
— От кого? — спросила ошеломленная Софи.
— От его губ.
— Нет. Да. — Она закрыла глаза, собралась с силами и свирепо посмотрела на бабушку. — Прекрати. — Затем Софи повернулась к Брэнду: — Зачем ты это сделал?
Брэнд с трудом сдержал улыбку. Эта девочка не умеет притворяться. У нее на лице написано, что она разрывается между «да» и «нет», «прекрати» и «продолжай», желанием отругать и поблагодарить его.
А еще по лицу Софи можно понять, что поцелуй потряс ее. Но он не намерен сообщать ей, что тоже потрясен.
— Твой бывший злорадствовал чуть больше дозволенного, видя, какое впечатление произвело на тебя его неожиданное появление, — тихо объяснил Брэнд. — Мне это надоело.
— Откуда ты узнал, что он мой бывший? — изумленно спросила она.
— Я хорошо разбираюсь в людях. — Брэнд не стал уточнять, что последние несколько лет его жизнь зависела от этого навыка. — Я рад, что верно распознал твоего бывшего жениха, Софи. Но не стоит убиваться из-за него.
Бабушка одобрительно хихикнула, а Софи бросила на нее угрожающий взгляд.
— Ты видел его всего полминуты! — заявила она.
— Я же сказал, что отлично разбираюсь в людях.
— Похоже, он отменно целуется, — заметила по-немецки Хильда.
— Прекрати! — велела ей по-английски Софи.
— Прекратить что? — невинно поинтересовался Брэнд.
Она в упор уставилась на него:
— Прекрати спасать меня, Брэнд. Мне уже не пятнадцать лет. Мне не нужна твоя помощь в амурных делах.
Софи покраснела, говоря об амурных делах, словно ей было пятнадцать лет и она впервые произнесла запретное слово. Она была очень мила в этот момент. Такая Софи была Брэнду неизвестна.
Она права. Хватит спасать ее.
— Я действовал по инерции, — заметил Брэнд. — Такое больше не повторится. Если ты этого не хочешь, — не сдержавшись, добавил он.
— Я этого хочу, — заявила Хильда по-английски и дотронулась до руки Брэнда. Ее взгляд перестал быть шаловливым. — Весь город шепчется о моей Софи и о нем. Я предпочла бы, чтобы они шептались о моей Софи и о тебе.