Внизу зазвонил телефон, и Джулия проснулась. Третий сигнал прервался на середине – кто-то, видимо, снял трубку. Первое, что вспомнилось ей после пробуждения, было зрелище счастливого примирения: Гермес и Марта в обнимку у постели Теодолинды. Эта картина преследовала ее и вчера, не давая заснуть, и среди ночи Джулия приняла снотворное, понимая, что ей необходима хоть короткая передышка. Голова была тяжелая, тело ломило, она чувствовала себя совершенно разбитой.
Ей снова пришлось пережить предательство любимого мужчины. И поделом. К сорока годам пора было кое-чему научиться, а не влюбляться, как восторженная девчонка.
Джулия встала и пошла в ванную, чтобы посмотреть на себя в зеркало. Освещенная ярким солнцем, проникавшим через широкое окно, она показалась себе еще вполне молодой и красивой. Чуть заспанное после большой дозы снотворного лицо было свежим и вполне привлекательным. Горячие слезы сами собой потекли из ее глаз, но это были легкие слезы.
Она сняла с себя рубашку и впервые посмотрела на больную грудь. Она не была обезображена операцией, может быть, чуть уменьшилась, да и то надо было очень приглядываться, чтобы это заметить. Осмелев, Джулия протянула руку, чтобы потрогать рубец, но пальцы непроизвольно сжались в кулак, боясь прикоснуться к едва заметной розовой полоске на гладкой коже. Неожиданно вспомнились слова Заиры: «Держись подальше от мужчин. Они тебе или грудь изуродуют, или жизнь». Неужели Заира права?
Джулия вернулась в спальню и, открыв шкаф, достала серую фланелевую юбку и белый свободный свитер. Одевшись, она сунула ноги в домашние туфли на белом меху и села к туалетному столику. Привычным, ставшим уже машинальным, жестом она открыла баночку с увлажняющим кремом, макнула в него пальцы и начала наносить на лицо, легко массируя кожу. Снова вернулись мысли о книге. Любовная история главных героев, так похожих на нее и Гермеса, еще не закончена, до точки, которую она уже поставила в конце собственного романа, в романе, который она сейчас писала, было еще далеко.
В холле на столике она увидела большой букет белых лилий. Вдыхая в себя их нежный запах, она подошла поближе и увидела записку:
«Зараза ты, Джулия, но у меня нет и не будет никого, кроме тебя.
Гермес».
Она не спеша спустилась по лестнице, открыла дверь в кухню и увидела Лео, который с аппетитом ел ломтик поджаренного хлеба с медом, запивая его кофе.
– Ты? – удивилась Джулия. – Что ты тут делаешь? – И перехватила его восхищенный взгляд.
– Какая ты красивая, Джулия, – не отвечая на ее вопрос, сказал Лео и, встав из-за стола, галантно поцеловал ей руку.
Джулия была так удивлена, что даже не ответила на его приветствие. Она села к столу, налила себе кофе и, разбавив его сливками, принялась пить.
– Нравится? – спросил Лео. – Я сам варил. Как в прежние времена.
Он был похож на ребенка, который очень хочет угодить. Впрочем, в нем всегда было что-то детское, и хоть к пятидесяти годам он пополнел и немного обрюзг, глаза и улыбка у него все те же. Чтобы не обидеть его, Джулия изобразила на лице восхищение.
– То-то же, моя непримиримая Джулия, – самодовольно сказал Лео. – На дворе холодно, но чудесно. Светит солнце, ветра нет, небо голубое. Амбра ушла в магазин. Наш сыночек в школе. Я сам его туда проводил. Что касается меня…
Джулия вспомнила последний звонок Лео. Это было первого января. Она тогда сразу подумала, что ему что-то от нее надо, и не ошиблась.
– Послушай, – сказала она, – если ты пришел из-за своей Коринны, то ты знаешь, где выход.
– Я пришел исключительно из-за тебя, моя неистовая Джулия. Если бы я писал о тебе статью, то озаглавил бы ее «Опасность – моя профессия». Правда, ты просто отчаянная, Джулия, ходишь над пропастью, как канатоходка. Знаешь, что твоя история с Корсини, которую ты так долго и тщательно скрывала, произвела эффект разорвавшейся бомбы?
– Значит, ты встал ни свет ни заря, чтобы прочитать мне мораль? – в тон ему ответила Джулия.
Лицо Лео стало серьезным.
– У тебя несносный характер, но я все равно тебя люблю.
Оба, Гермес и Лео, упрекают ее сегодня в дурном характере, и оба при этом признаются ей в любви.
– Я тебя хорошо изучила, Лео. Выкладывай, с чем пожаловал.
– Сначала я хочу сказать тебе спасибо за то, что ты любила меня когда-то и родила мне сына, – ответил Лео.
– Хватит трепаться, я ведь знаю, что у тебя была веская причина прийти сюда так рано.
Но Лео расчувствовался, кажется, не на шутку.
– В этом доме мы когда-то с тобой познакомились, – сентиментально глядя на Джулию, начал вспоминать он.
– Если ты еще раз посмеешь напомнить мне о моем преклонном возрасте, я вцеплюсь в тебя, как дикая кошка.
– Когда-то – не значит давно. Мне кажется, это было вчера.
– Так-то лучше. А теперь говори.
– Я желаю тебе счастья, Джулия! – искренним тоном сказал Лео, но Джулия знала цену искренности этого изменщика.
– И тебе того же, дорогой Лео! – с иронией ответила она.
– Зря ты так. – Голос Лео стал мягким. – Я могу помочь твоему другу выпутаться из переделки, в которую его втравила Марта Монтини. Его бывшая жена.
Джулия напряглась.
– Что тебе известно? – побледнев, спросила она.
– Да все, собственно говоря, – и рассказал о четырехлетней слежке, которую вело международное сыскное агентство, о фотографиях, появлявшихся в нужный момент в нужной газете. – А спланировала, отрежиссировала и профинансировала всю операцию, – выразительно посмотрев на Джулию, закончил Лео, – не кто иной, как Марта Монтини.
Джулия смотрела на бывшего мужа широко открытыми глазами.
– Как ты все это узнал? – немного придя в себя, спросила она.
– Случайно, – ответил Лео. – А впрочем, ты знаешь мою страсть к сплетням. Обожаю распутывать всякие интриги. На след меня навел один мой молодой коллега, его зовут Пьерджильдо Гранди. Он горит желанием расквитаться с Мартой за то, что она унизила его как мужчину.
– Я бы тоже не прочь с ней расквитаться, – со вздохом заметила Джулия.
– Но, в отличие от тебя, Гранди знает содержание предсмертной записки Джанни Макки.
– Как, бывший ассистент Гермеса покончил с собой?
– Да, а ты не знала? Он был любовником Марты и, прежде чем отправиться на тот свет, написал записку, в которой попросил прощения у Корсини. Очевидно, за свое лжесвидетельство. Эта предсмертная записка оказалась в руках Пьерджильдо Гранди, а он, в свою очередь, чувствуя ко мне расположение, передал ее мне, будучи не совсем трезвым.
– А сыскное агентство? Фотографии в журналах? Какая тут связь? – удивленно спросила Джулия.
– Признание Гранди подтолкнуло меня начать собственное расследование. Друзей у меня много, как ты знаешь, надеюсь, будет не трудно докопаться до правды. Если бы Гермес не был влюблен именно в тебя, думаю, Марта не заварила бы всю эту кашу, но ей не давала покоя мысль, что ты и ее бывший муж могут быть счастливы вместе.
– Уж кто-кто, а ты ее неплохо знаешь, разве не так? – звонким от негодования голосом спросила Джулия.
– Ты до сих пор ревнуешь? – улыбнулся в ответ Лео.
Джулия вспомнила эпизод тринадцатилетней давности и улыбнулась.
– Уже нет. У вас тогда был очень дурацкий вид. Не будем об этом, потому что, несмотря ни на что, ты настоящий друг, я знаю. Теперь, я надеюсь, Гермес будет полностью реабилитирован.
– Но я тебе еще кое-что не сказал, – продолжал Лео.
– Как, еще что-то? – испугалась Джулия.
– Да, причем самое важное. Ты потрясающая женщина, Джулия, ты самая храбрая, самая мужественная из всех, кого я знал.
– А знал ты многих, – засмеялась Джулия.
Лео не обратил внимания на ее колкость. В его глазах Джулия увидела искреннее беспокойство.
– Ты заболела и никому ничего не сказала. Почему, Джулия?
– Зачем говорить, когда и так все знали. Даже ты.
– Мне сказал об этом наш сын. Но почему ты не поделилась со мной, может быть, тебе было бы легче?
– Так уж я устроена, Лео, и потом, говори не говори, все равно уже ничего не изменится.
– Ты не права. Близкие могут помочь справиться с трудностями, как-то облегчить…
– Нет, Лео! – резко перебила его Джулия. Даже намека на свою болезнь она не хотела ни от кого слышать, это была ее болезнь, и боролась она с ней сама. – Никто не может ни помочь, ни облегчить. Ты все время один на один с этим врагом. Ты не знаешь, откуда он пришел, когда нанесет следующий удар.
Лео обнял ее, и она положила голову ему на плечо.
– Ты поправишься, – сказал он, гладя ее по волосам.
– Да, меня тоже в этом заверили.
– Прости меня, Джулия, – прошептал он, – я плохо о тебе заботился, когда мы были вместе, и вообще, я всегда вел себя как эгоист.
– Эгоистом ты был со всеми, не только со мной, – уточнила Джулия, – а со мной был просто свиньей. Но было ведь и хорошее! Благодаря тебе я стала тем, кем стала, такой, какая я есть. Ты помог мне найти себя, это ведь тоже немало!
– Я люблю тебя, Джулия, – шептал он, целуя ее в губы, – люблю по-прежнему.
Какие они были разные, Лео и Гермес! Когда Лео клялся в любви, он был абсолютно искренен, но уже через секунду мог напрочь забыть о своей клятве. Лео не умел хранить верность, предательство было свойством его натуры.
– Решил изменить Коринне со своей бывшей женой? – лукаво спросила Джулия, поднимая на Лео смеющиеся глаза.
– Доброе утро! – услышала она вдруг знакомый голос и вся сжалась, потому что на пороге кухни стоял Гермес.
– Тут неожиданно возвращается муж, а любовник прячется в шкаф, – решив выйти из положения с помощью древнего анекдота, произнес Лео и отошел от Джулии.
Справившись с секундным смущением, Джулия испытала чисто женское удовлетворение. «Вот и хорошо, – подумала она злорадно, – теперь мы квиты, пусть и он немного поревнует».
Глядя Гермесу прямо в глаза, она сказала как ни в чем ни бывало:
– Лео зашел как раз перед тобой и рассказывал мне очень любопытные вещи. Они и тебе могут быть интересны.
Благодаря вмешательству Аттилио Монтини, с одной стороны, и депутата Армандо Дзани, с другой, новый скандал удалось предотвратить, и к Марте вернулась прежняя уверенность. Словно одержимая бесом, она хотела во что бы то ни стало уничтожить своего бывшего мужа, но в результате молодой врач покончил жизнь самоубийством, ослепленный горем отец умершего мальчика обвинен в клевете, а ей грозит тюрьма сразу за несколько преступлений. Гермес, щадя дочь, решил замять дело, но в обмен потребовал от своей бывшей жены, чтобы она уехала.
– Я не отправлю тебя за решетку, – сказал он ей при их последней встрече, – но требую, чтобы ты уехала из Италии навсегда.
Марта решила отправиться в Бразилию. Там в Рио-де-Жанейро жил и работал известный специалист по пластической хирургии, с помощью которого ей удастся еще надолго продлить молодость. Еще у нее был там один знакомый психоаналитик, с которым они несколько лет назад отдыхали вместе на Лазурном берегу. Она тогда лишь милостиво принимала ухаживания молодого латиноамериканца, не давая ему ни малейшего шанса, но сейчас обстоятельства изменились к худшему, поэтому она позвонила ему и убедилась, что он ждет ее с распростертыми объятиями.
И вот чемоданы с великолепными нарядами уже сданы в багаж, и Марта, держа в руках билет первого класса до Рио, ждала, когда объявят посадку.
– Какая встреча! – вдруг раздался у нее над ухом громкий мужской голос. – Бьюсь об заклад, вы синьора Корсини!
Услышав эту фразу, произнесенную с ярко выраженным американским акцентом, Марта обернулась и увидела красивого атлетически сложенного блондина, разглядывающего ее с нескрываемым восхищением. Слегка навеселе (округлившийся живот говорил о привычке к спиртному), безвкусно одетый (все, начиная с ботинок и кончая галстуком, – от Гуччи), он тем не менее показался Марте очень привлекательным. Ей такие мужчины нравились. Она улыбнулась обворожительной улыбкой и кокетливо ответила:
– Да, я Корсини, а вы…
– А я Джеймс Кенделл, – радостно сообщил американец. – Мы встречались пару лет назад в Балтиморе на конгрессе хирургов.
– Ну конечно, я прекрасно помню, – воркующим голоском подхватила Марта, – мы обедали за одним столом.
Она и в самом деле вспомнила его. Он пожирал ее глазами, стараясь, чтобы этого не заметила ревнивая властная жена, все время говорившая про корриду и своих племенных быков, которых она разводила на фазенде в Пуэбло.
– Как поживает профессор Корсини? – вежливо осведомился Кенделл.
– Не знаю, я давно его не видела, мы разошлись.
– Потрясающее совпадение! – Американец буквально подпрыгнул от радости. – Я ведь тоже теперь свободен.
– Быки надоели? – весело спросила Марта.
Американец расхохотался.
– Как вы догадались? Я действительно решил смотаться подобру-поздорову, пока она их на меня не напустила.
– Вы забавный, – смеясь, заметила Марта, – с вами не соскучишься.
И они продолжили болтовню, вызывая своим безудержным весельем удивление ожидающих рейса пассажиров.
– Так вы летите в Рио? – спросил Кенделл.
– В Рио, – ответила Марта и наградила его многообещающим взглядом.
Марта поняла, что правильно выбрала направление. Теперь за океаном у нее уже не один, а два поклонника: к сентиментальному латиноамериканскому психоаналитику неожиданно прибавился хирург-весельчак, так что скучать ей не придется – ни днем, ни ночью.
Гермес, как всегда, проснулся сразу и, открыв глаза, почувствовал себя свежим, отдохнувшим, готовым начать новый день. Стрелки на светящемся циферблате показывали без трех минут шесть, и он, не дожидаясь, пока прозвонит будильник, протянул руку и нажал на кнопку. Одним рывком встав с постели, он подошел к окну, отдернул белую муслиновую занавеску и поднял жалюзи. Было еще темно, но восточная часть неба уже начала розоветь.
Черная полоса в его жизни кончилась. Он снова вернулся к любимой работе, жизнь вошла в привычную колею. Первая его мысль была о Джулии. Сегодня у нее последний сеанс радиотерапии. После этого она придет к нему на осмотр, а вечером они отпразднуют ее полное выздоровление. Возможно, он перестраховался и курс облучения был не нужен, но лучше все-таки подстраховаться, теперь он знает наверняка, что опасность миновала.
Вторая мысль была о Теодолинде. Здоровье ее не внушало Гермесу опасений, чего он не мог сказать о ее душевном состоянии.
Эрсилия была уже на своем боевом посту, и Гермес сел за стол, накрытый на двоих, привычным движением потянулся к стакану с только что отжатым апельсиновым соком.
Неожиданно появилась Теа, одетая в костюм для верховой езды, лицо ее было свежим, в глазах светились веселые огоньки.
– Доброе утро, папочка, – бодро сказала она и пододвинула поближе к себе вазу с фруктами.
– Что это ты поднялась в такую рань? – удивился Гермес.
Они теперь жили вместе и неплохо между собой ладили.
– Через десять минут должен заехать Марчелло, – охотно принялась объяснять Теа. – Мы часок покатаемся в манеже, а потом он отвезет меня в школу.
Теа и граф Бельграно опять были вместе, но Гермес не волновался за дочь: Марчелло резко изменил свою жизнь, с алкоголем было покончено раз и навсегда.
– Ну что ж, – сказал Гермес, – тогда увидимся за ужином. Ты не забыла, что сегодня мы вместе ужинаем? И Джулия будет.
– Чудесно.
Зазвонил телефон, и Эрсилия вопросительно посмотрела на Гермеса.
– Узнайте сначала, кто, – отвечая на ее немой вопрос, сказал Гермес.
– Одну минуточку, – сказала служанка в трубку и, закрыв микрофон, прошептала: – Это бригадир Карузо.
– Нет, только не он! – вырвалось у Гермеса, но, пересилив себя, он тут же протянул руку и взял у Эрсилии трубку.
– Простите, профессор, что вынужден беспокоить вас в столь ранний час. Я никогда бы не осмелился, если бы не одно очень грустное обстоятельство…
Гермес похолодел.
– Что еще случилось? – в волнении воскликнул он.
– Речь идет об отце моей жены, профессор.
Гермес с облегчением перевел дух.
– У него раковая опухоль горла, и из местной больницы его направили в вашу для консультации и дальнейшего решения вопроса. Я отвез его туда, а нам дали от ворот поворот. Говорят, очередь, надо ждать.
– Вы правильно сделали, что позвонили мне, – сказал Гермес. – Придя на работу, я все разузнаю и вам позвоню. В любом случае я сделаю для вашего тестя все, что в моих силах.
Положив трубку, Гермес взглянул на часы. Половина восьмого. Джулия, наверно, еще спит. В отличие от Гермеса, она просыпалась с трудом, и будить ее он не решился, хотя ему очень хотелось пожелать ей доброго утра.
В больницу Гермес отправился пешком, ему хотелось подышать воздухом перед трудным рабочим днем – на утро он назначил несколько операций.
Операционную он покинул в час, но ему пришлось задержаться в отделении, чтобы проконсультировать двух коллег, успокоить операционную сестру, которую довел до слез один нервный хирург, и решить вопрос с тестем Карузо.
Войдя, наконец, в свой кабинет, он увидел Джулию, терпеливо дожидавшуюся его с книгой в руке, и смущенно подумал, что ни разу за все утро о ней не вспомнил.
– Прости, что опоздал, – сказал он, целуя ее в лоб.
– Устал? – спросила в ответ Джулия.
– Мне достаточно увидеть тебя, и я могу снова приниматься за работу.
Он осмотрел ее, внимательнейшим образом обследовав каждый сантиметр ее груди, прощупав то место под мышкой, где он убрал лимфатические узлы. Джулия впервые была спокойна и расслабленна, и даже сама прикоснулась к шву, не испытав при этом страха. «Кажется, – подумала она, – я одержала свою первую победу».
– Что скажешь? – спросила она Гермеса, застегивая блузку.
– Все в порядке, – ответил он.
– Все в порядке было уже после операции, однако ты настоял на курсе радиотерапии, – не отступала Джулия.
– Опухоли у тебя нет. Она была локализованная, я ее вырезал вовремя, пока она не пустила своих щупальцев дальше. Радиотерапия дала нам дополнительную гарантию, – терпеливо объяснял Гермес. – В таких случаях, сама понимаешь, лучше лишний раз перестраховаться. Зато теперь я могу сказать тебе не кривя душой: ты здоровая, красивая и чертовски привлекательная женщина. Сейчас я задам тебе один очень важный вопрос, и ты мне на него ответишь со всей прямотой.
– Нет, подожди, сначала я задам тебе свои вопросы, – перебила его Джулия. – Ты говоришь, что сейчас я здорова, а потом? Я могу снова заболеть, разве не так?
Гермес подал ей шубку и нежно задержал руки на ее плечах.
– Джулия, верь мне, я говорю правду, – спокойно сказал он. – Соврать бывает иногда заманчиво, но поддерживать ложь долго невозможно – она рано или поздно откроется. Так вот, я говорю тебе правду: у тебя был рак. Был, но теперь его нет. Ты можешь и должна жить полноценной жизнью. Потом? Кто знает ответ на этот вопрос? Потом мы можем выиграть в лотерею, нас может убить сумасшедший маньяк. Живи, радуйся каждому дню, ведь ты здорова!
Джулия слушала Гермеса, жадно ловя каждое его слово. Пережив за прошедшие месяцы и отчаяние, и чувство безнадежности, она не сдалась и боролась с беспощадным врагом отчаянно и бесстрашно. Правда, которую она услышала сейчас от Гермеса, внушала уверенность в завтрашнем дне.
Она шагнула к нему, обняла, мечтая о том, чтобы все оставшиеся дни и ночи ее жизни он был рядом. И пусть тогда время срывает один за другим листки календаря – его неумолимый бег ее не страшит.