- Я не хочу, чтобы ты спускалась вниз, тебе будет трудно подниматься обратно. - Она могла потерять сознание и удариться головой. Но Сара сама понимала, что слишком слаба, чтобы даже попытаться спуститься вниз.
- Я люблю тебя... Пожалуйста, заботься о себе... Вильям... будь осторожен... Я люблю тебя... - В ее глазах были слезы, и он, стараясь не расплакаться сам, улыбнулся и помог ей лечь в постель.
- Я обещаю тебе... Ты тоже будь осторожна... и как следует заботься о лорде Филиппе.
Она с улыбкой посмотрела на сына. Он был такой красивый, с голубыми глазками и светлыми кудряшками. Вильям заметил, что он выглядит точь-в-точь как его отец на детской фотографии.
Он нежно поцеловал ее, затем как следует укрыл одеялом и снова поцеловал, коснувшись ее шелковых волос.
- Поправляйся... Я скоро вернусь... Я люблю тебя... сильно... - Он возблагодарил Бога, что она осталась жива, потом широкими шагами пересек комнату и последний раз взглянул на нее у двери. - Я люблю тебя, - повторил он тихо и ушел, оставив плачущую Сару.
- Я люблю тебя... - отозвалась она, все еще слыша на лестнице его шаги. - Вильям!.. Я люблю тебя!..
- Я тоже люблю тебя!.. - отозвалось эхом, и тут она услышала, как хлопнула огромная входная дверь. А еще через минуту заработал мотор автомобиля. Она встала с постели и успела лишь увидеть, как его автомобиль скрылся за поворотом. По щекам ее катились слезы, падая на ночную рубашку. Она лежала в постели и долго плакала, думая о нем, потом захотела понянчить Филиппа.
Наконец пришла Эмануэль. Она собиралась переехать к ним, чтобы помочь мадам герцогине с ребенком. Для нее это была чудесная возможность, она восхищалась Сарой и до безумия полюбила Филиппа, которому помогала появиться на свет. Эмануэль отличалась необыкновенной сдержанностью для девушки ее возраста и стала неоценимой помощницей Саре.
После отъезда Вильяма дни казались Саре бесконечными, и прошла не одна неделя, прежде чем к ней постепенно стали возвращаться силы. В октябре, когда Филиппу исполнился месяц, позвонил герцог Виндзорский и сообщил ей, что они снова в Париже. Они виделись с Вильямом как раз перед его отъездом из Лондона, и он выглядел прекрасно. Он был прикомандирован к Британским военно-воздушным силам и находился севернее Лондона. Граф Виндзорский был направлен в Париж с военной миссией к французскому командованию. Но это означало, что большую часть времени они смогут развлекаться. Это их обоих вполне устраивало. Он еще раз поздравил Сару с рождением сына и пригласил ее приехать в Париж навестить их, когда она почувствует себя достаточно окрепшей. Вильям рассказал им, как тяжело ей пришлось, и Уоллес настаивала, чтобы она не переутомлялась. Но Сара уже занялась делами по дому, присматривая за всем и делая мелкий ремонт. Она пригласила женщину из отеля, которая помогала ей убираться, а Эмануэль ухаживала за Филиппом. Малыш за четыре недели поправился еще на три фунта и был очень крупным.
Брат Эмануэль, Генри, тоже помогал Саре, выполняя различные поручения, но большинство мужчин и юношей, которые работали у них, исчезли - они ушли в армию. Не осталось почти никого, кто мог бы работать в замке, за исключением одного старика и нескольких молоденьких юношей. Даже шестнадцати - и семнадцатилетние стремились попасть в армию. Вдруг оказалось, что вся нация состоит из женщин и детей.
Сара несколько раз получала весточки от Вильяма. Приходили его письма, один раз он звонил. Он сказал, что пока еще ничего не произошло и он надеется, что на короткое время сможет приехать к ней в ноябре.
Она также разговаривала со своими родителями, они настаивали, чтобы она приехала домой вместе с ребенком. "Аквитания" отправилась в рейс в Нью-Йорк сразу после объявления войны, несмотря на всевозможные страхи. Но Сара еще не окрепла для такого путешествия. Однако позднее еще три корабля - "Манхэттен", "Вашингтон" и "Президент Рузвельт" - пересекли океан, чтобы забрать домой американцев. Но она продолжала убеждать Вильяма, что находится в полной безопасности у себя дома, и то же самое написала своим родителям, но ей все же не удалось убедить их.
Они пришли в ужас от того, что она остается во Франции в то время, когда там идет война, но Сара не разделяла их опасений. Жизнь в замке Шато де ля Мёз стала спокойнее, чем прежде, окрестности были совсем мирными.
К ноябрю она поправилась после родов и совершала долгие прогулки, часто вместе с Филиппом. Сара работала в саду и над своими любимыми панелями и выполняла более тяжелую работу в конюшне, когда у Генри было время, чтобы помочь ей. Его родители потеряли всех служащих-мужчин, работавших раньше в отеле, и он помогал им чем мог. Это был очень милый, обязательный мальчик, и он очень хотел ей помочь. Ему, так же как и Эмануэль, нравилось жить в замке. Ночью Сара больше не нуждалась в помощи Эмануэль. Девушка перебралась в дом управляющего и приходила в замок утром.
Это случилось в конце ноября, днем, когда Сара возвращалась из леса и пела Филиппу, неся его на перевязи, которую сделала для нее Эмануэль. Мальчик почти заснул, когда она, вздыхая, подошла к парадной двери замка и, открыв ее, вскрикнула от радости, увидев Вильяма. Он стоял в военной форме и казался еще красивее, чем всегда. Сара бросилась к нему, и он обнял ее, стараясь не задавить ребенка. А тот, испугавшись ее крика, начал плакать, но она думала сейчас только о том, что Вильям был с ней и обнимал ее.
- Мне так не хватало тебя, - приглушенно сказала она.
- Видит Бог, я тоже скучал по тебе... - Он отстранил ее, чтобы взглянуть ей в лицо. - Ты чудесно выглядишь. - Она похудела, но была сильной и здоровой. - Как ты красива, - произнес он, жадно разглядывая ее, а она смеялась и целовала его.
Эмануэль услышала их разговор. Она уже видела герцога, когда он приехал, а теперь пришла взять ребенка. Скоро малыша нужно было кормить, но по крайней мере она освободила их хотя бы ненадолго, чтобы Сара могла побыть с мужем вдвоем. Держась за руки, они поднялись наверх, разговаривая и смеясь. Сара засыпала его вопросами о том, где был и куда его пошлют после переподготовки. Он прежде служил в военно-воздушных силах Великобритании, и теперь ему нужно было освоить современную технику. Он берег ее и умолчал о многом, что он знал. Его собирались послать в отряд бомбардировщиков, и ему предстояло летать на "бленхейме", поэтому он несколько смягчил краски. Однако Вильям рассказал о том, как серьезно относятся к войне в Англии.
- Здесь тоже настроены не менее серьезно, - заметила Сара. - Не осталось никого, кроме Генри, его друзей и горстки стариков, которые слишком слабы, чтобы работать. Я все делала сама, вместе с Эмануэль и Генри. Но я почти закончила конюшни. Подожди, ты увидишь их! - Половину конюшни он собирался использовать для лошадей, которых они купят, несколько лошадей он хотел привезти из Англии, а в оставшейся части планировал устроить небольшие комнаты для прислуги и койки для временных рабочих.
- Похоже, я совсем не нужен тебе. - Он сделал вид, что расстроен. Вероятно, мне следовало оставаться в Англии.
- Ты не посмел бы! - Она протянула руки, чтобы обнять его, и еще раз поцеловала, и когда они вошли в спальню, он закружил ее и поцеловал очень крепко, чтобы она почувствовала, как он без нее скучал.
Вильям запер дверь и нежно посмотрел на нее. Она начала расстегивать его форменный френч, а он стянул с нее теплый свитер и залюбовался ее полной грудью и тонкой талией. Трудно было поверить, что она недавно родила ребенка.
- Сара... ты так красива... - Он просто не находил слов и едва мог владеть собой. Никогда его желание не было так велико, даже в их первую брачную ночь. Они едва добрались до постели и тут же соединились в неудержимом порыве страсти.
- Я так скучала по тебе...
- Ты не можешь представить, как я тосковал без тебя.
- Сколько ты сможешь пробыть со мной?
Он помедлил, теперь этот срок казался ему таким коротким.
- Всего три дня, но я надеюсь вернуться снова перед Рождеством. - До Рождества оставался всего месяц, и разлука будет недолгой. Но сейчас Саре было невыносимо думать о том, что он уедет.
Они лежали в постели, потеряв счет времени, пока за дверью не раздались шаги, это Эмануэль подошла с ребенком к комнате, и Сара, накинув халат, вышла забрать сына.
Она принесла в комнату Филиппа, громко требующего свой обед. Вильям с улыбкой смотрел, как малыш жадно сосет грудь, давясь молоком, забавно пыхтя и причмокивая.
- У него ужасные манеры, не так ли? - усмехнулся Вильям.
- Мы займемся этим, - сказала Сара, прикладывая его к другой груди. Он несносный поросенок. Он все время хочет есть.
- Охотно верю, судя по тому, как он вырос. Он стал в три раза больше, хотя и при рождении казался мне огромным.
- Мне тоже, - заметила Сара, и тут Вильям подумал о o том, о чем никогда не думал прежде, и с нежностью взглянул на нее.
- Ты не хочешь, чтобы я был осторожнее? Она покачала головой, улыбаясь. Она хотела, чтобы у нее было много детей.
- Конечно, нет, к тому же сейчас нам не о чем беспокоиться. Не думаю, что я забеременею, пока кормлю грудью.
- Вот и прекрасно, - порадовался он.
Все следующие три дня они провели, словно у них опять был медовый месяц. Большую часть времени они не поднимались с постели. Однако Сара умудрилась провести его по имению и показать, что она сделала в его отсутствие. Конюшни произвели на него большое впечатление.
- У тебя все замечательно получилось! - похвалил он. - Я сам не смог бы сделать лучше, конечно, если бы делал это без чьей-нибудь помощи. Не представляю, как тебе это удалось!
Она провела много вечеров, работая молотком, пилой, заколачивая гвозди, в то время как Филипп спал рядом с ней, завернутый в одеяла.
- Мне больше нечего было делать, - улыбнулась она. - После твоего отъезда у меня поубавилось дел.
Вильям с грустной улыбкой взглянул на своего сына:
- Подожди, вот он подрастет, и у тебя не будет ни минуты свободного времени.
- А как же ты? - грустно спросила она, когда они брели обратно к замку. Их три дня пролетели, и завтра утром он уезжал. - Когда ты вернешься домой? Как там, в этом большом, скверном мире?
- Просто ужасно. - Он сказал ей то, что она знала сама, судя по тому, что случилось в Варшаве. Гетто, погромы, горы тел, даже дети, которые боролись и погибли. Она плакала, когда он рассказывал ей об этом. То, что происходило в Германии, тоже было ужасно. Опасались, что Гитлер на этом не остановится. - Хотелось бы надеяться, что скоро все закончится, но я не знаю, когда именно. Возможно, если мы как следует напугаем маленького негодяя, то он отступит. Но кажется, он довольно буйный.
- Не хочу, чтобы с тобой что-нибудь случилось, - проговорила она со страданием в голосе.
- Дорогая, ничего не случится, это было бы для них слишком обременительно. Поверь мне. Военному министерству выгодно держать меня в военной форме. Людям по душе лорд, облаченный в форменную одежду и играющий в те же игры, что и они. - Ему было тридцать семь лет, и едва ли его собирались использовать на линии фронта, если учесть его возраст.
- Надеюсь, что ты прав.