Они не возвращались во Францию до весны. К тому времени Вильям вновь взял бразды правления в свои руки. Он, кажется, примирился, что не может ходить. Он поправился и набрал свой обычный вес, и только седые волосы изменили его облик. Ему было только сорок два года, но пребывание в лагере для военнопленных прибавило ему лет. Даже Сара казалась гораздо серьезнее, чем до войны. Всем им, включая Филиппа, пришлось дорого заплатить за то, что произошло в мире. Он был серьезный маленький мальчик и так переживал, когда они уезжали из Вайтфилда. Он сказал, что хочет остаться с бабушкой и своим пони, но, конечно, родители не позволили ему.
Когда они приехали в замок, Вильям заплакал. Все выглядело точно так, как запечатлелось в его памяти и как он мечтал увидеть, если ему доведется вернуться домой. Он смог только обнять Сару и зарыдать, как ребенок. Везде царил идеальный порядок. Эмануэль и ее мать позаботились обо всем. Сара оставила Эмануэль вести хозяйство больше чем на год, и она великолепно со всем справилась. Не осталось никаких следов пребывания армии ни в замке, ни в саду, ни даже в конюшнях. Эмануэль наняла два десятка работников, чтобы они вычистили все и приготовили к приезду Вайтфилдов.
- Все выглядит великолепно, - похвалила ее Сара, и Эмануэль засветилась от радости. Она была серьезна не по годам. Хотя ей исполнилось только двадцать три, но она прекрасно вела хозяйство и успевала следить за всеми мелочами.
В тот же день, когда они приехали, Сара вместе с Вильямом отправились на могилу Лиззи. Он заплакал, увидев маленькую могилку, они плакали оба. А на обратном пути Вильям снова спросил Сару про немцев.
- Они были здесь очень долго, - сказал он небрежно. - Поразительно, что они не причинили большого ущерба.
- Комендант оказался приличным человеком и следил за своими людьми. Ему война не нравилась так же, как и нам. Вильям удивленно поднял брови.
- Он тебе сам сказал это?
- Не один раз, - спокойно ответила она, не понимая, почему он задает эти вопросы, но в его голосе слышалось беспокойство.
- Вы были с ним хорошими друзьями? - поинтересовался Вильям, зная, как часто Филипп упоминал о нем. Было время, когда он болезненно воспринимал то, что его сын предпочитает немецкого офицера своему собственному отцу. Конечно, для него это было ударом, но он справился с собой.
Взглянув на него, Сара внезапно поняла причину его вопросов.
- Мы были только друзьями, Вильям. Не больше. Он жил здесь очень долго, за это время многое случилось с нами... родилась Элизабет. - Она решила быть честной с ним, она должна быть честной, она всегда была с ним честна. - Он принимал ее и спас ей жизнь, если бы он не помог, она умерла бы во время родов. - Но она все равно умерла, и, может быть, это теперь не имело значения. - Мы четыре года выживали здесь. Трудно об этом забыть. Но если ты спросишь меня, о чем - я думаю - ты хотел бы меня спросить... нет, ничего не было.
Его дальнейшие слова заставили ее вздрогнуть.
- Филипп сказал, что вы целовались, когда он уезжал.
Мальчику не следовало говорить об этом своему отцу, но, может, он не понимал, что делает. Иногда она не была уверена в том, что понимает его. Он так сердился на нее после смерти Лиззи... и когда уехал Иоахим... и Вильям вернулся домой... иногда он казался таким отчужденным. Он многое должен принять и понять. Они все должны многое понять.
- Он прав, - спокойно ответила Сара, - я целовалась. - Она не должна ничего скрывать от Вильяма, и она хотела, чтобы муж знал об этом. - Мы стали друзьями. Иоахим ненавидел то, что делает Гитлер, точно так же, как и мы. И он помогал нам и заботился о том, чтобы мы были в безопасности. Когда Иоахим уезжал, я знала, что никогда не увижу его снова. Я не знаю, жив он теперь или умер, но желаю ему добра. Я поцеловала его на прощание, но я не предавала тебя. - Когда она произнесла это, по ее щекам покатились слезы. То, что она сказала, было правдой, она была ему верна. Филипп поступил неверно, заставив его ревновать. Она поняла теперь, что мальчик рассердился на нее за то, что она поцеловала Иоахима, и за то, что позволила ему уехать. Он злился на многое, но Сара не ожидала, что он так поступит. Теперь она была рада, что могла честно ответить Вильяму, она не предала его. И все одинокие ночи стоили этого.
- Мне жаль, что я спросил, - виновато сказал он, а она встала возле него на колени и взяла его лицо в руки.
- Не надо жалеть. Нет ничего, о чем бы ты не мог спросить меня. Я люблю тебя. Я всегда тебя любила. Я никогда не откажусь от тебя. Никогда. Я никогда не перестану тебя любить. И я всегда верила, что ты вернешься домой. - Она говорила правду, и он мог прочесть это в ее глазах - как сильно она его любила.
Тут он вздохнул, почувствовав облегчение, он верил ей. Он ужаснулся, когда Филипп рассказал ему. Но он понимал также, что по-своему Филипп наказывал его за то, что он уехал от них.
- Я никогда не думал, что вернусь обратно. Я продолжал говорить себе, что я вернусь только для того, чтобы прожить еще час, еще ночь, еще день... но я никогда не думал, что мне удастся это. Столько людей не смогло выжить. - Он видел, как многие умирали, замученные немцами до смерти. - Это нация чудовищ, - сказал он ей, когда они вернулись обратно домой, но она не осмелилась опять заметить ему, что Иоахим был другим, что он критиковал войну. Слава Богу, она окончилась.
Они прожили в замке несколько недель. Однажды, когда Сара и Эмануэль пекли на кухне хлеб, девушка стала расспрашивать Сару.
- Вы должны быть очень рады, что мсье герцог вернулся домой, - начала она. Этого нельзя было не заметить. Сара столько лет была несчастна, а сейчас они заново открывали для себя сексуальную жизнь. Некоторые перемены огорчали, но к восторгу Вильяма у него сохранилась способность наслаждаться интимными отношениями.
- Это чудесно, - улыбнулась Сара со счастливой улыбкой, замешивая хлеб, в то время как Эмануэль наблюдала за ней.
- Он много привез из Англии денег? Вопрос показался Саре странным, и она удивленно взглянула на девушку:
- Зачем? Конечно, нет. Почему ты спрашиваешь?
- Мне просто интересно. - Она выглядела несколько смущенной, казалось, ее занимала какая-то мысль, но Сара не могла понять, что было у девушки на уме. Раньше Эмануэль никогда не задавала подобных вопросов.
- Почему ты задаешь такие вопросы, Эмануэль? - Сара знала, что и прежде у нее случались денежные затруднения, связанные с участием ее брата в Сопротивлении, во время войны, позднее - с черным рынком, но сейчас она понятия не имела, что замышляет Эмануэль.
- Есть люди... которые иногда нуждаются в деньгах. Мне интересно, не мог бы мсье герцог одолжить им деньги?
- Ты имеешь в виду, просто дать им деньги. Просто так? - Сара немного удивилась, и Эмануэль, казалось, задумалась.
- Возможно, не просто так. Что, если они продадут что-нибудь?
- Ты имеешь в виду продукты? - Сара все еще не могла понять, чего она добивается. Она закончила месить хлеб и вытерла руки, недоуменно глядя на Эмануэль. Она всегда относилась к ней с доверием, но сейчас у Сары появилось какое-то предчувствие. - Ты говоришь о продуктах или оборудовании для фермы, Эмануэль?
Она покачала головой и понизила голос, когда заговорила снова:
- Нет... я имею в виду драгоценности... Есть люди... dan les alentours... в округе, которым нужны деньги, чтобы отремонтировать свои дома, восстановить жизнь... Они прятали вещи... иногда золото... серебро... или драгоценности... и теперь хотят их продать. - Эмануэль думала о том, как заработать для себя значительную сумму денег теперь, когда кончилась война. Она не хотела всю жизнь убирать в доме, даже для Вайтфилдов, хотя она их очень любила. И ей в голову пришла эта идея. Она знала, что люди беспокоились, как бы продать золото, серебро, портсигары работы Фаберже, предметы роскоши, которые они спрятали. Например, она знала женщину в Шамонте, которая хотела продать за любую сумму великолепное жемчужное ожерелье. Немцы разрушили ее дом, и ей нужны были деньги, чтобы его отремонтировать.
Это было своего рода посредничество. Эмануэль знала нуждающихся людей, у которых были драгоценности, а у Вайтфилдов были деньги, чтобы помочь этим людям. Она хотела свести их, но не знала, как это сделать. Однако все больше и больше людей обращались к ней, зная, что она свой человек в доме герцога, они просили ее о помощи. Женщина, у которой было жемчужное ожерелье, приходила к ней уже дважды, приходили еще многие.
Были евреи, которые прятались во время войны, а сейчас выбрались из своих тайников. Женщины, принимавшие от нацистов дорогие подарки, а теперь желающие избавиться от них. Были драгоценности, которыми оплачивали жизнь или информацию для Сопротивления. И Эмануэль хотела помочь всем этим людям, не забывая при этом о себе. Она тоже имела бы от этих сделок небольшие комиссионные. Но Сара все еще смотрела на нее в замешательстве.
- Но что я буду делать с драгоценностями? - Только сегодня они достали из-под половых досок ее украшения, спрятанные в комнате Филиппа.
- Носить их. - Эмануэль улыбнулась. Она хотела бы сама купить их, но пока она не могла себе этого позволить. Может быть, когда-нибудь. - Вы сможете потом продать их. Есть много возможностей, мадам.
- Когда-нибудь ты станешь великой женщиной, - улыбнулась ей Сара. Их разделяло всего шесть лет, но Эмануэль отличалась невероятной предприимчивостью и умела выживать, используя такие способы, которые Саре никогда не пришли бы в голову. Сара обладала внутренней силой и выносливостью. У Эмануэль Бурже была хитрость.
- Вы не спросите мсье герцога? - сказала она, когда Сара выходила из кухни, неся ему на подносе ленч. Сара заметила, что в голосе Эмануэль прозвучало беспокойство.
- Я скажу ему, - пообещала она, - но ручаюсь тебе, он подумает, что я сошла с ума.
Как ни странно, но оказалось, что Вильям вовсе так не думал. Он был изумлен.
- Какая увлекательная идея. Исключительная девушка, не правда ли? Неплохой способ помочь людям и дать им деньги. Мне это нравится. Я недавно размышлял о том, чем мы могли бы помочь местным жителям. Но мне в голову не пришло ничего подобного. - Он усмехнулся. - Это возможно. Почему бы тебе не сказать Эмануэль, что я принимаю ее предложение, посмотрим, что будет дальше.
А через три дня у входной двери замка в девять утра позвонили. Когда Сара спустилась по лестнице, она увидела стоящую там женщину в потертом черном платье, когда-то модном и очень дорогом, поношенных туфлях и с сумкой от Гермеса, которую Сара сразу узнала. Женщина была ей незнакома.
- Qui... Да?.. Чем я могу помочь вам?
- En effet... je m'excuse... Я... - Она выглядела испуганной и все время оглядывалась, словно боялась, что кто-то схватит ее. Приглядевшись к ней внимательнее, Сара догадалась, что она, по-видимому, еврейка. - Я должна извиниться... моя под руга предложила... У меня ужасные проблемы, ваша светлость, моя семья... - Когда она начала объяснять, в ее глазах появились слезы.
Сара ласково пригласила ее пройти на кухню и дала ей чашку чаю. Незнакомка объяснила, что вся ее семья во время войны была депортирована в концентрационные лагеря. Ей единственной удалось уцелеть. Соседи четыре года прятали ее в погребе. Ее муж был врачом, директором крупного госпиталя в Париже. Но он был депортирован нацистами, так же как ее родители, две сестры и даже сын... Она снова заплакала, а Сара, слушая ее рассказ, едва сдерживала слезы. Женщина сказала, что ей нужны деньги, чтобы попытаться разыскать их. Она хотела поехать в Германию и в Польшу, в концлагеря, может быть, ей удастся найти их в списках тех, кто выжил.
- Мадам, я думаю, вам может помочь Красный Крест. Они занимаются оказанием помощи по всей Европе. - Сара знала, что Вильям уже пожертвовал большую сумму Красному Кресту в Англии.
- Мне хочется поехать самой. А частные организации очень дороги. И после того как я найду их, или... - Она не могла выговорить эти слова. - Я хочу поехать в Палестину. - Она сказала это так, словно там и в самом деле была земля обетованная. Женщина достала из сумки два больших футляра. - Я могла бы кое-что продать... Эмануэль сказала, что вы можете... она сказала, что вы очень добры. - И что ее муж очень богат, но мадам Вертхайм была хорошо воспитана, чтобы упоминать об этом. Она принесла два футляра от Ван Клифа, в одном лежало огромное колье с бриллиантами и изумрудами, в другом такой же браслет. Украшения были сделаны словно из кружева. Они великолепно дополняли друг друга. При взгляде на них захватывало дух, так прекрасны были они.
- Я... Боже мой! Какое великолепие! У меня нет слов... - Сара не могла представить, что будет носить даже что-то отдаленно напоминающее эти драгоценности. Перед ней были настоящие произведения искусства, и, конечно, они стоили той суммы, которую просила мадам Вертхайм, но как можно было назначить цену за что-либо подобное? И пока Сара любовалась украшениями, ей все больше и больше хотелось приобрести их. А бедная женщина дрожала, молясь, чтобы их купили. - Можно я покажу их своему мужу? Всего на минуту. - Она взбежала вверх по лестнице, держа в руках оба футляра, и ворвалась в его спальню. - Ты просто не поверишь этому, - сказала она, задыхаясь. - Там внизу женщина... - Она открыла футляры и вытряхнула содержимое ему на колени. - И она хочет продать нам это. - Она помахала перед ним волшебными драгоценностями, и он присвистнул.
- Очень хорошо, дорогая. Они будут прелестно выглядеть на тебе в саду. Чудесно подойдет к зелени...