- Как мы назовем наш магазин? - взволнованно спросила она, когда они вечером лежали в постели.
- Конечно, "Вайтфилд". - Он гордо посмотрел на нее. - Как еще ты хотела бы назвать его, моя дорогая?
- Прости. - Она перевернулась и поцеловала его. - Мне следовало догадаться.
- Тебе, конечно, следовало бы догадаться.
Это напоминало рождение ребенка. Новый проект был великолепен. Они сформулировали и записали все свои идеи, составили опись всех драгоценностей и оценили их у Ван Клифа, который был потрясен их коллекцией. Они переговорили с адвокатом, а перед Рождеством вернулись в Париж и арендовали маленький, но элегантный магазин в предместье Сен-Оноре, договорились с архитекторами и рабочими и даже нашли квартиру для Эмануэль. Та была вне себя от волнения.
- Неужели мы сошли с ума? - спросила его Сара, когда в сочельник они лежали в постели в отеле "Ритц".
- Нет, моя дорогая. Мы помогли многим, а теперь немного развлечемся, продавая эти вещи. Здесь нет ничего плохого. И кто знает, может быть, наша затея окажется успешной.
Они рассказали обо всем Филиппу и матери Вильяма, когда приехали в Вайтфилд, чтобы провести там Рождество. Старой герцогине их идея понравилась, и она обещала первой купить у них какое-нибудь украшение, когда они откроют магазин. А Филипп заявил, что когда-нибудь он откроет филиал в Лондоне.
- А ты не хотел бы управлять нашим магазином в Париже? поинтересовалась Сара, удивленная такой реакцией. Для ребенка, который вырос за границей и был англичанином только наполовину, он был в удивительной степени британцем.
- Я не хочу жить во Франции, - заявил он. - Я хочу жить в Вайтфилде.
- В самом деле? - удивился Вильям. - Рад это слышать. - Он не мог себе представить, что когда-нибудь снова поселится в Вайтфилде. И подобно своему кузену герцогу Виндзорскому, он был счастливее во Франции, так же как и Сара.
- Вы должны рассказать мне все об открытии магазина. - Вдовствующая герцогиня заставила их дать обещание, когда они уезжали. - Когда оно состоится?
- В июне, - робко сказала Сара, с волнением глядя на Вильяма.
Сара окунулась в это дело со всей ее энергией, и через полгода магазин мог принять первых покупателей.
Глава 18
Открытие магазина имело огромный успех. Отделку интерьера поручили американцу Элею Вольфу, который в это время жил в Париже. Весь магазин был обит бледно-серым бархатом и выглядел словно шкатулка с драгоценностями. Вильям привез из Вайтфилда несколько небольших картин Дега и замечательные эскизы Ренуара. Но внимание посетителей прежде всего привлекали драгоценности. У каждого украшения были свои достоинства, у сказочного бриллиантового ожерелья или крупного жемчуга, удивительных серег с бриллиантами или рубинового ожерелья, которое принадлежало когда-то царице. На всех драгоценностях можно было хорошо рассмотреть клеймо ювелира, даже на тиаре, украшенной бирюзой. Здесь были выставлены произведения Бушерона, Шаме, Ван Клифа, Картье и Тиффани из Нью-Йорка, Фаберже и Астрея. Они поразили воображение парижан. В прессе появилось немного сдержанное сообщение о том, что герцогиня Вайтфилд открыла магазин, названный "Вайтфилд", в предместье Сен-Оноре, где предлагаются уникальные драгоценности для экстраординарных женщин.
Герцогиня Виндзорская приехала на открытие, так же как и большинство ее друзей, и вдруг оказалось, что там собрался весь Париж, все высшее общество и даже несколько любопытных знакомых из Лондона. Вечером был устроен прием, во время которого продали четыре украшения: прелестный браслет работы Фаберже, с жемчугом и бриллиантами и маленькими птичками из голубой эмали, жемчужное ожерелье, одно из первых украшений, купленных Эмануэль, изумрудный гарнитур, а также кольцо с огромным рубином, сделанное Ван Клифом для махараджи.
Сара стояла, с изумлением глядя на все это, не в состоянии поверить в то, что это не сон. Вильям тоже с удовлетворением смотрел на происходящее. Он гордился ею и был доволен тем, что они сделали. Они покупали драгоценности от доброго сердца, желая помочь людям. И вдруг это превратилось в превосходный бизнес.
- Ты хорошо поработала, моя любимая, - похвалил он Сару, в то время как официанты разливали по бокалам шампанское.
- Я просто не могу поверить в это! А ты? - Она снова казалась девочкой, такая она была оживленная. А Эмануэль, прогуливась среди сливок общества в роскошном черном платье, выглядела как солидная дама.
- Конечно, могу. У тебя исключительный вкус, а украшения очень красивы, - спокойно ответил он, отпивая глоток шампанского.
- Мы имеем большой успех, не так ли? - усмехнулась она.
- Нет, моя дорогая, это ты имеешь большой успех. Ты для меня дороже всего в жизни, - прошептал он. Годы в плену научили его еще больше дорожить своей женой, ребенком, свободой. Его здоровье было надломлено. Но Сара хорошо за ним ухаживала, и силы постепенно возвращались к нему, он казался таким же жизнелюбивым, каким был до войны, но порой выглядел усталым и измученным, и она знала, что у него болят ноги. Раны со временем зажили, однако вред, нанесенный его организму, невозможно было исправить. Но по крайней мере он остался жив, и они были вместе. А теперь у них замечательное дело, и Сара с головой окунулась в новое занятие.
- Ты веришь, что это наяву? - прошептала она Эмануэль спустя несколько минут.
Эмануэль держалась с достоинством, показывая красивому мужчине очень дорогое колье с сапфирами.
- Я думаю, - Эмануэль загадочно улыбнулась своей хозяйке, - нам это доставит большое удовольствие.
Сара видела, что она уже получает удовольствие, искусно флиртуя с некоторыми важными господами, и, кажется, для нее не имело значения, что они женаты. Дэвид купил для Уоллес очаровательное колечко с бриллиантом, на котором был леопард Картье, гармонировавшее с теми, которые уже украшали ее руки. Это была пятая покупка за вечер. К полуночи все разъехались по домам.
- О, дорогой, все прошло великолепно! - Сара захлопала в ладоши, и Вильям, сидя в коляске, усадил ее к себе на колени, пока охранники запирали дверь, а Эмануэль говорила официантам, куда убрать оставшуюся икру. Она собиралась взять ее домой и угостить на следующий день своих друзей. Сара позволила ей это. Эмануэль собиралась устроить у себя дома, на улице Фэзандери, вечеринку, чтобы отпраздновать начало новой деятельности в роли управляющей магазином у Вайтфилдов. Для нее это был долгий и тернистый путь. Это был долгий путь для них всех, долгая война, но теперь в Париже наступили другие времена.
Вскоре после окончания приема Вильям отвез Сару в их номер в "Ритце". Они решили, что им следует найти небольшую квартиру, где они могли бы останавливаться, приезжая в Париж. Хотя Париж был всего в двух часах езды, все же было утомительно ездить все время туда и обратно.
Сара не собиралась все время находиться в магазине, так как были Эмануэль и еще одна девушка. Теперь, когда люди больше не приходили к ним за помощью, Сара хотела заняться пополнением своих запасов. Они ездили в Париж гораздо чаще, чем раньше, и в данный момент "Ритц" был удобен. Сара, зевая, шла за коляской Вильяма, а через несколько минут она уже лежала рядом с ним в постели.
Когда она скользнула под одеяло, он повернулся и достал что-то из ящика тумбочки.
- Как глупо с моей стороны, - небрежно произнес он, но Сара достаточно хорошо знала его, чтобы понять: он замышляет какую-то шалость. - Я совсем забыл... - Он вручил ей квадратный плоский сверток. - Просто маленькая безделушка, чтобы отметить открытие нашего магазина, - добавил он с улыбкой.
- Вильям, ты такой милый! - Сара всегда чувствовала себя с ним ребенком. Он так избаловал ее. - Что это? - спросила она, разворачивая бумагу. И тут она увидела, что это шкатулка, а на ней итальянское имя. Буцелатти.
С горящими от волнения глазами она осторожно открыла ее. На бархатном ложе сверкало и переливалось всеми цветами радуги бриллиантовое колье, выполненное великим мастером.
- Боже мой! - Она закрыла глаза и мгновенно захлопнула шкатулку. Он и раньше дарил ей прелестные вещи, но эта превзошла все его прежние подарки. Колье напоминало кружевной воротник, причудливо вплетенные в платину бриллианты свисали словно огромные капли росы. - О... Вильям! - Она снова открыла глаза и обвила его шею руками. - Я этого не заслуживаю!
- Не говори таких вещей, - возмутился он. - Кроме того, поскольку ты владелица ювелирного магазина, люди будут смотреть, что ты носишь. Мы должны покупать уникальные украшения, - заметил он с усмешкой, такая перепектива забавляла его. Ему нравилось баловать ее. Эту черту Вильям унаследовал от отца, которому нравилось покупать драгоценности жене.
Сара надела колье и снова легла в постель, а Вильям восхищался своей женой в новом украшении.
- Дорогая, тебе всегда следует ложиться в постель в бриллиантах, пошутил он, целуя ее, потом провел губами по ожерелью.
- Как ты думаешь, оно будет иметь успех? - пробормотала она, обнимая его.
- Оно уже имеет успех, - прошептал он, и они оба до утра забыли о магазине.
На следующий день газеты были полны сообщений об открытии магазина, перечислялись все важные персоны, почтившие своим присутствием это событие. Особо было отмечено присутствие герцога и герцогини Виндзорских. Приводились описания драгоценностей, рассказывалось, как элегантны были Сара и Вильям. Все было великолепно.
- У нас огромный успех! - заметила с усмешкой Сара, сидя за завтраком в одном бриллиантовом колье. Ей было почти тридцать три года, однако возраст не сказался на ее фигуре. Сара сидела на стуле, положив ногу на ногу, волосы были заколоты высоко на голове, а бриллианты сияли в лучах утреннего солнца. Вильям с довольной улыбкой любовался ею.
- Знаешь, моя дорогая, ты прекраснее той безделушки, что у тебя на шее.
- Спасибо, любимый. - Она наклонилась к нему и поцеловала, и на этом закончился их завтрак.
Днем они заехали в магазин, дела, кажется, шли успешно. Эмануэль сказала, что они продали еще шесть украшений, некоторые из них были очень дорогими. Приходила также любопытствующая публика. Две очень влиятельных персоны сделали покупки, один для своей любовницы, другой для жены. С последним Эмануэль договорилась пообедать. Он крупный чиновник в правительстве, невероятно красив и был хорошо известен своими любовными связями. Эмануэль сочла, что было бы любопытно встретиться с ним хотя бы раз. Это никому не причинит вреда. Он взрослый человек, а она не девственница.
Вильям и Сара ненадолго задержались в магазине, чтобы посмотреть, как идут дела, а вечером, все еще взволнованные, они вернулись в замок. Дома, сидя в постели, Сара с воодушевлением принялась за эскизы украшений, которые ей хотелось бы сделать. Они не могут всегда рассчитывать на успех в поисках уже готовых уникальных экземпляров. Она хотела посетить аукционы в Нью-Йорке и Лондоне. Сара знала, что Италия славится своими ювелирами. Внезапно у нее появилась тысяча дел. Она всегда советовалась с Вильямом. У него прекрасный вкус и тонкое понимание прекрасного.
К осени их усилия принесли плоды. Магазин пользовался успехом, было выполнено несколько украшений по ее эскизам. Эмануэль сказала, что публика от них просто без ума. У Сары был опытный глаз, а Вильям разбирался в драгоценных камнях, и они тщательно выбирали их. Сара привлекала к работе лучших мастеров. Вещи моментально разлетались из магазина. В октябре она сделала больше рисунков, надеясь, что к Рождеству украшения будут готовы. Эмануэль сильно увлеклась Жан-Шарлем де Мартеном, ее другом из правительства, но пресса еще не добралась до них, поскольку они проявляли исключительную осторожность. Встречи всегда происходили у нее дома.
Сара не могла поверить, что можно быть настолько занятой. Они все время ездили в Париж, по-прежнему останавливаясь в "Ритце", у нее просто не было времени подыскать квартиру. К Рождеству она буквально выбилась из сил. В магазине дела шли превосходно. Вильям подарил ей изумительное рубиновое кольцо, принадлежавшее раньше Мэри Пикфорд. На Рождество они уехали в Вайтфилд и хотели взять Филиппа с собой в Париж, но были совершенно разочарованы, когда мальчик захотел остаться в Вайтфилде.
- Что нам с ним делать? - грустно спросила Сара, когда они снова вернулись домой. - Просто трудно поверить, что он родился и вырос во Франции, он хочет все время жить в Англии. - Ей невыносимо было терять его. Несмотря на занятость, у нее всегда нашлось бы для него время, но, кажется, родители его почти не интересовали. С Францией у него были связаны воспоминания о немцах и одиноких годах без отца.